Биография smerti - Литвиновы Анна и Сергей

«Всегда бы у меня такая работа была!.. – весело думала Таня. – Езди себе в навороченном „Мерседесе“ да инспектируй дорогущую кухню...»

Но после третьей за день ресторанной трапезы Холмогорова сдалась. Взглянула на часы, буркнула:

– Все, баста. А то я в мэрию не успею. Нелли, ты поедешь со мной.

Антону же приказала:

– Тебе боулинг остается. Съезди сам. Предупреди их насчет комиссии. Что говорить, понял?

– Еще лучше вас предупрежу, не дурак, – важно ответствовал Шахов.

Татьяне же в очередной раз показалось: как раз дурак. Напыщенный и самовлюбленный. Как Марина Евгеньевна его только терпит?

– А мне куда? – поинтересовалась Татьяна.

Холмогорова пожала плечами:

– Съезди в наш боулинг. Ты ведь его еще не видела.

О нет, только не это! Ведь и там наверняка придется есть!

И, едва «Мерседес» унес Холмогорову прочь, Таня вкрадчиво спросила Шахова:

– Слушай. Ты не станешь возражать, если я... по собственной программе?

– Да нет, конечно, – пожал плечами тот. Однако, не удержавшись, поинтересовался: – А что у тебя за дела?

– Абсолютно никаких дел, – усмехнулась Садовникова. И заговорщицки пояснила: – Просто до пляжа хочу наконец добраться.

– И ты глубоко, прямо-таки железобетонно права! – вздохнул Шахов. – Езжай, конечно. Подбросить тебя?

И он замахал рукой, подзывая такси.

Вызывать подозрения не хотелось, и потому Таня позволила Антону довезти ее до пляжа. Ленивой походкой курортницы вышла из машины. И даже спустилась с набережной, направилась к воде. Денек опять выдался жаркий, и искупаться хотелось смертельно. Но Таня взглянула на часы – они показывали половину пятого – и от сего благостного намерения отказалась.

Версия, озарившая ее в «Песочном драконе», продолжала пульсировать в голове. Если не проверить ее сейчас, иного удобного случая может и не представиться. Таня лишь грустно взглянула на спокойное, пряно пахнущее солью и йодом море. Утешила себя тем, что сейчас, к концу дня, да прямо в городе вода наверняка грязнее не придумаешь. И покинула пляж.

Остановила такси и велела водителю отвезти ее в санаторий «Юнона». Будем надеяться, что тамошний отдел кадров работает хотя бы до пяти.

Имя госпожи Холмогоровой открывало любые запоры. И обитую ветхим дерматином дверь в отдел кадров тоже распахнуло без труда.

Кадровичка – сутулая средних лет дама – уже собиралась домой. Она недовольно взглянула на Татьяну и буркнула:

– До конца моего рабочего дня четыре минуты.

Таня лучезарно улыбнулась в ответ:

– Я к вам по поручению Марины Евгеньевны. Она просила меня кое-что уточнить. Для своей книги.

И хмурая дама мгновенно преобразилась:

– Да вы что?! От самой Холмогоровой? Неужели Марина Евгеньевна книгу пишет?! Как замечательно! Я уверена, ей есть что всем нам рассказать!

Таня оборвала поток ее красноречия:

– Мне нужна информация о вашей кастелянше.

– Как вы сказали?

– Кастелянша. Такая... очень полная женщина. Она еще все время пританцовывает... – объяснила Таня, чувствовуя себя, признаться, ужасно глупо.

Кадровичка глазами захлопала:

– А с какой стати она? Не понимаю.

Ох, только бы не взялась Холмогоровой звонить, не подумала бы уточнять, действительно ли та посылала в отдел кадров девицу с непонятными расспросами...

И Таня, сохраняя вид неприступного достоинства, произнесла:

– Ну, знаете ли... С какой стати – это только Марине Евгеньевне ведомо. А наше с вами дело – выполнять, что она просит.

Только бы не переборщить! Но, похоже, на кадровиков один строгий тон и действует. Потому что дама услужливо произнесла:

– Да-да, вы, безусловно, правы. Что конкретно вас интересует?

Таня решила не мелочиться:

– В первую очередь – ее личное дело. А дальше посмотрим.

И кадровичка покорно выложила на стол тощенькую серую папочку.

Таня нетерпеливо прочитала надпись на обложке: Сумарокова Инесса Константиновна. С именем – в точку. И год рождения – приблизительно соответствует. Только что дальше?

А кадровичка смотрела вопросительно.

– Вот что... – важно произнесла Татьяна. – Мне нужна ее биография. Имеется она в деле?

– Конечно, все, как положено, – нервно кивнула дама.

Таня распахнула дело, быстро отыскала нужную бумажку, пробежала глазами первые строчки: «Я, Сумарокова Инесса Константиновна, родилась в 1965 году в городе Новосибирске, где до семнадцати лет и проживала. В 1983 году поступила в Московский пищевой институт...»

А вот это – совсем не в кассу. Хотя не исключено, что кастелянша специально свою биографию подкорректировала. Если у нее, конечно, имелись основания так делать. Но в любом случае, делиться своей версией с Холмогоровой теперь придется. И к разговору нужно как можно лучше подготовиться.

Таня взмахнула листком с автобиографией кастелянши.

– Мне нужно снять с нее копию.

Только бы кадровичка не заортачилась: мол, не положено...

Но та лишь услужливо произнесла:

– Ксерокс – в кабинете директора. Я могу сходить.

Ага. И тут же начнет с секретаршей трепаться...

– Не надо, – отказалась Татьяна. – Я сама.

И, пока кадровичка не передумала, поспешила к выходу. У нее появилось сильное искушение не связываться ни с какими ксероксами, а просто прихватить автобиографию с собой. Но потом решила: слишком уж нагло, наверняка разговоры пойдут. И Холмогоровой на нее, уж точно, нажалуются.

Пришлось тащиться в кабинет директора. Только бы тот не сбежал, ведь времени – уже начало шестого, а народ тут, на юге, работой себя не утруждает.

Но повезло: кабинет оказался открытым. И никакая секретарша в предбаннике уже не дежурила. Да она и не нужна, с ксероксом Татьяна могла управиться сама. Она смело подошла к мощному, сто копий в минуту, аппарату. Нашла кнопку включения. Посмотрела, есть ли в лотке бумага.

Но едва вложила в него автобиографию кастелянши, как по коридору загрохотали шаги. Таня, повинуясь инстинкту, быстро отступила от ксерокса к окну, схоронилась за занавеской. И через секунду дверь в предбанник растворилась.

– Еще раз извини, Антон, – услышала Татьяна незнакомый мужской голос. – Я погорячился.

Ему ответил второй, молодой и развязный:

– Так ты себя в руках держи, Палыч!

А вот второй голос Таня прекрасно знала. Он, без сомнения, принадлежал Антону Шахову. Интересно... Тот ведь вроде в боулинг собирался, а вовсе не в «Юнону».

– Вот, за этот месяц, – тем временем произнес, по всей видимости, хозяин кабинета.

Садовникова услышала шорох. Похоже, он что-то Антону передал. Затем с надеждой спросил:

– Ну, мы договорились?

– Не знаю пока. Подумаю, – важно откликнулся Антон. – Все, Палыч, бывай.

И Таня услышала, как хлопнула дверь.

А второй голос – тот, который незнакомый, – вполголоса произнес:

– Чтоб ты сдох, говнюк!

Похоже, это он про Антона. Хм, очень любезно.

Шаги... Ой-ой, совсем рядом! А если мужчина решит подойти к окну?!

Но снова хлопнула дверь – директор прошел в кабинет.

Бежать, срочно бежать!

Только ведь в ксероксе все еще лежит биография кастелянши...

Таня быстро нажала на «старт». Аппарат противно загудел. Сейчас хозяин кабинета услышит и, конечно, заинтересуется, кто тут работает на его ксероксе...

Она выхватила из лотка копию. Вынула оригинал. И деловой походкой двинула прочь. Сиди, Палыч, или как там тебя, в своем кабинете!

И ей повезло – дверь в начальственные владения оставалась закрытой. Теперь добежать до отдела кадров, отдать автобиографию кастелянши и прочь, прочь...

Но едва Таня растворила дверь в коридор, как услышала:

– Ну, как? Понравилось тебе на пляже?

Она вскинула глаза.

Перед ней стоял Антон Шахов.

– Привет, Антон! – небрежно поздоровалась Татьяна.

Как ни старалась говорить беспечно, а голос дрогнул.

– Чертовски интересная встреча... – зловеще произнес Шахов. – Что, интересно, ты здесь делаешь?

Но Танин первый мандраж уже прошел. Подумаешь, провинциальный выскочка! Еще смеет грозить! К тому же бояться ей нечего.

– Да ничего особенного, – пожала плечами Таня. – Кое-что выясняю.

– Ты ведь не была ни на каком пляже, – продолжал давить молодой человек. – Ты приехала прямо сюда.

– Твое-то какое дело? – с легким вызовом спросила Садовникова.

– Самое прямое! – возмутился Антон. – Я – управляющий «Юноны». И имею право знать, какого черта ты здесь рыщешь.

Таня не выдержала – усмехнулась:

– Извини, Антоша, но отчитываться в своих действиях я буду только перед Мариной Евгеньевной. Перед нашей с тобой хозяйкой. Но никак не перед тобой.

Давно замечено: с наглыми провинциалами нужно бороться их же оружием – хамством. А начнешь интеллигентно сюсюкать – мигом на шею сядут.

И тут, будто по заказу, у Шахова запел мобильник. Он метнул быстрый взор на определитель и поспешно ответил в трубку: