Женщина-ветер - Данилова Анна

– Хорошо, я поеду с тобой. Но, если ты подставишь меня, я не стану молчать, я все расскажу, и то, что ты сейчас приехала ко мне, и то, что ты мне рассказала про Захара…

Я сорвала с вешалки куртку, ту самую куртку, в которой была в прошлый раз, помогла Беатрисс надеть шубу, и мы вместе с ней выбежали из квартиры. Вылетели на улицу. Было прохладно. Тополя шумели, но только листва была почему-то черная. Мы остановили первую попавшуюся машину. Беатрисс назвала адрес.

Куда я ехала? Зачем? Разве не знала, чем все это кончится? Меня снова мутило, голова кружилась, и только Беатрисс сидела рядом с вполне осмысленным взглядом и знала, что делает.

На полпути я попросила остановить машину. Меня вырвало. Я сказала Беатрисс, что никуда не поеду, что с меня хватит. Мне показалось, что на лице ее оставались следы от моих ударов, пощечин… Или же это была игра светотени? Где мои вчерашние холодные рассуждения и здравый рассудок?

– Куда же ты? – Она вылезла следом и теперь смотрела на мою удаляющуюся спину. – Белка, вернись!

– Меня зовут Изабелла, – сказала я на ходу, останавливая новый призрак – длинную черную машину. – И никогда не смей больше называть меня Белкой, поняла?

Я села в машину и уехала. Бросила Беатрисс на произвол судьбы. Впервые в жизни, наверное, подумав о себе.

Домой я поднималась на ватных ногах. Я не чувствовала своего тела. Кругом была зыбкая, неестественная тишина, как если бы я внезапно оглохла. Я вошла в квартиру, прислушалась. Марк спал. Вот и пусть спит. Еще ночь. Глубокая ночь, готовая вот-вот перерасти в холодный матовый рассвет. Марк ничего не должен знать о моих опасных вылазках подсознания, не должен заглядывать в разрез моих желаний… Да, когда-то давно, еще в камере, страдая от бессонницы, я хотела снова пережить ту ночь, да только вести себя в ней иначе, так, как должна была бы повести себя нормальная Изабелла. Отказать Беатрисс, холодно, трезво, отшить ее, отбрить, привести в чувство и дать понять, что помимо ее эгоистических желаний существует и моя, обособленная от нее жизнь и я имею право оставаться на свободе в то время, как она, именно она сядет на скамью подсудимых и ответит за убийство Захара. И вот сегодня я это сделала. Только что. Правда, опять едва не попала под очарование Беатрисс: поддалась ее мольбе, раскисла, чуть было не наступила в ту же мерзость…

Кофе с молоком стоял холодный, нетронутый. Я выпила, есть сыр не было желания. Почистила зубы и вернулась в гостиную. Легла, укрылась одеялом и закрыла глаза. Вот, вот сейчас ночь перевалит за бархатную темень и воздух за окнами станет прозрачным, жемчужно-серым, с розовым…

Глава 13

Но сна не было. Я встала. Часы пробили половину пятого. Марку можно спать до семи. Пусть поспит. У меня от нервов разыгрался аппетит. Я снова поплелась на кухню. Все в ней казалось синим. Включила свет, и сразу стало спокойнее – оранжевое с желтым, теплое. Достала из холодильника кастрюльку с куриным супом, поставила на плиту. Так была Беатрисс ночью или нет?

Пока суп грелся, я решила осмотреть прихожую. Дождя не было, потому на полу не должно быть грязных следов от ее сапожек. Их и не было. На полу лежал затоптанный (кем? неужели мною?) узкий голубой конверт. Фиолетовыми чернилами жирно выведено: «Белке». Откуда ему было здесь взяться? Не может же и он мне сниться? Я взяла его двумя пальцами, словно он мог быть заражен безумием, и принесла в кухню. Положила на подоконник. В нем явно что-то есть. Несколько страниц, если судить по его пухлости. Мне хотелось разбудить Марка, чтобы мы вместе с ним прочли его, но я не была уверена до конца, что и письмо мне не снится…

Я все-таки съела несколько ложек горячего супа. Вернулась в гостиную, забралась на диван, включила лампу (в стиле «Тиффани» в желто-оранжево-зеленых тонах), вскрыла конверт. Яркие блики покрыли густо исписанный листок и несколько фотографий, где Беатрисс была вдвоем с Захаром. Пляжные снимки: Беатрисс целуется с Захаром, оба залитые солнцем; Беатрисс – в бирюзовой косынке, черном купальнике, крутой изгиб бедер, пышная грудь, светящаяся, ослепительно белая кожа, смеющиеся светлые, пронизанные солнцем глаза; Захар – в черных плавках, бледное крупное тело, большие руки, обнимающие Беатрисс за талию, кудрявая голова, открытая, с полоской белоснежных зубов улыбка… А вот другой снимок: Захар, задумчивый великан, стоящий на мостках (вокруг густой зеленый хвойный лес, это на Волге, в солнечный жаркий день), а на руках у него хрупкая как эльф, присмиревшая и сонная Беатрисс… Чета Пожаровых в кафе, развалились на плетеных стульях; какой-то красивый европейский город с узкими улочками, словно игрушечными коричневыми домами с красноватыми черепичными крышами, белыми наличниками окон с пышными розовыми, голубыми и белыми гортензиями в горшках на подоконниках, с витринами магазинов и маленькими кафе внизу (неоновая вывеска с поваром в колпаке)… Кажется, это где-то в Германии… Зачем она подкинула мне эти фотографии? Наверное, ответ на этот и остальные, повисшие в гостиной вопросы я найду в письме. Это был ее почерк. Беатрисс…