Последняя женская глупость - Арсеньева Елена

– Во сколько вы проверялись?

– В шесть часов.

– Ну вот, видите. А я влез в Интернет в 22.00 по местному времени. Видимо, там у Гришки что-то экстренно сдвинулось в башке. Или… или я не знаю что. Так мы идем на набережную или нет?

– Полиция, боюсь, привяжется, – угрюмо ответил Павел. – Они по ночам очень лихо шмонают поздних прохожих. А тут два иностранца сидят на лавке, пялятся в ноутбук… Не шпиены ли? Тем паче – русские, русских они не больно любят.

– А кто нас любит? – удивился Резвун. – Да бог с ними со всеми. Тогда где присядем?

– Пошли вон туда, – Павел указал чуть левее, где из тьмы выступало некое украшение набережной, формой напоминающее немаленькое такое ухо.

Чуть скользя на наклонной насыпи, он пошел вперед. Резвун спешил следом, изредка оступаясь и тихонько чертыхаясь.

Вскоре стало ясно, что «ухо» имеет довольно объемное «слуховое отверстие», куда и забрались Павел, а следом Резвун. Запахло застоявшейся водой и табаком. Павел сообразил, что Резвун недавно курил.

– Это что за сооружение? – шепотом спросил Николай Александрович. – Сыровато несколько…

– А помните, я вам рассказывал о сточных отверстиях в набережной? – хитровато усмехнулся Павел.

– Да-да, – живо отозвался Резвун. – Наше предполагаемое кладбище? По вашему описанию я представлял его несколько иначе. Где ж тут вода, в которую вы намеревались спрятать концы?

– Еще шага три по тоннелю – и увидите люк, забранный решеткой. Под решеткой – вода. Хотите посмотреть?

– Непременно, – спокойно ответил Резвун, может быть, чуточку слишком спокойно. – Только чуть погодя.

– Николай Александрович, – насмешливо произнес Павел, – да вы что, меня боитесь? Думаете, я вам лапши на уши навешал и сейчас заманил в это уютное местечко, чтобы нагло и дерзко нарушить наш уговор? Но ведь мы еще не сделали фотографий, которые должны будут убедить Бронникова в факте вашей смерти! А без них я не получу от него свой гонорар.

– А кто вам мешает сделать эти снимки сейчас?

– То есть? – не понял Павел. – Но вы ведь должны быть втроем… А, ну понятно. Стало быть, я расправляюсь с вами, делаю фото, прячу концы в воду, как вы сказали, ну а потом мне не составит труда разделаться с вашей семьей. Без вас они будут совершенно беспомощны и все такое. Это вы имеете в виду?

– Предположим, – сдержанно ответил Резвун.

– Довольно глупое предположение!

Павел почувствовал, что начинает злиться. Нет, ну в самом деле, все сто раз обговорено, разъяснено, зачем опять начинать все снова-здорово! Хотя, с другой стороны, нелегко ожидать от обреченного полного и безоговорочного доверия к своему потенциальному палачу, вдруг пожелавшему сделаться его благодетелем. Любой на месте Резвуна все время ждал бы подвоха. Недоверие – свойство человеческой натуры, и в этом смысле гораздо приятней и спокойней иметь дело с трупами. Они намного легче… поддаются убеждению!

– Довольно глупое предположение. Потому что не вернись вы в отель, и ваша семья мгновенно поднимет тревогу. После этого мне будет гораздо труднее к ним подобраться, а то и вовсе немыслимо. К тому же они наверняка сообщат полиции о вашем долгом приватном и загадочном разговоре с каким-то русским и дадут мои приметы.

– А почему вы убеждены, что наш с вами разговор – загадка для моих близких? Может быть, я выложил им все карты?

Павел только хотел возразить, что уж он-то знал бы об этом, но счел, что Резвуну совершенно необязательно знать, что каждое его слово прослушивается, а каждый шаг под контролем.

– Да вряд ли, – ответил примирительно. – Зачем бы вы стали их понапрасну беспокоить? Женщина… ребенок… Нет, вряд ли!

– Вы правы, я им ничего не сказал. Хотя, пожалуй, следовало бы. Понимаете, Павел, я вам в принципе верю, интуиция уверяет, что вам можно и нужно верить, что только вы можете нас выручить из той ситуации, в которую мы влипли по милости господина Бронникова. Однако полученная мною сегодня информация…

– Да что за информация такая? – сердитым шепотом вскричал Павел.

– Письмо от Бронникова, вот что это такое. Давайте присядем, что ли, хоть на камни. Неудобно держать ноутбук на весу.

Притулились бок о бок на каком-то относительно сухом выступе. Резвун откинул крышку ноутбука, включил его. Экран не загорался довольно долго, и все это время Павел напряженно думал: что могло случиться в Нижнем? Что за письмо отправил Бронников компаньону и почему ничего не сообщил о перемене своих планов, если таковая перемена имеет место быть, ему, Малюте? А может быть, Резвун что-то неверно понял? Конечно, человек в таком напряжении, что на воду дует, пуганая ворона куста боится и тому подобное.

Наконец экран засветился. Заставка была забавная: по лесу ходит кот, трогая лапкой качающуюся траву. Ничего подобного Павел еще не видел и невольно засмотрелся. Но Резвун уже вставил дискету, включил проводник, и еще через мгновение на экране появился текст.

«По результатам проведенной мною проверки имею сообщить следующее.

1. На даче господина Б. в поселке Бурьяны Арзамасского района обои на стенах, краска на полу и известь на потолке в одной из комнат действительно выглядят так, как будто некоторое время подвергались отдаленному воздействию паров серной кислоты. Пол кое-где разъеден – возможно, туда попали капли кислоты. Кое-где на полу комнаты мною обнаружены подтеки содового раствора, который нейтрализует серную кислоту, – очевидно, комната была промыта именно этим раствором, чтобы уничтожить все следы действия кислоты.

2. В мусорной яме на задворках участка обнаружены лохмотья чего-то, напоминающего синтетическую дорожку. Анализ показал на ней большое количество кислоты.

3. Насколько удалось выяснить, при вскрытии тела погибшего С. никаких следов алкогольного либо наркотического отравления не обнаружено. Однако известно, что некоторые наркотики, например, ЛСД, растворяются в крови в течение 45 минут и установить их наличие в организме невозможно».

Это письмо, не имеющее ни начала, ни конца, очевидно, отрывок из более пространного доклада, Павел читал в полной растерянности.

– Вы что, меня проверяли? – спросил он с оттенком обиды. – Правду ли я сказал насчет серной кислоты и Сироткина?

– Разумеется, проверял, – спокойно отозвался Резвун. – Почему бы и нет?

– В самом деле, – пробормотал Павел, – почему бы нет? А кто проводил проверку?

– Я обратился в некое хорошо мне известное частное агентство.

– Когда успели?! Я же только два дня назад рассказал вам о планах Бронникова и о том, как нам удалось сломать Сироткина!

– Ну, двое суток – довольно долгий срок. К моим услугам были телефон, электронная связь, электронные переводы немалой суммы на счет этого агентства… Все просто.

– Да уж! – Павел не мог не усмехнуться.

Резвун уже в который раз вызывал в нем не только сочувствие, но и уважение к себе. Приятно работать с таким сообразительным человеком. И в то же время немного опасно. Все-таки с ним нельзя расслабляться. Как и с Бронниковым, впрочем. Не зря же они дружат чуть не тридцать лет! Было время кое-чему научиться друг у друга. Вот покойный Сироткин – тот оказался совсем другим. Слабаком! В детстве небось был отъявленным маменькиным сынком, оттого, наверное, и прожил жизнь бобылем. Явно играл в трио компаньонов самую последнюю скрипку. А эти ребятки, Резвун и Бронников, что хочешь из зубов вырвут!

– Уважаю! – вслух выразил свои чувства Павел. – А о каком письме Бронникова вы говорили?

– Сейчас увидите, – Резвун вызвал на экран другой документ.

«Николай, здорово.

Как делишки, как городишко? Как семейство, все здоровы? Слушай, для реверансов времени особо нет, очень странная история приключилась. Ко мне сегодня с утра пораньше в кабинет прибежала твоя секретутка с вытаращенными глазами, сказала, что был совершенно дикий телефонный звонок. Звонил какой-то тип с очень выраженным иностранным акцентом, причем не кавказским, как мы уже привыкли, а мягким, „европейским“, по выражению твоей Любаши. Сначала он долго допытывался, не было ли от тебя каких-либо известий (то есть как бы знал, что ты в солнечной Франции), потом – когда ты намерен вернуться. Любашка сказала, что ждут тебя в 20-х числах, и спросила, что передать. И вот что он ответил (прости, акцент на бумаге изображать не буду!): „Передайте господину Бронникову, что он своего компаньона больше не увидит. Если пожелает найти его следы, ему придется изучать историю очистных и сточных сооружений на Луаре. Самому господину Бронникову также следует поостеречься. Ведь где двое, там и трое!“

Сам понимаешь, Любашка была на полшага от истерики, да и я несколько озадачился. Что там происходит вообще? Я полдня пытался до тебя дозвониться – никак. Даже мобильник не отвечает. Опять забыл зарядить, что ли? Меня завтра целый день не будет – хочу съездить в Бурьяны, слух прошел, там по некоторым дачам пошарили лихие люди, надо посмотреть, не наведались ли в мою. Возьму с собой Риммочку и… проведем день с пользой для здоровья. А ты либо брякни мне на сотовый, либо отправь „мыло“, что там вообще делается, в Нанте. Сумасшедший Любке звонил? Шутник? Или кто?