Проводник смерти - Воронин Андрей

Медленно шагая по Никитскому бульвару в сторону Тверского, он говорил себе, что отныне это его судьба — жить, презирая себя. Скорее всего, такой образ жизни принесет ощутимые плоды. Вполне вероятно, что он сможет, наконец, перейти на телевидение и даже сделать там быструю карьеру. Нужно только знать, кого топить, а кого превозносить до небес. С этим проблем не будет — ему подскажут и даже подбросят парочку жареных фактов, и через какое-то время он приобретет популярность и то особенное, стеклянное выражение глаз, которое так часто удивляло его у телевизионных обозревателей.

Сам не зная зачем, он зашел в обменный пункт и разменял одну из полученных от вежливого киллера купюр. Никаких проблем с обменом не возникло, а значит, деньги и в самом деле были настоящими. Разменяв деньги, Андрей почувствовал, что мосты сожжены, и через полчаса уже сидел в «Арагви». Он пил, не пьянея, с каменным выражением лица оплакивая убитого без единого выстрела журналиста Кареева и постепенно привыкая к мысли, что его жизни больше ничто не угрожает.

Мало-помалу водка все-таки начала оказывать воздействие на ход его мыслей, и ближе к вечеру он уже не видел в своем поступке ничего зазорного. Это был просто тактический ход, хитрый маневр, который не только вывел его из-под удара, но и принес ему десять тысяч долларов чистого, не облагаемого никакими налогами дохода. А если эти мерзавцы думают, что за десять косых купили журналиста Кареева со всеми потрохами, то их ждет пренеприятнейший сюрприз. Конечно, сам он пока что ничего не сможет опубликовать, но выход найдется.

Если хорошенько поискать, выход всегда находится, а в данном конкретном случае решение прямо-таки лежало на поверхности.

Расплатившись по принесенному жуликоватым официантом грабительскому счету, Кареев вышел из зала и прямо из фойе ресторана позвонил Татьяне Тарасовой.

Глава 6

— Талантливая подделка, — спокойно сказал Илларион Забродов, когда страсти немного улеглись и старик сердито уткнулся носом в небывалой красоты чашку английского фарфора, от которой поднимался аромат настоящего «липтона». — Первая половина девятнадцатого века.

Он повторил эти слова уже в десятый или одиннадцатый раз, и поэтому извержения вулкана не последовало. Пигулевский лишь презрительно хрюкнул в чашку и сделал осторожный глоток. Некоторое время он сидел молча, зажмурившись от удовольствия и всем своим видом демонстрируя неземное блаженство. Илларион с интересом наблюдал за ним, неторопливо разминая в пальцах сигарету.

— Ты — невежественное дитя, Илларион, — сказал старый букинист, аккуратно возвращая чашку на блюдце. — Твое невежество было бы простительно, не будь ты вдобавок еще и пьян, как сапожник.

Илларион понюхал сигарету и вставил ее в уголок рта.

— Не смотри телевизор, Марат Иванович, — сказал он. — Он хорошему не научит.

— В каком смысле? — сердито спросил Пигулевский, склонив голову к плечу и пронзительно взглянув на Иллариона цепкими черными глазами.

— Ругаешься, как депутат на митинге, — ответил Забродов, вынимая из кармана зажигалку и принимаясь чиркать колесиком. — Вот черт, совсем сдохла… У тебя спичек нет?

— У меня здесь не курят, — мстительно проворчал Пигулевский.

Илларион вздохнул и спрятал сигарету за ухо.

— Безобразие! — возмутился Забродов. — Курить здесь не курят, в книгах ничего не понимают, обзываются почем зря…

-..земля плоская, небо сделано из стеклянной миски, а ты сегодня не пил, — язвительно подхватил Марат Иванович.

— Я сегодня пил, — сдался Илларион. — Я сегодня вообще много чего натворил: проехал полета верст без дороги на мотоцикле, два часа трясся на электричке, почти взашей вытолкал из квартиры старого боевого товарища, и все для того, чтобы дать одному престарелому спекулянту обозвать меня невеждой и алкоголиком.

— Кто спекулянт?! — подскочил Марат Иванович, но тут же махнул рукой и снова уткнулся носом в чашку. — Провокатор, — проворчал он оттуда. — Что-то случилось?

— Да ничего не случилось, Марат Иванович, не волнуйся, — ответил Илларион. — Просто устал я что-то.

Старею, наверное.

— Постеснялся бы, — сказал Пигулевский. — Стареет он… скандалист. Так ты считаешь, что это подделка?

— А ты сам разве не видишь?

— Да вижу, вижу… Просто хотелось проверить. Может, тебе кофе сварить?