Зной - Келлерман Джесси

— Здесь находилось озеро Агуас-Вивас, — сказал Фахардо, — однако застройщик осушил его и тем убил город. Теперь это самое большое кладбище штата.

— А что создает миражи? — спросила Глория.

— Этого никто не знает. Что-то содержащееся в песке. Люди называют их aguas muertas^[32], а жители Чарронеса перенесли это название и на наш город. — Он наклонился к Глории: — Слушайте, может, вернемся? Вы отдохнете, поспите, устали же… А завтра поедем туда. Обещаю, я прямо с утра позвоню в больницу, предупрежу о нашем приезде. Будем там к восьми тридцати.

Глория устала, ей хотелось поспать, забыть о своих страхах и разочарованиях. Горе и утомление ослабили ее, сделали уязвимой, и переносить это состояние ей было больше не по силам. К тому же, если они вернутся в город, ей не придется смотреть на труп Карла сейчас.

— Поехали, — сказала она.

И, прежде чем Фахардо успел возразить, она развернула машину и повела ее к главной дороге, оглядываясь назад, чтобы увидеть, как живая синева омывает землю.

Глава девятая

Весь следующий час с четвертью Фахардо продолжал изливать псевдособолезнования, пододвигаясь между тем все ближе и ближе к Глории и даже решившись через какое-то время забросить руку поверх спинки ее сиденья. Она же, стараясь замедлить его продвижение, снова и снова спрашивала, куда ей ехать.

В конце концов он сказал:

— Доедем до нужного поворота, я вам его покажу. — И опустил ладонь на ее бедро.

— Расскажите мне о вашей жене, Teniente, — попросила она.

Фахардо засмеялся, откинулся на спинку своего сиденья и сложил руки на коленях.

— Она — чудесная женщина. О лучшей я и просить не стал бы.

И до конца поездки ничего больше не предпринимал.

Они ехали вдоль протянутой через карликовые холмы линии электропередач. Дорога начала вести себя поприличнее и привела их к форпосту, образованному заправочной станцией, винной лавочкой и почти заброшенной стоянкой жилых автофургонов. Последовавшую за ними горстку домов Глория городом не назвала бы, однако слева от дороги объявился знак, известивший ее, что она въезжает в город Хоакул.

И действительно, вскоре слева же возникла троица приземистых бетонных пародий на архитектуру. Первой была радиостанция, второй — хозяйственный магазин. Оба здания пребывали в лучшем состоянии, чем третье — клиника. Мысль о том, что именно сюда привезли перед смертью Карла, внушила Глории ужас. Проще и милосерднее было оставить его умирать при дороге.

Да это заведение и клиникой-то не назовешь, решила она, проталкиваясь вместе с Фахардо сквозь вращающиеся двери, оно еле-еле на медпункт тянет. Приемную от стены до стены заполняли люди — кашлявшие, чихавшие, окровавленные, стенавшие и жалобно вскрикивавшие, когда кто-нибудь задевал их сломанные конечности. Арахноидальные дети, норовившие вскарабкаться на обветшалые складные стулья, чтобы стянуть с подоконника цветочный горшок, вывалить из него землю на пол и соорудить недолговечную крепость. Мужчина в изодранных джинсах, с обернутой грязной тряпицей рукой и лужицей крови, натекшей между его башмаками. Одетая во все синее коренастая женщина проталкивалась сквозь толпу, отдавая распоряжения и хлеща резиновой перчаткой тех, кто не спешил их выполнять. Она отличалась сильной хромотой и не отличалась ни малейшей приятностью. На скамье сидел, безнадежно пощипывая свое лицо, катастрофически прыщавый подросток; под ним, демонстративно пренебрегая стоявшим вокруг гвалтом, похрапывал бродяга с гривой Джерри Гарсия.

Громовый гвалт ударил Глорию по барабанным перепонкам, застав их врасплох. Блевотина и моча, агония и какофония. Люди, орущие в сотовые телефоны, заткнув свободное ухо пальцем.

Один из мальчишек, пробегая мимо бродяги, наступил ему на лодыжку. Бродяга пробудился, взревев, и вскочил на ноги:

— Chinga tu puta madre pinche^[33]…

Он погнался за мальчишкой, но женщина в синем подхромала к нему, смазала перчаткой и велела сесть. Бродяга замахнулся на нее, однако кулак его пронесся сильно выше ее головы, открыв беззащитное солнечное сплетение, и женщина с удивительной грацией пнула дурня в живот, и он отлетел обратно к стене.

— Жди своей очереди! — проревела женщина.

Это же медсестра, сообразила вдруг Глория.

— Подождите здесь, — сказал Фахардо. — Я попробую найти врача.