Зной - Келлерман Джесси

Карлос выпрямился, и Глория увидела, что рубашка его прилипла к спине.

— Мое потерянное десятилетие.

— Да, — согласилась она.

— Наподобие вашего, — прибавил он.

Пауза.

— Скоро приедем, — сказала Глория.

Глава двадцать вторая

Карлос спросил:

— А это тот город?

Насколько могла судить Глория, все здесь осталось прежним, вплоть до пыли на вывесках магазинов. Улицы были все так же пусты; Е в CINE все так же отсутствовало; изготовители надгробий все так же воевали один с другим. Она заглянула в витрины, чтобы выяснить, не случилось ли по обе линии фронта каких перемен. Г. Лопец-Каравахаль явно укрепил свои позиции. Его столбцы желтой бумаги умножились и стеснились, обзаведясь сходством с бамбуковой рощей.

— Местная индустрия, — сказала Глория.

Они неторопливо направились к кинотеатру.

— Здесь и находится полицейский участок? — удивился Карлос.

— Ага.

— Низкий же бюджет у этой конторы.

— И даже ниже, чем вы думаете, — ответила она.

— При разговорах с нашей полицией следует соблюдать осторожность, — сказал Карлос. — Правило первое, оно же последнее.

— Будь у вас больше одного правила, все, глядишь, и наладилось бы.

— Вы, оказывается, расистка, — заметил Карлос.

— Некоторые из моих лучших друзей — мексиканцы, — ответила Глория. — Да я и сама мексиканка.

— Я полагал, вы американка.

— Ну что, готовы? Примите грозный вид.

— А вы его побаиваетесь, — сказал Карлос.

— Как же мне его не побаиваться? У него пистолет, а мы собираемся обвинить его в мошенничестве.

— Он показался вам человеком с тяжелым характером?

— Он показался мне трусом, — ответила Глория. — Да еще и попытавшимся затащить меня в постель.

Карлос захохотал. Он даже согнулся вдвое, упершись руками в колени.

— Что, это такой уж нелепый замысел? — спросила Глория. — Вы меня обижаете.

— К вам мой смех никакого отношения не имеет, — ответил Карлос. — Просто я представил себе эту картину.

— Вот дождитесь встречи с ним, — сказала она, — тогда поймете, насколько это было смешно.

— Если хотите, — предложил Карлос, — я могу изобразить вашего мужа.

— Я же не ношу кольцо.

— Ну, тогда любовника. Тайного.

Он взял ее за руку, Глория не воспротивилась, они вступили в тень козырька.

Стук в дверь никаких результатов не дал — как и крики Teniente, emergencia!^[55] За кинотеатром тянулась полоса иссушенной земли. Они прошлись по ней вперед и назад, колотя в задние двери выстроившихся в ряд магазинчиков.

— Спят они все, что ли? — удивился Карлос.

— Перемерли.

Они возвратились на улицу, пересекли ее, вошли в универмаг, и Глория увидела все тот же пустой прилавок и все те же — в этом она была готова поклясться — тортильи, что продавались здесь пять месяцев назад, только достигшие теперь стадии разжижения.

Они вышли на заднюю веранду. В качалке посапывал Луис. Между его бедер торчала бутылка, влажная полутень которой впитывалась тканью, прикрывавшей промежность. На столе потело пустое ведерко, в котором прежде охлаждалась бутылка. Еще пятерка таких же стояла на полу.

«Коп?» — одними губами спросил Карлос.

Глория покачала головой и ткнула большим пальцем себе за спину, в сторону магазина. Луис, не разлепив век, пробормотал:

— Cerrado^[56].

— Вы меня помните? — спросила Глория.

Луис приоткрыл один глаз:

— Сеньора. Как доехали?

— Неплохо, — ответила она.

Луис обратил приоткрытый глаз на Карлоса.

— Не хотелось будить вас, — сказала Глория, — но там никого нет.

— Это еще не причина, чтобы будить меня, сеньора. Тут нигде никого нет.

— Но сейчас середина дня, — сказала она.

— Я знаю, — простонал, поднимаясь из кресла, Луис. — Вы заявились сюда в самом начале моей сиесты. Ну да ничего, мы можем закончить ее и вместе. Попить хотите? Нашего особого.

Он ухмыльнулся.

Глория и Карлос прошли за ним в магазин. Луис прошаркал за прилавок, вытащил из-под него три бутылки воды — того же мексиканского бренда, каким Глория угощалась в прошлый раз. Ей представилась бесконечная череда пищевых продуктов никому не ведомых марок, выстроившихся в подвале магазина и скисавших в ожидании не чающего беды проезжего.

— А вы можете хлебнуть вот этого, — Луис протянул Карлосу бутылку доморощенного пива.