ДНК неземной любви - Степанова Татьяна Юрьевна

В кабинете капитана Белоручки слышимость отличная. И капитан не вмешивалась в этот перекрестный допрос, дожидаясь, пока Полыхалова окончательно дожмут.

– Лиль, и все-таки мне не ясно, – сказала Катя.

– Мне тоже пока не ясно.

– Нет, ты не поняла, мне не ясно, как твой Митя... как он дал тебе такой совет – проверить по банку данных жертв и сравнить. Ведь так никогда не делается! Я вот сижу вспоминаю – сколько дел было, сколько проверяли, но всегда лишь подозреваемых, а чтобы жертвы, погибших... ну ты подумай, зачем их проверять, время тратить, если они уже мертвые? А тут вдруг твой Митя дает тебе такой странный совет, и ты ему следуешь...

– Я вместе с Сиваковым и группой экспертов.

– Да, конечно, вы все вместе. Но все равно. Нелепый ведь совет, и такое стопроцентное попадание... А ты всегда своего Митю слушаешь?

– Всегда. Он профи, понимаешь, хоть сейчас и не работает по своей основной специальности.

– А тебе не приходило в голову, может, он раньше знал об этом деле? Об убийстве Ларисы Белоусовой?

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ничего, просто... образцы ее ДНК через центральную лабораторию проходили, а ты сама говорила – он там работал и... и вообще это громкое было дело – убийство дочери судьи.

– Нет, что ты хочешь всем этим сказать? – Лиля Белоручка отложила дело ОРД, которое внимательно изучала.

– Да ничего, просто мне непонятно.

– А мне непонятно, отчего убийство Белоусовой вами, вашей областью, еще тогда не было раскрыто, по горячим следам.

– А что ты злишься?

– Я не злюсь... просто я ненавижу, когда вот так начинают и таким тоном... Кто-то когда-то чего-то там недоделал по собственному неумению или того хуже, а нам теперь разгребай все это!

– Да что разгребай-то? Она же, эта Лариса, – мертвая! И нет в этом никакого сомнения.

Они посмотрели друг на друга.

– Между прочим, я сегодня прокурору звонила по поводу эксгумации тела... ну то есть, возможной эксгумации. Прокурор запросил обоснование. А я веского обоснования дать ему не сумела, – Лиля помолчала. – Эксгумацию ведь обычно проводят, когда надо сравнить образцы ДНК. А они у нас и так в наличии. В избытке. Кроме того, к делу об убийстве Ларисы Белоусовой в качестве сопроводительных материалов уже приобщена видеозапись патологоанатома о вскрытии ее трупа в морге и проведении судмедэкспертизы и видеопленки, сделанные во время ее похорон пять лет назад. Обрушение могилы на кладбище произошло вследствие какого-то природного явления, возможно, тех же самых грунтовых вод, гроб не поврежден и не вскрыт... Наши эксперты все там осмотрели, их выводы категоричны. Я сказала прокурору, что хочу посмотреть... одним словом, убедиться, там ли... на месте ли труп... А он спросил, а вы что, в этом сомневаетесь? Таким тоном, словно я дура или пьяная. Спросил, сколько лет я в органах проработала... Его тоже понять можно, ему в вопросе насчет эксгумации без согласия ее родственников не обойтись. Прокурору это с судьей Белоусовым надо решать и с ее матерью... А судья с высоты своей должности в департаменте тоже ведь запросит «веские обоснования». И что наш бедолага прокурор ему предъявит? Мое милицейское «хочу посмотреть, там ли все еще ее труп»?

– И все же поговори дома с Митей, может, он тебе объяснит, как ему в голову пришла эта блестящая идея проверки по банку данных именно жертв, – после паузы сказала Катя.

– А он всегда, еще экспертом, предлагал неординарные решения. Он так мыслит парадоксально, у него принцип такой – ничего нельзя исключать, если есть возможность, данные надо все проверить. И вообще – к чему ты клонишь, говоря все это таким вот тоном? Таким чертовым тоном?

Но объяснить Катя не успела, потому что по громкой связи из кабинета, где допрашивали сторожа Полыхалова и где «злой» оперативник уже недвусмысленно и грозно обещал тому увольнение с хлебного кладбищенского места и так далее – вплоть до водворения в камеру, раздался отчаянный крик души:

– Да что вы ко мне-то пристали, с директора кладбища вон спрашивайте – это они со Скорпионом вась-вась, вы что думаете, первый раз у нас там такие сборища? И прошлой весной было, и осенью... А в этот раз могилу заставили копать, оплатили... Кто ж думал, что они туда падаль эту свиную затолкают? Они ж дьяволу там, на кладбище, по ночам служат, однажды я видел тайком, ночью целая кавалькада приехала – на «Мерседесах» и с мигалками там были машины. Кто с фонарем, а кто и с факелами... А этот, как его, Скорпион, – самый главный у них, черный балахон на себя нацепил. Я недолго смотрел, не по себе стало, а в этот раз от греха вообще биллютню взял. Я ж думал, они так просто там, беса тешат... А вышло-то вон что. Вон что вышло!

Капитан Белоручка встала и пошла в кабинет допроса. Катя, мигом позабыв все распри, ринулась за ней, как нитка за иголкой.

– Так что же вышло-то, уважаемый? – спросила Лиля Полыхалова.

Тот обернулся. Выражение лица его было каким-то странным. Понимаю, мол, я говорю что-то не то, знаю это, но... и не сказать не могу, потому что правдой это считаю. Вы ведь от меня тут правды добиваетесь...

– А то, что могилу ту... это, как дверь, вдруг взяли дьявольским хотением своим и отворили, кровью свежей замки отомкнули. Я же знаю, помню – она... она ж загубленная душа, не отомщенная. Покоя ей там нет, на волю, на свет она вырвалась и мести, лютой мести ищет, крови жаждет... Живой и уже не кабаньей, а человеческой крови!

– Вы лично со Скорпионом общались? Опознать его по фотографии сможете? – спросила Лиля.

Полыхалов после своего «спича» лишь молча таращился, а потом, когда принесли фотографии, все так же молча ткнул в снимок Саввы Кадоша.

В это время позвонили с проходной – явилась свидетельница Тумак по вызову.

– Посмотрим, что теперь расскажет подруга про нашу главную подозреваемую.

У Кати не нашлось ответа на эту реплику капитана Белоручки.

Порой даже говорливым криминальным обозревателям лучше помолчать.

А вот Марина Тумак скорее понравилась, чем не понравилась. Чем-то она была безмерно взволнована – это сразу бросалось в глаза. Вызовом в милицию? Новым допросом после стольких-то лет?

– Вы следователи? – сразу спросила она.

Они представились официально.

– Вы не следователи... тогда меня все в прокуратуру вызывали, такой дундук там сидел, я ему одно, а он про другое... Мне по телефону сказали, что дело Лары возобновлено, это правда?

Марина Тумак говорила так сбивчиво, словно горло у нее перехватывало.

– Это правда, расследование возобновлено в связи со вновь открывшимися обстоятельствами, – ответила Лиля.

– Какими обстоятельствами?

Подруга задала почти тот же самый вопрос, что и Белоусов до этого. Но тон, интонация... Катя насторожилась, пожалуй, в этом деле, где главная подозреваемая – особа с того света, видимо, придется все больше и больше вслушиваться именно в интонации свидетелей...

Все это почувствовала и капитан Белоручка, поэтому следующий вопрос ее прозвучал немного странно, нелогично:

– Когда вы виделись с Ларисой в последний раз?

Катя затаила дыхание. Вот... вот сейчас брякнет эта брюнетка на шпильках с таким бледным, словно загримированным лицом – вчера, и тогда...

– За день до ее смерти. Я приезжала к ней на дачу в Мирное.

– Лариса тогда готовила материалы для будущего диплома?

– Мы вместе готовили и дипломы хотели вместе писать, мы же учились на одном потоке, только на разных отделениях, но это уже в последние годы.

– Вы врач?

– Да.

– И работаете сейчас по профессии? Где, в какой больнице?

Марина Тумак назвала адрес медицинского центра.

– С Ларисой вы долго были знакомы?

– Всю жизнь. Тут у вас можно курить? – Марина Тумак достала из сумки сигареты.

– Пожалуйста, – Лиля подвинула ей пепельницу. – Я читала ваши показания в деле... Вы с Ларисой познакомились...

– Нам было лет по пять, наши семьи по-соседству жили в Малаховке. Они снимали дачу... Лариса с бабушкой и... Мать ее приезжала на выходные, она тогда еще замуж не вышла за этого человека... за будущего Лариного отчима. И мы, наша семья, на дедушкиной даче – забор в забор. Вместе росли, мы и в школе одной потом оказались – в седьмой английской, здесь, в центре. Я рядом жила, а Лару во втором классе мать перевела... Ей ездить приходилось на троллейбусе, они на Трубной жили тогда и уже гораздо позже переехали на Осенний бульвар, и добираться стало очень далеко. Поэтому Лариса часто оставалась у меня дома. А на даче тоже все каникулы вместе... в девятом поехали в Питер... мой двоюродный брат, он...

– Что ваш двоюродный брат?

– Ничего, просто он нас снимал на видеокамеру в Петродворце на фоне фонтанов, я вдруг вспомнила, – Марина Тумак провела рукой по лицу. – Так, детские воспоминания... Мы очень дружили, мы всегда все очень дружили...

– А что она была за человек – Лариса? – спросила Катя. Ей показалось, что надо как-то приблизить разговор к событиям пятилетней давности.