Не тронь гориллу - Дациери Сандроне

«Леонкавалло» – «Лео» или «Леонка» для своих – походил на огромную трехэтажную казарму с обширным двором, из которого через тяжелые кованые ворота можно было выйти на улицу, параллельную железнодорожным путям, соединявшим небольшую грузовую станцию Греко с остальным миром. С крыши и почти из всех окон свисали разноцветные флаги, принадлежащие разнообразным левым и освободительным движениям, а стены центра и соседних с ним зданий были расписаны граффити и названиями различных политических и музыкальных групп мастерами спрея, метящими собственную территорию.

Когда-то здесь размещалась типография, принадлежавшая одному из самых знатных семейств Милана – Кабасси. Когда мои бывшие товарищи заняли ее, после того как их изгнали из очередного здания, молодой Кабасси решил, что ему не к лицу насылать на них войско на верблюдах, а проще договориться о, скажем, символической аренде. С тех пор прошло много лет, отношения с владельцем, как мне сказали, по-прежнему прекрасные, но денег уже никто ему не платит.

Район, где располагалось здание центра, был откровенно промышленным, с кучей фабрик. Совсем рядом с «Леонкавалло», вокруг широкой площади, высились два небоскреба компании «Сони» и три ужасных пятнадцатиэтажных жилых дома, в одном из которых находился – подумать только! – офис крикливого комитета «Анти-Леонкавалло».

Те, кому случалось бывать в этих краях, часто встречают на улицах представителей комитета, угрюмых мужчин среднего возраста, устраивающих непристойные спектакли с президиумами и мегафонами, пытающихся привлечь к участию в них любого политика, готового помочь им очистить квартал и город от «чуждых элементов». Бывший начальник полиции Милана, Пелиде Орто, одно время даже пытался сделать на них ставку, лелея идею создания на их основе массового движения в свою поддержку на случай выбора его в мэры, но ему это не просто не удалось – его провалили задолго до выборов, и он в конце концов слинял.

Со временем комитет стал частью местного фольклора, бессильный против сотен молодых и не очень молодых людей, которые прибывали целыми группами, устраивая в социальном центре концерты и дискотеки.

В тот вечер, когда я пришел туда, была пятница, а это традиционно концертный день. Очередь к входу свидетельствовала о том, что сегодня здесь играют музыканты, занимающие первые строчки альтернативного хит-парада. Бесконечная людская лента брала начало где-то далеко на улице, закупоривала вход в центр, поднималась по лестнице и исчезала в глубине здания.

– Кто, черт побери, играет сегодня? – спросил я у симпатичной девчонки, притиснутой давкой к моему боку.

– «Бронкские Барабанщики»!

– Первый раз слышу. Они из Америки?

– Они французы, придурок.

– Ну извини, а что, во Франции тоже есть Бронкс?

Она мне не ответила, затянутая омутом, оторвавшим ее от меня. Перетерпев двадцать минут давки, я оказался у кассы. Сунул десять монет блондинке, сидящей, словно в клетке, за решетчатой загородкой, и протиснулся в огромный, под завязку набитый зал.

Здесь находилось около пяти тысяч человек самой разнообразной наружности, среди которых выделялись «прикинутые» по случаю панки и человек пятьдесят металлистов. Самой распространенной одеждой были куртки, банданы и спортивная обувь. Фраков и смокингов не наблюдалось.

На сцене двадцать мускулистых парней, голых по пояс, громко и ритмично колотили молотками по молочным бидонам. Управлял этими красавцами лысый гигант, который что-то ревел на арго и отбивал ритм ладонями по барабану, словно задавая темп гребцам на римской галере. И в этом грохоте по небольшому оставшемуся свободным пространству перекатывались людские волны.

Все– таки бидоны не тянули на серьезный многотональный инструмент и скоро начали мне надоедать. Я стоически выдерживал удары по печени и барабанным перепонкам минут двадцать, затем плюнул и стал продираться сквозь толпу в сторону внутреннего дворика, сопровождаемый хлопками по плечам или презрительными взглядами тех, с кем я когда-то был знаком. Наконец я вывалился из толпы и с облегчением вздохнул.

Двор выглядел более пригодным для жизни. Почти все гости центра были на концерте, и я мог передвигаться по двору, никого не толкая. Ребята небольшими группками сидели на стульях, на столах, на всем, на чем можно было сидеть, болтая, потягивая пиво из пластиковых стаканов, оживленно споря о политике. С десяток собак, виляя хвостами, вертелись у них под ногами, а их хозяева с улыбкой наблюдали за четвероногими.