Тайный дневник Лолиты - Володарская Ольга

Козловский сделал отчаянный рывок. Встать и идти.

Нужно встать и идти… Сделать каких-то десять шагов до двери.

Но подняться не получилось. Новый приступ боли распластал Аристарха по полу.

Перед тем как отключиться, он успел подумать о двух вещах.

Первая: Махараджа был прав, смерть к нему пришла через желудок.

Вторая: как же моя Сагитта будет без меня?

С мыслью о любимой Козловский провалился в темноту.

Лавр хмуро смотрел на свое отражение в зеркальном окне автомобиля. Ему не нравилось, как он выглядит. Вид чересчур потасканный для неполных пятидесяти. И родимое пятно со временем потемнело, стало еще заметнее. Лаврентий всем говорил, что воспринимает его не как дефект, а скорее как знак отличия. Гордится им. И дорожит. Поэтому никогда не сведет…

Он врал! От клейма он мечтал избавиться с раннего детства. Вот только матери было все некогда сводить сына к врачу, хотя он умолял ее это сделать, а потом, когда Лавр сам стал взрослым, он передумал. Видел, как уродуют доктора таких, как он. У одной знакомой девушки имелось пятно на щеке размером с грецкий орех. Она решила его удалить, и… Вместо темного пятнышка на лице появился страшный рубец: глубокий, неровный, похожий на серьезный ожог. Лаврентий тогда решил подождать. Он верил, что появятся технологии, которые позволят убирать родимые пятна без последствий. А до поры закрывал свое челкой или головным убором.

Когда на его голове осталось так мало волос, что под ними уже ничего нельзя было спрятать, появились технологии, позволяющие избавиться от пятна без ущерба для кожи. Но тогда Лаврентий уже прибрел кое-какую известность в деловых кругах, и многие, не помня его имени или фамилии, знали его как человека с пятном в форме креста. Его даже называли Меченым, как Михаила Горбачева. Это помогало ему – выделяло из общей массы таких же, как он, бизнесменов средней руки, мечтающих пробиться на самый верх.

Сейчас Лаврентий был в том положении, что стань хоть невидимкой, это уже ничего не изменит. Он человек-легенда. Он тот, чей феномен изучают, и не исключено, что в недалеком будущем он попадет в учебники по экономике и маркетингу. Теперь Лаврентий мог себе не только пятно свести, но и рога с копытами имплантировать. Никакие внешние изменения не сказались бы на его имидже… Вот только… За базар отвечать надо. Раз сказал, горжусь пятном, никогда не сведу, значит, нужно слово держать. Да и вообще… По-бабьи это как-то – в пятьдесят лет что-то со своей внешностью делать. Хотя были у Кондрашова знакомые, которые так не считали. Исправляли носы, подбородки. Делали подтяжки. Отсасывали жир. Имплантаты в грудь и ягодицы вставляли, чтоб красивый рельеф получить. И это мужики! Лаврентий не очень их понимал…

«Пить надо меньше, – решил он. – Тогда и мешки пропадут, и цвет лица лучше станет. А еще спать бы научиться хотя бы по восемь часов в день. А то ведь больше пяти не получается…»

Мысли оборвал звонок мобильного телефона.

– Кондрашов, слушаю.

– Доброе утро, господин Кондрашов.

– Доброе. Кто это?

– Майор Назаров.

– Что такое, майор?

– Хотел бы с вами побеседовать.

– Давайте не сегодня?

– Сегодня.

– У меня нет времени, так что…

– Умер Аристарх Козловский. Судя по всему, убит. Отравлен чем-то.

– Какой ужас!

– Так что, я могу подъехать?

– Да, конечно. Давайте встретимся в моем офисе. Я буду там до обеда.

– Прекрасно. Я как раз стою напротив. Вы скоро?

– Скоро, – хмыкнул Лаврентий.

Он на самом деле подъехал к офису через десять минут. Назаров поджидал его, сидя в машине. Если, конечно, таковой можно назвать чудо отечественного автопрома под названием «Лада». В моделях Лаврентий не разбирался, но видел: тачка не новая, и сделал вывод, что Назаров один из тех немногих ментов-копов, которые не берут взяток.

– Еще раз здравствуйте, – поприветствовал он Лаврентия.

Кондрашов кивнул и пригласил майора внутрь.

Они прошли мимо поста охраны, поднялись на лифте на самый верх. Кабинет Кондрашова располагался на последнем этаже. Лаврентий любил стоять у окна и смотреть на Красную площадь. Осенью, в ясную погоду, Кремль, освещенный умеренным сентябрьским солнцем, особенно красиво смотрелся.

– Чай, кофе, сок, вода? – предложил Лаврентий Назарову. – Если не завтракали, можно организовать бутерброды.

– Спасибо, ничего не нужно.

Назаров уселся в кресло, стоящее напротив стола Кондрашова, без приглашения. Но Лаврентия его наглость раздражать перестала. Он уважал людей, работающих на совесть.

– Когда он умер? – спросил Кондрашов, усаживаясь в свое кресло.

– Ночью. Тело обнаружила соседка. Поутру пошла в магазин, увидела, что дверь закрыта неплотно. Заглянула… Козловский, уже окоченевший, лежал на полу в луже собственной кровавой блевотины. Возможно, он ею и захлебнулся.

– Страшная смерть… – Лаврентий передернулся. – Но вы сказали, его отравили?

– Отравление очевидно. Но пока мы не можем с уверенностью сказать, что смерть насильственная. Козловский вполне мог отравиться сам. Случайно. Только это маловероятно. Уж слишком серьезный был приступ. Но Аристарха можно было спасти. Это пока не точно, однако наш эксперт выдвинул такую версию. Окажись кто-то рядом, ему помогли бы, и, вполне возможно, сейчас Козловский просто лежал бы в больнице.

– Считаете, его убил тот же человек, что и Старикова?

– Этого тоже не стоит исключать.

– Странно.

– Что именно?

– Я считал, что профессора отравил именно Козловский.

– Правда? Тогда почему не сказали об этом?

Лаврентий ответил не сразу, сначала попросил у секретарши чаю.

– Я не привык обвинять человека бездоказательно. – Сказал и сам на себя порадовался. Гладко получилось. И это не первый раз. Все же занятия с педагогами не прошли даром. Лаврентий научился строить фразы правильно. Вот если б еще перестать ставить ударения не там, где нужно…

– Но сейчас уже можно это сделать. Изложите, если не трудно, свои мысли. Почему вы подозревали именно Козловского?

– Потому что он люто ненавидел Старикова. Когда-то даже хотел жениться на его падчерице только затем, чтобы сделать ему «бяку».

– Не совсем понял.

– Аристарх был уверен, что старик любит Ксению не как дочь, а как женщину. Поэтому начал за ней ухаживать. Как бы отбивать.

– Не знал, что они были знакомы, – проговорил майор и сделал запись в своем блокноте.

– Они это не афишировали.

– И чем же закончилось все между ними?

– А ничем. Она ему отказала.

– Почему, как думаете?

– Раскусила, наверное. Бабы, они ведь чувствительные. Фальшь хорошо распознают.

– Да бросьте. Если б было так, женщины не попадались бы на удочки альфонсов, аферистов.

– Им просто нравится обманываться. Это знаете на что похоже? Вот я, когда маленький был, верил в Деда Мороза. Впрочем, как и все дети. Но когда мои сверстники уже перестали верить, потому что узнавали в дедушке с бородой то папу, то учителя физкультуры, я еще верил! Не потому, что был идиотом или каким-то уж очень наивным. Просто мне хотелось в него верить. И я думал, за это Дед Мороз, который все-таки существует, не к ним придет, а ко мне. К ним папа в бороде или физкультурник, а ко мне – настоящий.

– То есть вы считаете: женщины понимают, с кем связались, видят фальшь, но намеренно этого не замечают, потому что им нравится верить в чудо? Типа, всех обманули, а со мной так не поступят?

– Как-то так…

– Так что же мешало Ксении поверить Козловскому? Это же чудо – когда обычную девчонку, не звезду, не королеву красоты, миллионер замуж зовет?

– Не любила она его, вот и все. Но если б верила, то, возможно, вышла бы замуж и без любви.

– Вы сами догадались или вам сказал кто?

– Это мое предположение. Но я могу ошибаться. Вы лучше у нее спросите.

– Обязательно. А за что Козловский ненавидел Старикова?

– Тот его травил все пять лет учебы.

– И только-то?

– Может, еще что-то было, да он мне просто не говорил. Мы все же не близкие друзья. И даже не приятели. Так… Хорошие знакомые… Были.

– А зачем Козловский позавчера заходил к вам в офис?

– Откуда вам это известно? – удивился Лаврентий.

– Его водитель сообщил. Аристарх сам по Москве не решался передвигаться, нанял человека.

– Деловой визит. Мы подписали кое-какие бумаги.

– До этого вы вместе обедали, ведь так?

– Да. Но встретились случайно.

– Что он ел?

– При мне – рис с овощами.

– В туалет отлучался?

– Ну и вопросики… Не помню я.

– А вы попытайтесь.

– Вроде нет. А что? – И тут до него дошло: – Вы думаете, я что-то всыпал в его рис, когда он отлучался?