Амнистия - Троицкий Андрей

Бизнесмен будет находиться в тени своей спутницы.

Немного старомодный, добротный костюм из синей в полоску шерстяной ткани, очки, видавший виды портфель из добротной свиной кожи, трость из полированного красного дерева с круглым серебряным набалдашником. Все это есть, все лежит на кровати.

А портфель ровно в семь часов в ресторане «Домино» ему передаст некто Бузуев, офицер в отставке, ныне промышляющий изготовлением на заказ всяких смертельных хлопушек. В портфеле китайский термос, точнее взрывное устройство направленного действия. На корпусе термоса кнопка, нажимаешь, начинает работать часовой механизм, таймер установлен на три минуты. Этого времени хватит, чтобы благополучно смотаться из ресторана.

Три дня назад на одной из съемных квартир в районе Ленинского проспекта Тарасов осмотрел термос и остался доволен работой взрывотехника. «Нужно увеличить мощность, скажем, ещё грамм на двести», – сказал он.

Бузуев недовольно покачал головой: «Вы что, хотите, чтобы жилой дом рухнул?» «Дом не рухнет, – ответил Тарасов. – Крепкое здание, старинная постройка. Хочу, чтобы этот кабак, его хозяина и обслугу разнесло на мелкие части. За два дня справишься?» «Будет готово уже сегодня вечером», – ответил Бузуев. «Мне не нужно сегодня вечером. Нужно через два дня. Бросишь сообщение на мой пейджер, встретимся у входа в ресторан в семь часов вечера. Правда, ты можешь меня не узнать».

«Это как?» – вращал глазами взрывотехник. «Где твоя солдатская смекалка? Я хочу устроить небольшой маскарад. Хочу постареть лет эдак на двадцать, на тридцать. У меня в руках будет трость из красного дерева. Вот по трости меня узнаешь».

Тарасов рассчитался с Бузуевым, передал ему пустой портфель из свиной кожи, запер съемную квартиру. Тарасов решил впредь здесь больше не появляться. О квартире знает Бузуев. Мало ли что… Если Бузуева вдруг прихватят, молчать ему нет резона.

* * * *

Все будет хорошо, – сказал себе Тарасов. Это его день.

Правда, сегодня жарковато, чтобы напяливать шерстяную тройку. Если сильно вспотеешь, может потечь грим. Но другого костюма все рано нет под рукой. А бизнесмен, что поделать, пожилой человек, немного мерзнет. Старая кровь, не бежит, а едва движется по жилам, она не греет даже в жаркие летние вечера. На горячих молодых девочек вся надежда. Тарасов усмехнулся.

Теперь голос и речь. Интонации должны быть мягкими, сам голос немного тонкий, козлиный. Не помешают старомодные обороты речи: моя милочка, пупсик, я томлюсь. Тарасов, смотрясь в зеркало, проблеял несколько фраз. Ничего, получается. Классический духарик с геморроем.

Он просунул руки в рукава пиджака. Плечи, подбитые ватой, мешковатость костюма надежно прятали мускулистую спортивную фигуру. Тарасов, надел наручные часы на кожаном ремешке, взял с кровати трость, ещё раз прошелся по комнате, наблюдая за собой в зеркало. Ни дать, ни взять – светский лев на прогулке. Пора выходить.

На Тверской большой выбор женщин.

К пяти часам бабочки начинают слетаться. На роль подружки наверняка найдется подходящая кандидатура. А столичная проститня просто обожает степенных клиентов, работы с ними немного, запросы традиционные, деньги есть. Главное же, пожилые люди – самые надежные, не кинут.

Тарасов вышел из подъезда, неторопливо перебрался на противоположную сторону улицы и не стал поднимать руку, когда мимо проезжали «Жигули». Ему казалось, что сейчас подобает проехаться в более солидной машине. Наконец, из-за поворота появилась темная «Волга, Тарасов сделал отмашку. Когда машина остановились, проблеял: „На Тверскую, молодой человек“. Водитель кивнул головой.

Через четверть часа Тарасов, велев водителю ждать, с видимой натугой выбрался с заднего сидения. Он встал на тротуаре и стал разглядывать девочек.

Эти двое, стоящие у самой лестницы в гостиницу, слишком молоды, почти дети. У другой девки, делающей вид, что гуляет по тротуару, вызывающий вид: много косметики, высокая прическа, бордовая цыганская блузка. Эта отпадает. А вот та, дальня, что стоит возле колонны, ничего.

Грива рыжих волос, тигровая блузка, короткая светлая юбка плотно обтягивает выпуклую задницу. Корма хорошая. Тарасов, постукивая тростью о тротуар, сделал несколько шагов вперед. И перед у девочки хороший, все при всем. Он приблизился к проститутке.

– Мадам, разрешите пригласить вас на скромный ужин.

Тарасов изобразил нечто вроде реверанса. Женщина подняла брови и смерила клиента оценивающим взглядом.