Мертвый шар - Чиж Антон

– Кто ее принес? – спросил Родион.

– Была у меня старинная знакомая, милая, добрая женщина. Небогата, но ни в чем не нуждалась, чья-то вдова, кажется. Наверное, пригрела какую-нибудь дурочку, а та принесла в подоле. Воспитывать ребенка не могла, в сиротский дом отдавать жалко, вот и доставила мне.

– Как ее зовут?

– Глафира Панкратовна Кошелева.

– Где живет?

– Ой, даже не знаю. Я ведь никуда не выхожу, хозяйство на минуту оставить нельзя. Она сама Варварку навещала. Уж больше года не видела, может, померла.

Из глубин разврата вернулась Ирма. Судя по вспотевшей физиономии швейцара, допрос проходил с пристрастием. Сделав незаметный знак, дескать, все обошлось, слуга порока удалился, видно, прохладиться.

Мадам Ардашева вошла в роль радушной хозяйки. Предложила отведать что бог послал. Но фрейлейн фон Рейн твердо отказалась. Видимо, есть за счет подобного заведения не входило в кодекс поведения берлинской криминальной полиции. Что в общем вызывает легкое уважение.

Подсадив даму в служебную пролетку, Ванзаров уже собрался влезть следом, как вдруг некое любопытное явление привлекло его внимание. Явление было столь любопытно, что он приказал Синицыну трогать немедленно и уже на ходу крикнул Ирме, что срочное дело требует его всецело.

Дело действительно казалось важным.

3

Когда-то в детстве Родион однажды попался на краже варенья – в погребе родительского дома, конечно. Сдал его родной братец, кто же еще, но речь не об этом. В тот раз, единожды преступив закон, маленький Ванзаров сохранил достоинство по примеру древних греков, застигнутых римлянами врасплох за философскими пирами с разбавленным вином. Он хорошо запомнил ощущение, когда надо бежать, а некуда. И потому с торжествующей улыбкой поджидал жертву. Даже поманил пальчиком. Но крупный мужчина в отличие от ребенка Ванзарова повел себя хуже некуда. Решил изобразить слепоту, натянул вожжи, попробовал свернуть, но улица не позволила. И, только потеряв надежду, подкатил к торжествующему Родиону.

– А, господин Ванзаров! Как я рад вас видеть, – с кислой физиономией поздоровался Бородин.

– Да неужели? А что вы здесь делаете?

– Где? – совсем уже глупо спросил Нил.

– Да вот на этой самой Рождественской улице. Извините, если забыл, не вы ли клялись, что носа не покажете из дома? Не перебивать! Не вы ли обещали защищать с оружием в руках ваших дам? Не вы ли перепугались семейного рока, до которого пока я не добрался? Ах, вы? Так какого же рожна вы здесь оказались?

– Э-ммм…

– Или по заведению мадам Ардашевой соскучились?

– Да что вы, как можно! – возмутился Нил, совсем не умеющий врать.

И все же джентльмен победил труса. Отбросив кнут, Бородин поднял ладони в тонких перчатках:

– Сдаюсь. Ну, виноват. Киксанул. Не утерпел. Захотелось проветриться и не заметил, как заехал в центр города. Это Буцефал виноват: бежит и бежит себе. Вот и не заметил…

Конь поворотил морду, словно хотел узнать, как это у хозяина хватило наглости обвинить бессловесную тварь, но ему показали кулак.

– И что за это с вами делать? – спросил грозный Ванзаров. – Отказаться, что ли, от вашего дела?

– А поехали пообедаем? Приглашаю в «Доминик». И там готов нести любое наказание…

Подкупить чиновника полиции со стальным сердцем невозможно, в этом не сомневайтесь, но вот с голодным желудком – другое дело. Как-то сразу вспомнился несъеденный завтрак. И утро без чая. И кишки выдали печальную мелодию. И слюна не вовремя набежала. Да и вообще… Короче говоря, Родион опомнился, только когда умял солидную порцию салата с рябчиками, несколько пирожков и тарелку холодной говядины. А что вы хотите: организм молодой, растущий, все время в переживаниях и тревогах, ему силы требуются. Чтобы обжорство чиновника не показалось таким уж неприличным, надо сказать, что и Бородин не отставал. Видно, и ему завтрака не досталось.

Как известно, сытые мужчины совсем не то, что голодные. Практически другие существа. Добрее – наверняка. Отодвинув пустую тарелку и подавив богатырский рык, Родион кое-как выговорил:

– Не думайте, что я… Вот так… Меня так просто… Нет… Уж…

Нил Нилыч тихонько икнул и веско заметил:

– Да что вы… Радн Гергч…. Как мжно… Уф… Так ус…

Дар речи вернул крепкий кофе. Отдышавшись, Родион вспомнил, что он, между прочим, чиновник полиции, а не чревоугодник, потому стал серьезен и прямо-таки суров: