Яд Фаберже - Данилова Анна

– Да, несколько раз.

– Лора… Ты должна понять – я сильно волнуюсь. Все это похоже на сон…

– Вы не знали, что у вас есть дочь?

– Мне говорили, только очень давно, что Мэй родила девочку, но не от меня… Я звонил ей в Москву, просил приехать, обещал даже удочерить ребенка, но твоя мать не приехала…

– Вы плохо с ней расстались?

– Когда-нибудь я расскажу тебе эту историю, а пока скажи мне, как долго ты собираешься пробыть в Лондоне? У тебя есть время? Какие твои планы?

Мои планы, дорогой Арчи, теперь целиком и полностью зависят только от тебя…

– У меня билет, – сказала я и взяла в руки коричневый конверт, откуда выпал билет. Я подняла его и протянула ему: – Послезавтра улетаю в Москву. У меня работа, я не могу задерживаться.

Вот сейчас самое время было сказать, что я копила на эту поездку долгие месяцы, но у меня почему-то язык не повернулся сказать такое. В голове зашумело.

– Может, сядем, – предложила я, чувствуя, что могу упасть в любую минуту.

Он присел в кресло совсем близко от меня, взял мои ладони в свои и еще некоторое время рассматривал меня, с трудом, видимо, привыкая к мысли, что видит перед собой дочь.

– Скажи мне, неужели твоя работа настолько для тебя важна, что ты, не успев побыть со мной, уже хочешь вернуться обратно? Кем ты работаешь и сколько зарабатываешь, что обязана вовремя вернуться туда?

Я и к этому вопросу оказалась не готова. Что я могла ему сказать? Что до недавнего времени работала в одной вполне приличной семье, где мыла посуду и унитазы, а теперь меня, вероятно, уже ищут по всей Москве и готовы предъявить обвинение в расстреле всей семьи? Так что же ответить Арчи по поводу моей «важной» работы, из-за которой я не могу остаться здесь лишний день? Вспомнив о своей мечте поступить на филфак университета, я сказала, запинаясь, что работаю редактором в одном издательстве, где платят мне в пересчете на доллары около ста пятидесяти долларов в месяц. Это смешно, честное слово! Но это чистая правда – не всем редакторам и такие деньги платят…

– А ты не можешь позвонить и сказать, что задержишься?

– Но зачем? Я увидела вас, и мне этого достаточно… Я не хочу, чтобы из-за моего приезда что-то изменилось в вашей жизни. Мне бы очень этого не хотелось. А потому, чтобы все оставалось по-прежнему, я и улечу послезавтра…

– Но почему? Что мы успеем с тобой сделать за два дня? Даже полтора? Ты – моя дочь, и почему я, человек, у которого есть деньги, не могу попросить тебя пожить со мной хотя бы месяц… А вдруг тебе понравится у меня, и ты захочешь остаться? Ты же ничего обо мне не знаешь…

– Вы, наверное, женаты… – предположила я осторожно.

– Нет, я не женат. – Он отмахнулся, словно эта тема была ему неприятна и отвлекала от основной сути интересующего его разговора. – У меня есть, правда, женщина, с которой я уже долгое время живу вместе, но мы не женаты. И детей у меня нет… Вернее, есть. Теперь есть. Мэй… Вернее, Лора, мне до сих пор не верится, что все это происходит в реальности. Так что? Ты позвонишь в свою редакцию? Ты скажешь им, что задержишься хотя бы на месяц, что ты встретила своего отца, и он не хочет вот так просто отпускать тебя… Твоя мать ведь не вернулась, не вернулась!

В его голосе звучало такое отчаяние человека, который, обретя наконец смысл жизни, именно сейчас рискует его потерять, что у меня внутри все перевернулось. Как же мне захотелось броситься к нему на шею, обнять и признаться во всем, умоляя простить меня… Но я не сделала этого. Такое признание могло стоить жизни Левину, да и мне тоже.

– Не знаю даже, что и сказать…

– У тебя есть муж, дети? Может, тебя кто-то ждет в Москве?

– Нет, никто… Я не замужем, – хотя бы здесь я не лгала. А чем Левин мне не муж?

– Но это же замечательно! Послушай, Лора, я – твой отец. Поживи со мной, у меня. Я уверен, что мы поладим, и, быть может, тебе не захочется уезжать отсюда. Я понимаю, что ты сейчас находишься в растерянности. Но не торопись принимать решение. Давай поступим так. Твой билет пусть будет у тебя, как залог того, что ты в любое время сможешь уехать отсюда. Но прямо сейчас я отвезу тебя в мой дом, который, если ты только пожелаешь, станет и твоим… Ты, верно, думаешь, что я веду себя слишком легкомысленно? Нет… Все не так. Ты моя дочь, а потому ты имеешь на это право…

– Я не понимаю… На что я имею право?

– Ты можешь, если тебе захочется, жить в Дартфорде, понимаешь? Это совсем недалеко от Лондона. У меня там дом, большой, все западное крыло пустует с тех пор, как умер мой отец… Мы сможем его отремонтировать, и ты все устроишь там по своему вкусу…