Парикмахер - Шюнеманн Христиан

Выйдя на улицу, я повернул направо, к Вестермюльштрассе. По утрам тут тихо и малолюдно, не нужно здороваться с каждым встречным, например, с хозяйкой книжной лавки или парикмахером, работающим на другой стороне улицы. Старик Хофман тоже еще спит в такое время. Внезапно за моей спиной кто-то кашлянул. Я обернулся. Это оказался Стефан - лицо красное, волосы прилипли к темени, словно смазанные гелем.

- Ты куда? - воскликнул он.

У меня совсем вылетело из головы, что мы с ним условились вместе пробежаться.

- Ты что, хочешь прямиком попасть на тот свет? - спросил я. - Вон какая с утра жара.

Стефан молчал, лишь тяжело дышал и переминался с ноги на ногу. Мы дружим еще с тех давних времен, когда вместе учились в швейцарском интернате.

- Я иду в «Арозу», - ответил я на его вопрос. - Позавтракаю. Пойдем? А что, в самом деле?

Стефан тряхнул головой, и мне на щеку упали капли его пота. Я в который раз восхитился его постоянством - он цепляется за свои привычки, серьезно относится не только к бегу, но и к множеству других вещей. Стефан адвокат. В пятнадцать лет нас связывали две вещи: отсутствие опыта в отношениях с девушками и плохие оценки по физкультуре. Теперь нам обоим за сорок, мы оба твердо стоим на ногах. Заметив как-то, что от свиных ножек, маковых рулетов и светлого пива у меня на боках начал откладываться жир, я предложил Стефану заняться бегом. Обычно наш маршрут проходит по берегу Изара между Рейхенбахским и Виттельбахским мостами. Однако я убежден, что привычка не должна превращаться в оковы. И теперь мне стало жалко Стефана.

- Тогда, может, встретимся в час в «Дукатце» и пообедаем? - предложил я и вытер щеку.

- Договорились. - Махнув рукой, он побежал дальше.

- Я кое-что тебе расскажу, - крикнул я вдогонку.

- Восемь часов. Передаем новости. - Шумела кофеварка. Радио рассказывало о поездке канцлера по восточным федеральным землям. Я листал «Абендцайтунг» и «Зюддойче» - эти солидные газеты всегда лежали в «Арозе» на стойке бара. В них ничего не говорилось про убийство журналистки.

- Летнее болото! - Ким налила себе, как обычно, чашечку эспрессо, убавила громкость приемника и села на табурет у стойки. Склонилась над листком бумаги - какой-то квитанцией. На фоне ее темнокожего декольтированного бюста кофейная чашечка казалась еще миниатюрней. Кроме меня в «Арозе» не было ни одного посетителя, снаружи тоже. На тротуаре стояли стулья, аккуратно выстроенные в ряд. Дверь была раздвинута на всю ширину, но маркизы еще не подняты. Приемник что-то бормотал. Я тихо и мирно завтракал сдобными кренделями, прихлебывая черный кофе.

- Клаус-Петер поднял меня сегодня с постели какой-то странной историей, - сообщил я.

Ким водила пальцем по строчке квитанции, словно по азбуке для слепых.

- Он рассказал мне про убийство - кажется, в редакции журнала «Мишель».

- Убийство? - Теперь ее внимание устремилось на меня. - Давно у нас такого не было.

- Но в газете об этом ни слова.

- Раз Клаус-Петер говорит, значит, так и есть. Его сообщения всегда подтверждаются, - заявила Ким. - Кого же убили? - Я лишь пожал плечами. - Ах, да! Ты ведь еще не был в своем салоне и не слышал последних сплетен.

- Мне еще этого не хватало. Впрочем, ты права.

- Держи меня в курсе. Не из газет же мне узнавать, кто убийца.

- Но я ведь не инспектор криминальной полиции.

Мои брюки неприятно липли к сиденью, обтянутому искусственной кожей, и я слегка ерзал. За дверью кафе с шумом проехал мусоровоз. У меня еще было время.

- В твоем салоне тоже затишье? - поинтересовалась Ким.

- Все нормально, пара моих мастеров сейчас в отпуске, так что остальные загружены почти так же, как обычно.

Два парня в футболках возились у ковша мусоросборника, потом совместными усилиями закинули на платформу пластиковый мешок с тяжелыми отходами. Загрохотал механизм, к запаху солярки добавилось что-то сладковатое. Ким направила на себя струю вентилятора и громко заявила:

- Я бы дважды подумала, прежде чем сесть в такую жару под колпак сушки.

- Ким, у нас в салоне нет таких колпаков, и мы не делаем химию.

Мимо, в сторону Мюллерштрассе, прошагал мужчина с хозяйственной корзинкой, кажется, сотрудник одной из дневных газет, «Зюддойче» или типа того. Не мой клиент, поэтому я все время забываю его фамилию. Мусоровоз двинулся дальше, влача за собой шум и вонь.

- Закрывай свое заведение и поезжай куда-нибудь, - посоветовал я Ким и снова повернул вентилятор к себе. - Ты ничего не потеряешь, сейчас разъехалась половина Глоккенбахского квартала.