Танцовщица в луче смерти - Михайлова Евгения

Сергей положил руку Артему на плечо и показал глазами на монитор. Медленно поплыл ряд изображений. Артем оцепенел. Худой немолодой мужчина с седыми усами что-то говорит Елизавете Антоновне, матери Макса. Она смотрит на него и улыбается. Тот же человек позирует перед камерой, сидя на диване вместе с Максимом. Он же, только моложе, стоит с мальчиком, похожим на Максима... Артем видит этого человека впервые... Он перевел взгляд на Макса, и горячая волна хлынула в мозг. Нет, не впервые. Он видит их вместе второй раз. Первый – в парке... Артем вытер пот со лба.

– Это он. Я вспомнил то, чего не хватало... Глубоко посаженные глаза, узкие, высоко поднятые плечи... – Он оглянулся и посмотрел на Макса.

– Не трудись, – произнес тот презрительно. – Я уже все рассказал. Сотрудничаю, как у этих ищеек называется. Но ты все же узнал меня, наконец, крот ты наш полуслепой, который в кои веки выбрался из норы и сразу увидел столько нового.

– Дайнеко, – ровно произнесла Маша. – Вы до сих пор вели себя культурно. Не советую распускаться, давать волю эмоциям, оскорблять нас и главного свидетеля.

– Максим, кто этот человек? – спросил Артем.

– Я расскажу тебе вкратце, – ответил за Макса Сергей. – Повторять ему все это вряд ли хочется. Это Вениамин Алексеевич Костин, близкий друг матери Дайнеко, главный врач одного частного роддома.

– Я сам ему объясню. Мне нравится, когда у Темки глаза на лбу от изумления. У меня очень хорошая мать, да? Ты, конечно, ее страшно уважал всегда, поскольку для тебя мать – это святое. Она долго искала мне подходящего отца, родила меня после сорока, но я даже не знаю, от кого, хотя брак был зарегистрирован. Муж оказался неподходящим. И все детство я наблюдал, как она продолжает выбирать. Она пользовалась успехом. Захожу в ванную, а там очередной кастинг. Мама же такая непринужденная. Оба голые, мне улыбаются. Но я понимаю, что и этот кастинг не прошел. Так мы и жили, пока не появился этот заоблачный для мамы авторитет, потом и для меня. Верните, пожалуйста, фото, где мы воркуем в моем счастливом детстве. Да. Все у нас было, как на картинках о счастливой семье. Только дядя Веня уже употреблял меня, отдыхая от беременных баб, которые являлись его работой. И моя добрая милая мама, учительница, однажды нас застала. Думаешь, выгнала? Вызвала милицию? В суд подала? Нет, ни в коем случае. Она чуток растерялась, а потом объяснила мне, что взрослая жизнь – сложна и разнообразна. Что так бывает... И я не должен никому ничего говорить. Сейчас настала ее очередь замолчать, так решил дядя Веня.

– Дайнеко, хватит, – сказала Мария. – У вас будет время поделиться с нами подробностями. Послушаем эксперта. Подойдите к столу, Александр Васильевич.

– Ну, я коротко. Эта цепочка с крестиком из коллекции Дайнеко принадлежала Вешняк. Она ее никогда не снимала. Так показал Лебедев. По предварительным данным, ее сорвали – а она разорвана – с мертвой девушки. Отпечатки пальцев подозреваемого есть. Они есть на «жучке» и диктофоне. Все, что у нас имеется по изнасилованию, будет оформлено в ближайшие дни. Пока скажу, что оно однозначно было групповым. Можно задать вопрос ему?

– Да.

– Дайнеко, у вас были нормальные отношения с женщинами?

– Я не стану отвечать.

– Вам придется в любом случае пройти психэкспертизу. Ответ нас бы немного сориентировал в поиске.

– ...Когда я попробовал, это стало проблемой. Я рассказал Вене. На следующий день он привез меня в свою больницу. Там была изолированная комната, он привел туда девчонку, которая пришла на аборт. Он стал ее насиловать у меня на глазах, потом сказал: попробуй. Она билась, сопротивлялась, мне понравилось.

– Вы ее убили?

– Нет. Он ее запугал. В том числе и убийством.

– Это бывало часто?

– Нет. Мне стало противно.

– И?

– Он сказал: просто ты не дошел до конца. Дичь убивают.

Артем встал и бросился к выходу. У двери оглянулся:

– Извините, я больше не могу.

Он почти бежал по коридору, чтобы вдохнуть свежего воздуха, когда по коридору в наручниках провели худого сутулого пожилого человека с седыми усами. Артем вышел во двор и почти упал на ближайшую скамейку. Там его нашел Сергей.

– Прими мое сочувствие, – серьезно сказал он. – Наверное, это самый ужасный результат для тебя.

– Да. Я ждал, чтобы... Они что-то сделали с Елизаветой Антоновной?

– Да. Одну девочку притащили в ее квартиру, мать Макса должна была гостить на даче у приятельницы, но почему-то вернулась. Когда Максим убивал... Они говорят, что она вроде сошла с ума, рвалась к соседям рассказать... Милый друг оказался большим специалистом. Он просто провел ей иссечение голосовых связок. Как собаке. Она замолчала. Ее обследуют. Это тоже скажется на их сроке, думаю. Поехали, я отвезу тебя домой.

– Они сумасшедшие?

– Лекарь-акушер, на взгляд Масленникова, просто великий подонок и извращенец. Максим... Объективно, конечно, здоровым его не назовешь. Психика, инстинкты умело изуродованы с детства. Но экспертиза признает его вменяемым. Если, конечно, влиятельные друзья не похлопочут. Тогда – тюремная психушка.

– Как они вышли на Нину?

– Да все то же видео этой группы, которое было у всех, кто приглашал ее. Максим принес его с вечеринки у Фролова, Костин посмотрел, они выбрали Нину. Проследили за ней, подкупили Лебедева...

– Скольких девушек они убили?

– Говорят, Нина – вторая. После той, в квартире матери. Решили: дома больше не рисковать.

К дню суда у Виктории отросли свои русые волосы. Она гладко их причесала и стянула резинкой на затылке. За неделю до этого состоялось заседание по делу убийства Нины Вешняк. Оно было закрытым, только в этом сказались связи несостоявшегося тестя Максима Дайнеко. Валентинов пришел без дочери, он сидел в первом ряду рядом с Викторией, которую привели для дачи показаний. За ними сидел Григорий Вешняк. Валентинов не сводил глаз с Максима, не понимая, почему на этом чудовище нет пресловутой божьей метки, которая помогла бы спасти ему свою дочь от него. Он хорошо разобрался в выводах психиатров и экспертов. В этой кромешной аномалии жизни Алины ничто не могло угрожать. Она не входила в алгоритм преступников. Максим сумел даже создать впечатление будущего прекрасного мужа. В каком-то смысле мог бы и стать таким, если не заглядывать в его параллельное существование. Но душа Алины, ее чувства, появившийся в ней страх перед людьми, – в этом отец винил только себя. Его любовь сделала дочь слепой и неосторожной.

Виктория за трибуной свидетеля хмуро взглянула на подсудимых.

– Я ничего не знала. Нина не жаловалась мне даже на этого, – Виктория презрительно кивнула в сторону Лебедева. – Что я могу сказать как свидетель. Я сама буду скоро сидеть тут как убийца. Сестры больше нет. Она была хорошей девочкой и сейчас в раю. А эти будут жить. Надеюсь, они узнают, что ад есть и на земле.

Григорий Вешняк только плакал и закрывал лицо ладонями, когда демонстрировали видеокадры.

Максиму Дайнеко дали восемнадцать лет строгого режима, Костину – двенадцать, Лебедеву – восемь. Адвокат Дайнеко заявил, что будет подавать апелляцию, поскольку не были учтены прискорбные обстоятельства жизни его подзащитного.

На скамье обвиняемых Виктория сидела, не поднимая головы. Так она слушала доклад государственного обвинителя, блистательную речь своего адвоката. Сама в свое оправдание не сказала ничего. Вместо последнего слова повернулась к вдове Коврова.

– Если бы меня приговорили сейчас к смерти, я сочла бы это справедливым, поверьте мне. За отобранную жизнь нужно платить своей жизнью.

– Ох, – пробормотала Елена Васильевна. – Еще казни нам не хватало. Я согласна с мнением адвоката. Так могла поступить только женщина, доведенная до крайности. Поскольку и психологи дали такое заключение, я за условное наказание.

– Мам, ты чего? – зашипела Варвара.

– Спокойно. Люди смотрят. Камеры работают, – прошептала Елена Васильевна, не разжимая губ. – Нам сейчас нужно лицо не потерять. Ты ж видишь, ее все равно тащат.

Виктории дали три года лишения свободы в колонии-поселении с отсрочкой наказания – год.

– Что значит сия закавыка? – спросил шепотом у Андрея Сергей.

– За год многое может измениться. И, скорее всего, именно это и произойдет.

Во время суда Артем, Юля и Алла сидели то во дворе, то в коридоре. Они решили, что не смогут это вынести. Первым из зала вышел Сергей с серьезным лицом, посмотрел на них и подмигнул всем сразу. Получилось, – поняли они. Потом провели Викторию, она взглянула на всех растерянно, устало, явно еще не понимая, что к чему.

Зато адвокат как в воду глядел. Через несколько месяцев Виктория стала его женой, потом возникло особое обстоятельство в виде беременности. Состоялся короткий пересмотр дела, срок заменили условным.

...Однажды Юля по дороге на работу увидела у проезжей части Викторию, которая пыталась поймать машину. Очень скромно одетая, с немаленьким уже животиком, ненакрашенная, русые волосы прямо пострижены чуть выше плеч, над глазами челка «каре», – она выделялась среди всех остальных людей словно «инопланетянка», как называл ее Артем.