Алмазный эндшпиль - Михалкова Елена

В одиннадцать десять он спустился в хранилище, и пятнадцать минут спустя вышел оттуда с чемоданчиком в руках. В чемоданчике лежали двенадцать бриллиантов, привезенных из Цюриха.

Машина уже ждала его у входа в банк. Аман Купцов прислал своих людей, и стоило Верману подняться из хранилища, как два охранника тотчас подошли к нему.

– Сами повезете? – уточнил один, кивая на чемоданчик.

Моня молча кивнул.

– Хорошо. – Он поднес рацию к губам. – Мы идем, груз у нас.

Верман, внешне очень спокойный, вышел с ними к бронированной машине и занял свое место. Чемоданчик всю дорогу трясся и подпрыгивал у него на коленях.

Подмосковный особняк Амана Купцова напоминал не дом, а крепость в миниатюре. Преодолев два кольца охраны и крепостную ограду, машина въехала во внутренний двор, где весело журчали фонтанчики.

– Прибыли, – бодро сказал сопровождающий. – Прошу на выход.

Верман выскочил из машины и сощурился под яркими лучами.

Пока он шел по коридору, со стен на него смотрели портреты Амана, его жены и многочисленных родственников. Под их взглядами Моня откашлялся, выпятил грудь и для уверенности подергал золотую цепочку.

Аман ждал его в главной приемной зале на диване: толстый, добродушный на вид человек, в котором смешались казахская и русская кровь. Узкие черные глаза с припухшими веками уставились на ювелира.

– Доставили в лучшем виде, – отчитался перед шефом уже другой сопровождающий. Верман даже не успел заметить, когда они сменили друг друга. – Можно идти, Аман Русланович?

Купцов величаво махнул рукой, словно удельный царек. Мужчина исчез.

– Здравствуйте, Аман Русланович, – сказал Моня и слегка поклонился. Кейс он по-прежнему не выпускал из рук.

– Сколько раз тебе говорить, – проворчал Купцов, – оставь эти церемонии! Что я тебе, шах восточный?

Он поразительно легко спрыгнул с дивана – словно большой надувной мяч, – и перекатился на коротеньких ножках к двери.

– Дани! – проорал Купцов в коридор. – Приведи сюда человека!

Он вернулся и приглашающим жестом похлопал по креслу:

– Не стой, не стой как чужой! Верман, я тебя не узнаю! Ты что, с похорон? Нет? Значит, все слава богу! Показывай, показывай, что привез!

Он нетерпеливо подпрыгивал, пока Моня открывал кейс.

– Быстрее же, быстрей… Что там у тебя – код?

Кейс с щелчком раскрылся. Аман немедленно развернул его к себе и уставился на его содержимое.

– Чудненько, – сказал он наконец. – Сертификаты есть?…

– Разумеется. Выданы швейцарцами, на каждый отдельно. Там же, в кейсе.

Моня потянулся к чемоданчику, но Аман отмахнулся:

– Не надо, разбираться не стану. Сейчас придет геммолог, даст экспертное заключение – неформально, для своих. А потом отвезем в лабораторию.

– В лабораторию? – переспросил Верман упавшим голосом.

Аман кивнул, не заметив его интонации:

– Пускай выдают репорт.[2] Камешки солидные, деньги тоже не маленькие, а самое главное – клиент серьезный. Получит от нас Коржак свои бриллианты со всем комплектом документов.

Верман откинулся на спинку кресла.

– Геммолог, кстати, у меня новый, – продолжал Купцов, разглядывая бриллианты. – Геммологическая ассоциация – знаешь такую?

Моня слабо кивнул.

– А что с прежними? – тихо спросил он. – Вы же много лет пользовались их услугами…

Аман усмехнулся:

– Разведка донесла, что около них крутился Хрящ. Не сам, конечно… Но мне и этого достаточно. Где появляется эта вонючка, там ничего хорошего не жди. Что ему от них могло понадобиться, а? Как думаешь, Верман?

– Не знаю, Аман Русланович. Может быть, свои камни хотел проверить?

– Э-э, нет! Так дела не делают. Хочешь проверить – приходи, приноси, проверяй. А не по ресторанам и бабам таскай эксперта! Поэтому больше я с ними дела иметь не хочу. Люди как порченые становятся, пообщавшись с Хрящом. Вот скажи: когда ты от меня уходишь, разве не чувствуешь, что в тебе сил становится больше?

– Чувствую, – выдавил Верман, сил которого как раз хватило на это единственное слово.

Аман явно обрадовался.

– Вот видишь! Это мне жена сказала. Ты, говорит, Аман, энергетический донор: все сосут у других энергию, а ты только отдаешь. Я послушал ее и задумался… Ведь и впрямь чувствую, что отдаю. Но мне это в радость! А от Хрящевского люди уходят с головной болью. Много раз слышал! Значит, плохо он на других действует, вытягивает из них все соки, через себя пропускает, как пиявка. Точно, пиявка и есть. Да черт с ним! Между прочим, мне сегодня отменного барана привезли. Будем шашлык делать. Я с утра лично маринад приготовил, барашка замариновал, а сейчас Дани жарить будет. Знаешь, какой шашлык из баранины жарит Дани? Это же ум отъешь! Думаешь, почему я толстый? Потому что добрый, это само собой, и потому что мяса много ем.

В дверях появился мужчина средних лет в костюме, вежливо постучал:

– Вижу тебя, Олег, вижу! – откликнулся Аман. – Заходи, погляди, какие у нас красавцы!

Эксперт прошел в гостиную. На Моню он едва посмотрел: взгляд его был прикован к открытому кейсу.

– На, полюбуйся! – Аман развернул к нему бриллианты. – Кстати, Моня, познакомься: мой новый геммолог, грамотный человек. Олег, это наш лучший ювелир, Моня Верман. Легенда!

– Слышал о вас, – вежливо сказал грамотный человек, пожимая похолодевшую руку Вермана. – Большая партия. Откуда?

– Цюрих. А вывезли из Индии.

Геммолог понятливо покивал, наклонившись над камнями. Затем поднял голову:

– Аман Русланович, так я начну?

– Начинай, Олег, начинай, – одобрил Купцов. – А мы посмотрим.

Откуда ни возьмись, в руках геммолога появился кожаный баул, из которого он, к ужасу Вермана, кроме обычных инструментов выудил и микроскоп.

– Серьезно подходишь… – уронил Купцов.

– А как же иначе? – Геммолог бросил короткий взгляд на молчащего Вермана. – Если из Индии такие красавцы… Значит, надо вдвойне проверять.

Аман нахмурился:

– Почему так?

– Потому что часто за индийские выдают бразильские алмазы. А у них качество совсем другое! И включений бывает много, и цвет ни к черту… Хотя у этих, на глаз, цвет неплохой.

– Я ж говорил – грамотный человек! – обрадовался Аман. Вгляделся в Моню и удивился: – А ты чего сник, Верман?

– Душно, Аман Русланович, – Моня вытер вполне убедительные капли пота со лба.

Купцов обеспокоенно привстал:

– Душно? Разве? Вроде сквозняк… Слушай, дорогой, на тебе лица нет! Пойдем-ка я тебя в кабинет отведу, там прохладно. Да сними ты свою удавку! Давай, давай…

Аман захлопотал над бледным ювелиром, как озабоченная наседка. Геммолог не обращал на них никакого внимания, целиком поглощенный своим делом. Специальным пинцетом он выкладывал бриллиант на подставку, закреплял и брался за лупу-триплет.

– Мне, наверное, и правда лучше посидеть в кабинете, – пробормотал Верман, не в силах смотреть на все эти действия. Геммолог работал с ужасающей медлительностью, словно нарочно издевался над ювелиром. – Солнышко тут у вас, Аман Русланович… Жарко.

Купцов лично отвел его в тихий темный кабинет с закрытыми шторами. И сам налил Моне воды, заставил выпить несколько глотков.

– Ты смотри у меня, Верман! – пригрозил он. – Береги моего лучшего ювелира! Сиди здесь, отдыхай. Как Олег закончит работу, мы к тебе придем сюда. Если станет плохо – вот кнопка, вызовешь моего Дани. Да и я прибегу.

И Аман ушел.

Моня с глубоким вздохом откинул голову на спинку кресла. Сколько ему предстояло ждать результатов исследования геммолога? Сорок минут? Час? Он подумал, что сойдет с ума за это время.

Время, время, время… Ювелир выложил на ладонь круглые золотые часы, уставился на минутную стрелку. Он сам не знал, чего больше хотел: чтобы она застыла на пяти минутах первого или чтобы стремительно пробежала полный круг – и завершившийся час принес хоть какую-то определенность.

Часики успокаивающе тикали. Моня закрыл глаза – и внезапно провалился в сон.

Проснулся он от резкого запаха – как будто что-то сгорело – и сразу услышал стремительные шаги в коридоре. Кто-то подходил к кабинету, и Верман знал, кто именно. Он взглянул на часы – прошел ровно час, а, значит, грамотный человек Олег успел дать свое заключение.

Дверь распахнулась, и в комнату влетел Купцов, мрачнее тучи. У Вермана оборвалось сердце.

– Что говорит геммолог… – начал он, пытаясь сделать вид, что все в порядке. Но сам услышал, какой писклявый у него голос, и поперхнулся.

– Геммолог? – Аман гневно смотрел на него. Верман нашел в себе силы подняться из кресла навстречу его испепеляющему взгляду. – Геммолог?! – В голосе Купцова слышалось неподдельное страдание. Лицо его исказилось, и Моня понял, что ему пришел конец. – Какой, к черту, геммолог, когда этот дурень Дани сжег весь шашлык!

Он потряс кулаками, бросился к окну и распахнул его. С улицы хлынул такой мощный запах сгоревшего мяса, что Аман болезненно скривился и захлопнул створки.