Проводник смерти - Воронин Андрей

Забродов притворно вздохнул и мастерски извлек из бутылки пробку. Разливая по бокалам густую темно-красную жидкость с терпким ароматом муската, он в который уже раз с некоторым удивлением подумал о том, как резко изменилась в последнее время его жизнь.

* * *

Внешне все выглядело, как игра. Мещеряков, который в связи с творившимся вокруг кровавым бедламом сделался нервным и язвительным, со всей прямотой кадрового военного заявлял, что Забродов окончательно выжил из ума и забавляется какими-то детскими игрушками. Илларион не мог не понимать, что с точки зрения полковника ГРУ его теперешние действия и в самом деле могли показаться чепухой: человек его возраста, обладающий его профессиональными навыками, наверное, и впрямь выглядел смешно, пойдя работать спасателем и вдобавок ко всему влюбившись, как мальчишка.

Следя за тем, как легко и грациозно двигается, накрывая на стол, Татьяна, Илларион улыбнулся, припомнив, как все начиналось. Тогда, в конце августа, все получилось словно само собой: ночная драка, поездка на такси, удивленная мина Игоря Тарасова, когда они с Татьяной явились к нему домой, — события цеплялись одно за другое, хитро переплетаясь, как стальные кольца в руках фокусника. Тихо позванивали бокалы, со стен смотрели фотографии. На некоторых из них Илларион заметил знакомые лица и, помнится, подумал, что, узнай тогда, пятнадцать лет назад, об этих снимках тот же Мещеряков, сержант Тарасов мигом сделался бы рядовым и до конца службы просидел бы на губе.

Разговор тогда шел вроде бы ни о чем — происшествие на углу Ходынки и Пресненского Вала было не лучшей темой для застольной беседы, и потому его обсудили очень коротко. Татьяна казалась озабоченной и время от времени впадала в задумчивость, надолго замолкая и хмуря брови. Илларион вдруг поймал себя на том, что украдкой, исподтишка наблюдает за ней. Это, конечно, было чистой воды мальчишество, но в этой усталой женщине ему чудилось какое-то обещание. Что-то в том, как она улыбалась, говорила и хмурила брови, вселяло в него надежду: ему чудилось, что он наконец нашел то, что давно искал. Что именно он искал и почему решил, что это «что-то» есть в сестре Игоря Тарасова, Илларион не смог бы ответить даже под угрозой расстрела, но наваждение не проходило, и Забродов сдался: в конце концов, в этом не было ничего дурного.

Они разошлись далеко за полночь, да и то лишь после того, как хозяин вдруг начал клевать носом. Татьяна передумала оставаться у брата на ночь, и Илларион строго одернул себя; глупо было надеяться на продолжение после нескольких часов знакомства. Он вовсе не собирался торопить события, да и вообще ему казалось, что в данном случае следует для начала основательно поразмыслить: Татьяна не казалась ему подходящей кандидатурой для короткого романа, а для длительных отношений был неподходящим он сам.

Он проводил ее до дома, расположенного в двух шагах от Битцевского лесопарка, и тут внезапно выяснилось, что все его умопостроения не стоят выеденного яйца. Татьяна вдруг взяла инициативу в свои руки, и Забродов не успел опомниться, как оказался в ее однокомнатной квартирке. Он стесненно молчал — его красноречие внезапно покинуло его. Собственно, ситуация вовсе не нуждалась в комментариях, но он все-таки попытался объяснить то, что чувствовал.

— Не надо торопить события и выражать таким образом свою благодарность — сказал он.

Татьяна в ответ только покачала головой и закрыла ему рот поцелуем.

С того вечера прошло уже больше двух месяцев, но Илларион все еще не мог привыкнуть к этому новому для него состоянию: теперь на свете был человек, который все время думал о нем и ждал его возвращения. Это бывало и раньше, но тогда, как правило, его ждали хмурые люди в погонах с большими звездами, озабоченно курившие над расстеленной по столу топографической картой. Татьяна никогда не носила погон и не разбиралась в топографических картах, зато лицо Забродова читала, как открытую книгу с крупным шрифтом и всегда очень чутко реагировала на смену его настроений. Совершенно остервеневший от служебных неприятностей Мещеряков однажды сказал, глядя на Иллариона сквозь полную рюмку осоловелым от недосыпания и алкоголя взглядом:

— Ну что, одинокий волк, нашлась и на тебя управа? Каждому зверю свой охотник, а? Молодец девка, настоящий специалист!

Илларион нацелился было намять полковнику бока, но, поразмыслив, отказался от этой идеи. Вместо этого он познакомил его с Татьяной, и на следующий день Мещеряков пришел просить прощения. Теперь он ударился в другую крайность и не терпящим возражений тоном привыкшего к беспрекословному повиновению старшего офицера объявил, что Забродов будет последним идиотом, если упустит такую женщину.