Ночь опасна - Малышева Анна

— Но мы все равно не сможем доказать, что это Нина ее туда пригласила! Послушай, эту встречу Нина назначила мне уже после шести вечера! Твой бывший муж утверждает, что в это время никто его матери не звонил! Откуда же Мария узнала об этом свидании? Каким образом ее туда позвали?

Тамара ничуть не озаботилась этой несостыковкой. Никакого впечатления не произвели на нее и объяснения Олега: он, мол, сперва считал, будто муж Нины подслушал ее телефонный разговор и послал киллера в назначенное место, а в последнее время все больше верит в его невиновность. И что теперь?

Вернуться к исходной версии? Считать Николая заказчиком убийства? Идти в милицию и практически сдать его? Потому что кто еще знал о том свидании? Кто послал туда убийцу?

— Раз об этом свидании узнала Маша — мог узнать вообще кто угодно, — отрезала Тамара, глядя на него почти с сожалением. — Как ты не понимаешь — Нина могла не говорить тебе всей правды! Почему ты ей так безусловно веришь? По-моему, она врала не меньше остальных!

Олег ничего не ответил. Возражать было невозможно — Тамара права. И Нина действительно не выносила разговоров о женщине, погибшей из-за нее на Чистых прудах. Тогда ему казалось, что это просто нервы, нежелание впутываться в еще одну неприятную историю. А вдруг это было законное чувство вины?

Он сумел привести в свою пользу только одно соображение: какой именно помощи могла ожидать Нина от своей бывшей сотрудницы? Неужели Мария могла защитить ее от убийцы? Сомнительно. Дать ей пристанище? Она и сама жила на птичьих правах в собственном доме, да и не стала бы Нина стеснять чужую семью. Может быть, она просила совета? Но почему его нельзя было получить по телефону?

— Да, это странно, — подумав, согласилась Тамара. — Но ты не знал Машу. Она могла приехать без всяких просьб, просто потому, что испугалась за Нину. А куда и когда — Нина могла проговориться случайно.

— Но для этого они все равно должны были созвониться!

Тамара отмахнулась и предложила ему поужинать. Чай — это баловство, а Олег весь день мотался по городу и ни разу не перекусил.

Он сам не заметил, как задремал, полулежа на мягком диване, разморенный душной теплотой этой тихой квартиры. С кухни доносилось слабое шкварчанье масла, тянулся запах жареного мяса. Сознание отмечало все как будто во сне — спокойно и отстранение. Потом Тамара с трудом растормошила его, почти насильно заставила поужинать. И смеялась, глядя, как Олег промахивается ножом и вилкой мимо отбивной котлеты. Сама она ела с аппетитом и жалела только о том, что к ужину нет бутылки сухого вина. Олег вызвался сбегать в магазин, но она его удержала:

— Куда тебе бежать, на ногах еле держишься.

— Да… Знаешь, я, наверное, поеду домой.

И тут Тамара совершенно естественным тоном, глядя ему прямо в глаза, предложила заночевать у нее. У Олега разом прошло раздражающее сонное оцепенение. Он почувствовал себя рассеянным пешеходом, внезапно обнаружившим, что на него на полной скорости мчится автомобиль. И нужно срочно решать: куда податься? Бежать вперед или назад? И на размышления ему отпущена всего доля секунды.

«Если я откажусь остаться, она страшно обидится. А если останусь… Я как-то об этом не думал…» Олег был потрясен собственными противоречивыми чувствами. Эта женщина ему нравилась с самой первой встречи, особенно завораживали ее странные глаза и удивительный голос. А еще нежные руки, и пышные рыжие волосы, и это странное сочетание деловой женщины и застенчивого очкастого ребенка, которое он отмечал уже не раз. И все-таки…

Тамара не выдержала — улыбка, давно уже дрожавшая в углах ее рта, постепенно расплылась.

— Господи, нельзя же так пугаться! У меня же две комнаты! Можешь запереться на задвижку!

Олег тоже рассмеялся — и ему сразу стало легче. Ситуация из неловкой превратилась просто в смешную.

— Запираться не буду, а вот спать… Знаешь, Тамара, я уже ни рук ни ног не чувствую.

— Через полчаса ляжешь, — пообещала она. — Куда ты доедешь в таком состоянии, подумай! Не дальше первого фонарного столба.

Он едва рассмотрел комнату, где Тамара постелила ему постель. Перед глазами мелькнул книжный стеллаж, сухие цветы в синей напольной вазе, темный ковер с протоптанной от окна к порогу дорожкой. Он лег и едва не застонал от удовольствия и усталости. Белье свежо похрустывало и слабо пахло чем-то очень знакомым. Проваливаясь в сон, Олег неожиданно вспомнил название этого цветка. Это было лиловое, душистое, очень ночное слово — лаванда. Мешочки с крымской лавандой всегда лежали в шкафу у его матери — крохотные, загадочные, похожие на новогодние игрушки.

…Открыв глаза, Олег не сразу сообразил, где находится. В темноте слабо светилась длинная узкая полоска — свет пробивался из коридора. Потом он вспомнил весь этот долгий день, похороны, библиотеку, Тамару. Который теперь может быть час?

За дверью что-то прошелестело и шумно обрушилось на пол. Тамара негромко ругнулась. Он приподнялся на локте, потом встал, наскоро оделся и вышел.

Тамара сидела на корточках перед раскрытым стенным шкафом и разбирала рассыпанные на полу бумаги. Она так ушла в свое занятие, что вскрикнула, увидев наклонившегося над ней Олега:

— Не спишь?! Господи, напугал!

— Который час?

— Наверное, три. Я тебя разбудила? — Она снова склонилась к упавшим бумагам. Это были какие-то потемневшие, странного вида листы большого формата, сложенные в несколько раз и потрепанные на сгибах. — Я никак не могу уснуть, разбираю Машин шкаф. Хочу найти еще что-нибудь, что касалось бы Нины.

— Нашла? — Он тоже присел на корточки. — А это что такое?

— Не знаю, первый раз вижу.

Тамара взяла один лист, осторожно его развернула, нахмурилась и разложила на полу во всю ширину. Это оказалась географическая карта — судя по виду, очень старая. И очень странная — изображенные на ней земли имели совершенно непривычные очертания. Олег заинтересовался, рассматривая ее:

— Какая старина! Все надписи по-латыни… И похоже, что раскрашено от руки…

— Это не бумага, — пробормотала Тамара. — Смотри, какой странный материал! Тяжелый, плотный… Пергамент?

— Да, и очень хорошей выделки. Сколько роюсь в антикварных магазинах — такого в руках не держал. Откуда это у тебя?

— Да не у меня, у Маши. — Тамара стала разворачивать другие листы. Это тоже были карты — как определил Олег, по большей части изображавшие средиземноморские провинции.

— Они ужасно старые, — с почтением произнесла женщина. — Как по-твоему, сколько им лет? Даже прикасаться страшно!

— Боюсь ошибиться, но думаю, что век пятнадцатый.

— С ума сойти! — воскликнула она. — Маша никогда не говорила, что у нее есть такой антиквариат! Откуда, что ты! Наверное, все-таки ошибаешься.