Парикмахер - Шюнеманн Христиан

- Но ведь есть же наверняка и другие способы проталкивания рекламного текста в журналы? Помимо «натуры»? Скажем, конверт или чек?

Дюра намылился с ног до головы.

- Друг мой, - усмехнулся он, - вы ведь и сами знаете, как это делается. Успех продукции зависит не только от ее качества. Я всегда говорю - «Рука руку моет». У вас тоже наверняка имеются свои тайны. - Тут мне бросилось в глаза, что он пользовался жидким мылом без фирменной этикетки…

- Мне такие типы знакомы. Их не собьешь. - Беа встала с кушетки, потом снова присела на краешек, томная, как после дневного сна, и покрутила шеей.

- Беа, что с тобой?

Выяснилось, что она в выходные познакомилась с врачом, и не простым, а заведующим отделением, и на удивление быстро оказалась в его постели.

- Такой ухоженный, образованный, даже красивый… А потом неожиданно замечаешь всякие мелочи - ароматический камень в клозете, коврики, циновки… Опять чистюля попался, - таков был ее итог.

Я пригласил Беату посидеть после работы в «Оранга-баре», но разговор не клеился, мы с ней оба были какие-то вялые, так что попрощались еще до полуночи. Но все равно - на следующее утро я чувствовал себя так, словно меня переехал автомобиль. Прозвенел будильник, а я лишь перевернулся на другой бок. Потом меня осенило - Кай ведь будет меня ждать у «Зеехауза». Надо торопиться. Впрочем, надо ли? Кай свистнул, и я готов бежать? И почему в Английский сад? Да еще так рано? Ведь он может сказать то, что ему нужно, и часом позже. Я набрал его номер.

- Кай, извини, я не успеваю.

- Как «извини»? - шепотом ответил Кай. - Слушайте, ведь это будет интересно именно вам.

- Встретимся в половине десятого. Но не в Английском саду, для меня это слишком далеко.

- О'кей. Тогда приходите ко мне. Полдесятого я буду один.

Почему он говорил шепотом?

- А Клаудия?

- Она уже уйдет в редакцию; во всяком случае, так я надеюсь. Слушайте, я открою вам глаза.

- Мы обсудим это за чашкой кофе. У тебя он найдется?

Все. Уже положил трубку. Бедная Клаудия! Ей в самом деле нелегко с этим мальчишкой.

Приняв душ, я заглянул в салон и сообщил, что буду лишь после обеда. Взял такси.

- Георгенштрассе.

Мы проехали по Кольцу и по Людвигштрассе. В начале Георгенштрассе попали в пробку. Впереди что-то случилось. Таксист ворчал. Я заплатил, вышел. Перед домом Александры трепетала на ветру красно-белая полоса. Перед заграждением толпились зеваки. У полицейского бубнила рация.

- Извините, мне нужно пройти, - сказал я. - Что случилось?

- Вы жилец этого дома? Я могу взглянуть на ваше удостоверение личности? - спросил полицейский. На тротуаре лежало тело, накрытое белой простыней. Там стояла и Анетта Глазер. Она наклонилась, приподняла край простыни и снова опустила.

Только не это, подумал я. Не может быть!

- Проходите, проходите, нечего тут стоять! Пожалуйста, проходите! - кричал полицейский.

Я посмотрел на дом. Вон там балкон Александры, над ним балкон Клаудии. Ко мне подошла комиссарша.

- Господин Принц, опять вы? - недружелюбно спросила она.

- Что случилось? - спросил я. Мои ладони были ледяными.

Анетта Глазер лишь покачала головой.

- Клаудия?

Полицейский приподнял ленту, пропуская носильщиков.

- Почему? - спросил я. - Она не хотела жить?

- Вы про фрау Кох говорите? - переспросила комиссарша. - Почему про нее? Это Кай. Кай Каспари. Разбился насмерть.

Не помню, как я добирался до дома. Я бежал. Не знаю куда. Потом остановил такси, назвал адрес. Мой голос функционировал как магнитофонная запись, но в голове все смешалось. «Слушайте, я открою вам глаза, - сказал мне тогда Кай. - Это будет интересно именно вам». Что он имел в виду? Мне было скверно. Не отложи я нашу встречу, Кай, возможно, был бы еще жив. Комиссарша велела мне явиться в управление завтра утром.

Я попросил таксиста остановиться. Захотел пройтись. Черные розы на Виктуалинмаркт. У «Дворцовой пекарни» стояли люди - ждали хлеб какой-то необычной выпечки. Я вспомнил гневную выходку Кая у могилы. Кай не пользовался лифтом и ел пиццу прямо из коробки. Я видел, как он приплясывал на мосту. Кай, почему ты прыгнул с балкона? Я свернул с Румфордштрассе. В каком-то дворе со стены на меня смотрел Моисей со скрижалями - огромная фреска, как в барочной церкви. Кай всегда был одиночкой. Мне вспомнился драматический случай из его детства. Тогда он мечтал о собаке, друге, который защищает, приходит на помощь, как в американских сериалах - Кай смотрел их по телевизору. Холгер заявил: «В городе собаке не место». Александра возразила: «Мальчик должен учиться ответственности». Собака Кая была желтая, с тонкими лапами, одна из лап белая, будто в гипсе. Не отзывалась на кличку, все время куда-то тянула, «неврастеничка», по словам Александры. Гуляя, Кай не брал ее на поводок, она просто бежала рядом и, конечно, попала на Шеллингштрассе под колеса. На что Холгер заметил, что с морской свинкой такого бы не случилось.