Высокая вода - Леон Донна

– А почему вы задержали груз? Это вроде не из той области, которой вы там занимаетесь.

– Один из наших человечков просигналил, что неплохо бы к нему присмотреться.

– Из-за ярлыков? – спросил Брунетти, все еще не понимая. – Разве это не то, чем занимаются ребята из финансового управления?

– О, им-то заплатили, – небрежно сказал Каррара, – так что груз целым и невредимым прибыл бы в Верону. Но он нам позвонил из-за того, что мы нашли там помимо пепельниц.

Брунетти умел понимать намеки.

– Что вы нашли?

– Знаешь, что такое Ангкор-Ват?

– В Камбодже?

– Если это спрашиваешь, значит, знаешь. В четырех контейнерах были статуи оттуда.

– Ты уверен? – Сказав это, Брунетти пожалел, что не сформулировал вопрос иначе.

– Неуверенных здесь не держат, – ответил Каррара, но лишь в качестве простого разъяснения. – Три статуи засекли в Бангкоке несколько лет назад, но они исчезли с рынка раньше, чем тамошняя полиция успела конфисковать их.

– Джулио, я не понимаю, на чем основывается ваша уверенность, что они из Ангкор-Вата.

– Французские художники часто рисовали весь храмовый комплекс, когда Камбоджа еще была колонией, а потом многие там фотографировали. Две статуи из найденных в грузе были засняты, так что мы уверены.

– Когда были сделаны фотографии? – спросил Брунетти.

– В восемьдесят пятом году. Группа археологов из какого-то американского университета провела там несколько месяцев, рисуя и фотографируя, но потом война придвинулась слишком близко, и им пришлось выбираться оттуда. У нас есть копии всех их работ. Так что мы абсолютно уверены насчет этих двух статуй, а две другие скорее всего оттуда же.

– Есть мысли, куда их могли везти?

– Нет. Пока нам известен только адрес оптовика в Вероне.

– Вы что-то предпринимаете?

– Двое наших наблюдают за складом в Ливорно. Там жучок на телефоне, и в веронском офисе тоже.

Хотя такая реакция на обнаружение четырех статуй показалась Брунетти необычной, он оставил это при себе.

– А как насчет оптовика? Вы что-нибудь о нем знаете?

– Нет, он для нас личность новая. На него вообще ничего нет. Даже финансисты не завели на него папку.

– И что ты думаешь?

Каррара ответил не сразу.

– Я думаю, он чист. И это, возможно, значит, что кто-нибудь заберет статуи перед доставкой груза.

– Где? Как? – спросил Брунетти и добавил: – Кто-нибудь знает, что вы вскрывали контейнеры?

– Не думаю. Мы попросили финансовую полицию закрыть таможенный склад и устроить большое представление по вскрытию груза кружев, поступившего с Филиппин. Пока они занимались этим, мы залезли в пепельницы, но закрыли контейнеры и оставили все как есть.

– А что там с кружевами?

– А, обычное дело. Вдвое больше, чем задекларировано, так что они все конфисковали и теперь пытаются подсчитать, на сколько их оштрафовать.

– А пепельницы?

– А они еще на таможне.

– И что вы собираетесь предпринять?

– Я не веду это дело, Гвидо. За него взялось миланское отделение. Я поговорил с коллегой, принявшим дело, и он сказал, что хочет забрать тех, кто явится за статуями.

– А ты?

– Я бы позволил им вывезти груз и попробовал проследить за ними.

– А если они возьмут только статуи? – поинтересовался Брунетти.

– У нас на складе круглосуточно дежурит группа, так что мы их не пропустим. Кроме того, те, кого пошлют за статуями, скорее всего люди маленькие – знают только, куда доставить, так что нет никакого смысла их арестовывать.

Наконец Брунетти спросил:

– Джулио, а не слишком ли вы мудрите с этими четырьмя статуями? И ты еще не сказал, как это связано с Семенцато.

– Мы сами тоже не очень-то понимаем, но тот человек, который нам позвонил, сказал, что люди в Венеции – он подразумевал полицию, Гвидо, – могут этим заинтересоваться. – Прежде чем Брунетти успел его перебить, Каррара продолжил: – Он не стал объяснять, что это значит, но зато сказал, что будут еще грузы. Этот лишь один из многих.

– И все с Дальнего Востока? – спросил Брунетти.

– Он не сказал.

– И что, здесь большой рынок для таких вещей?

– Не здесь, не в Италии, но в Германии – несомненно, и довольно легко доставить предметы туда, если уж они прибыли в Италию.

Ни один итальянец не взял бы на себя труд спрашивать, почему груз не направляют прямо в Германию. Немцы, как всем было известно, уважали закон и считали себя обязанными ему следовать, в отличие от итальянцев, которые видели в законе нечто, что надо сперва пощупать, а потом обойти.