Высокая вода - Леон Донна

Брунетти вздрагивал от этих звуков, ему хотелось, чтобы Вьянелло вернулся побыстрее. Он вспомнил разбитый череп Семенцато, затрудненную речь Бретт, но все же скорбь этого человека угнетала его.

– Эй вы там, – позвал голос из верхней двери. – Мы спускаемся. Мы не хотим неприятностей.

Обернувшись, Брунетти увидел, что там с поднятыми над головой руками стоят трое.

Тут вошел Вьянелло, а с ним четверо в пуленепробиваемых жилетах и с автоматами. Трое наверху тоже увидели их и остановились, чтобы еще раз крикнуть:

– Мы не хотим неприятностей!

Четверо натренированных вооруженных людей рассыпались по дворику и инстинктивно укрылись за мраморными колоннами.

Брунетти двинулся к двери в кладовку, но замер, когда увидел, что два автомата поворачиваются к нему.

– Вьянелло, – окликнул он, найдя, на ком выместить свой гнев, – скажи им, кто я.

Он понял, что для них он всего лишь промокший человек с пистолетом в руке.

– Это комиссар Брунетти! – крикнул Вьянелло через дворик, и автоматы отвернулись от комиссара и снова направились на людей, застывших на ступенях.

Брунетти опять пошел к двери, из-за которой неслись неослабевающие рыдания. Он отодвинул засов и потянул дверь. Она разбухла, и ему пришлось с силой выдирать ее из рамы. Очерченный яркими огнями, затопившими дворик, он представлял собой отличную мишень для любого, скрывавшегося в темноте кладовки, но он не думал об этом; рыдания исключали такую возможность.

Через несколько секунд его глаза привыкли к темноте, и он увидел, что Ла Капра стоит на коленях по грудь в воде, являя собой гротескную копию той Пьеты, которую Брунетти только что видел во дворике. Но в этой Пьете, в отличие от первой, была завершенность, ибо здесь отец обнимал единственного – мертвого – сына, чье тело он поднял из грязной воды.

Глава 28

Брунетти открыл дверь в свой кабинет и, не услышав шипения батарей и не задохнувшись от жары, вознес тихую благодарственную молитву святому Леандро, хотя с того времени, как тот совершил свое ежегодное чудо, прошло уже несколько недель. Были и другие признаки весны: этим утром дома он заметил, что в вазонах на балконе пробиваются сквозь затвердевшую за зиму землю анютины глазки, и Паола сказала, что придется в выходные пересадить их; деревянный стол с ножками, протравленными ядом, сох на солнце около них; этим утром Брунетти увидел первых черноголовых чаек, которые каждую весну отдыхают на водах каналов, прежде чем отправиться куда-то еще; а воздух задышал вдруг теплом, которое разливалось как благословение по островам и водам.

Он повесил куртку в шкаф и шагнул к своему столу, но свернул и подошел к окну. На лесах, в которых стоял Сан-Лоренцо, этим утром было заметно какое-то движение; люди лазали вверх и вниз по лестницам и карабкались по крыше. В отличие от бурного всплеска природы вся эта людская деятельность, по убеждению Брунетти, была не более чем ложной весной и должна была, несомненно, скоро кончиться с возобновлением контрактов.

Он стоял у окна, пока его не отвлекло жизнерадостное «Виongiorno» синьорины Элеттры. Сегодня она была в желтом мягком шелковом платье до колен и на таких острых каблуках, что Брунетти порадовался, что у него каменный пол, а не паркет. Подобно цветам, чайкам и мягкому ветерку, она внесла в комнату изящество, и он радостно улыбнулся.

– Виопgiorno, синьорина, – сказал он. – Вы сегодня особенно мило выглядите. Прямо как сама весна.

– А, эта тряпка, – сказала она небрежно и похлопала по юбке платья, которое должно было обойтись ей более чем в недельный заработок. Ее улыбка противоречила ее словам, так что он не стал настаивать.

Она вручила ему две папки с приколотым сверху письмом.

– Это надо подписать, Dottore.

– Ла Капра? – спросил он.

– Да. Это ваша объяснительная записка по поводу того, почему вы с сержантом Вьянелло пошли тогда в палаццо.

– Ах да, – пробормотал он, быстро читая двухстраничный документ, написанный в ответ на жалобу адвокатов Ла Капры, что вторжение Брунетти в его дом двумя месяцами ранее было незаконным.

В этом адресованном в прокуратуру письме Брунетти объяснял, что в процессе расследования все более убеждался, что Ла Капра сыграл некую роль в убийстве Семенцато, и как свидетельство приводил тот факт, что отпечатки пальцев Сальваторе Ла Капры были найдены в конторе Семенцато. Исходя из этого и подстегиваемый тем, что исчезла Dottoressa Линч, он и пошел в палаццо Ла Капра с сержантом Вьянелло и синьорой Петрелли. По прибытии они обнаружили дверь во внутренний дворик открытой (о чем упоминается в показаниях как сержанта Вьянелло, так и синьоры Петрелли) и вошли, когда услышали что-то похожее на женские крики.