Высокая вода - Леон Донна

Она поставила бокал обратно на стол.

Хотя он был уверен в ответе, но все же спросил:

– А Бретт говорила что-нибудь о Мацуко? В смысле, после того, как убили Семенцато?

Флавия покачала головой.

– Она почти ни о чем не говорила. После того, как все это началось. – Она потянулась вперед и подвинула стакан на несколько миллиметров влево. – Бретт боится насилия. Мне это непонятно, потому что она очень храбрая. Мы, итальянки, не такие, вы знаете. Мы дерзкие и нахальные, но в нас мало настоящей храбрости. Она едет в Китай, живет там в палатке, болтается по сельской местности. Она даже ездила в Тибет на автобусе. Она мне рассказывала, что, когда китайские власти отказали ей в выдаче визы, она просто подделала бумаги и все равно поехала. Она не боится того, чего боится большинство – вызвать недовольство властей или быть арестованной. Но настоящая физическая расправа ее страшит. Она сама не своя с тех пор, как это случилось. Она не хочет подходить к двери. Она делает вид, что не слышит, или ждет, что я пойду и открою. Но причина в том, что она боится.

Брунетти удивился, что Флавия ему все это рассказывает.

– Я должна уехать на следующей неделе, – сообщила она, отвечая на его вопрос. – Мои дети две недели катались на лыжах с отцом, и теперь они возвращаются домой. Я пропустила три спектакля, но больше пропускать не могу. И не хочу. Я позвала ее поехать со мной, но она отказалась.

– Почему?

– Не знаю. Она не хочет говорить. Или не может.

– Почему вы мне это говорите?

– Я думаю, вас она послушает.

– Что я должен сказать?

– Попросите ее поехать со мной.

– В Милан?

– Да. Потом, в марте, мне надо ехать в Мюнхен на месяц. Она могла бы поехать со мной.

– А что Китай? Разве не предполагалось, что она вернется туда?

– И все кончится сломанной шеей на дне той ямы? – Даже зная, что этот гнев направлен не на него, он вздрогнул от звука ее голоса.

– Она заговаривала о возвращении? – спросил он.

– Она ни о чем не говорила.

– Вам известно, когда она должна была уехать?

– Не думаю, что у нее был какой-то план. По приезде она сказала, что не бронировала обратный билет. – Она встретила пытливый взгляд Брунетти. – Это зависело от того, что ей скажет Семенцато. – По ее тону было ясно, что это лишь часть объяснения. Он подождал, пока она закончит. – Она надеялась достать мне приглашение в Пекин, чтобы я провела там мастер-класс. Она хотела, чтобы я поехала вместе с ней.

– Ну и? – спросил Брунетти.

Флавия отмахнулась, сказав только:

– Мы не успели это обсудить до страшных событий.

– А после?

Она покачала головой.

Брунетти вдруг сообразил, что Бретт уже давно нет в комнате.

– Тут одна дверь? – спросил он.

Его вопрос был столь неожиданным, что Флавии потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он сказал и что все это значит.

– Да. Другого входа нет. И выхода. И через крышу не попасть. Сюда нельзя проникнуть. – Она встала. – Пойду посмотрю, как она там.

Она ушла. Брунетти взял книгу и пролистал ее. Он долго смотрел на фото Иштарских ворот, пытаясь разглядеть, какая часть узора на том кирпиче, которым убили Семенцато. Это походило на пазл, но он убедился в невозможности вставить кусок, лежащий сейчас в полицейской лаборатории, в цельную картину ворот, которая была перед ним.

Флавия возвратилась почти через пять минут. Она остановилась у стола, давая Брунетти понять, что беседа окончена, и произнесла:

– Она заснула. Болеутоляющие, которые она принимает, очень сильные, и я думаю, что туда добавлено успокоительное. Да еще шампанское. Она проспит до вечера.

– Мне надо бы еще раз поговорить с ней, – сказал он.

– До завтра нельзя отложить? – Это был просто вопрос, а не категорическое требование.

Откладывать было нельзя, но у него не было выбора.

– Можно. Ничего, если я приду примерно в это же время?

– Конечно. Я скажу ей, что вы придете. И постараюсь ограничить количество шампанского.

Беседа закончилась, но перемирие определенно сохранилось.

Брунетти, который пришел к выводу, что «Дон Периньон» – отличный утренний напиток, подумал, что это ненужная предосторожность, и понадеялся, что Флавия переменит мнение до следующего дня.

Глава 12

Может, это алкоголизм начинается, подумал Брунетти, поймав себя на желании зайти по пути к квестуре в бар и выпить еще бокал шампанского. Или это была просто неизбежная реакция на то, что сегодня ему придется разговаривать с Паттой? Первое объяснение было предпочтительнее.