Ночь опасна - Малышева Анна

— Самое главное, — хрипло сказал он, — что Нинка, когда окончательно ко мне вернулась, ни в чем меня не обвиняла. Был обычный вечер… Ну, почти обычный. Конечно, я здорово на нее злился, всему есть предел. Гуляй на стороне, но зачем уходить из дома? Подумала бы о дочке — такой пример для девчонки! И мой авторитет от таких кульбитов падает.

— Ты говорил еще про какие-то покушения? — Друг перевел разговор на менее скользкую тему, но Николай отмахнулся. Он сказал, что эти покушения — чепуха. Газ, какой-то звонок по телефону, засада в их собственной квартире…

— Нинка могла все это выдумать.

— Да зачем ей это?

— Ну или почудилось. Нервы разыгрались — и пожалуйста! А вот машина — это серьезней. Царапины-то налицо.

— Следователь тоже спрашивал о машине?

При упоминании о следователе Николай переменился в лице — до этого он выглядел почти успокоившимся. Помянув недобрым словом Олега, он сказал, что в основном о машине и был разговор. Где была машина тогда-то и тогда-то да кто еще садится за руль, у кого ключи, в какой мастерской он обслуживается…

— Да еще насчет моего алиби спрашивал. Его оба наезда интересовали. Я ему все доказал, показал, назвал свидетелей. А потом прямо говорю — вы что, меня подозреваете? Соображаете, что говорите? Зачем мне убивать жену?!

— А он?

— А эта рожа мне говорит: мало ли почему убивают, узнаете — удивитесь. Из ревности, например! Я отвечаю: да к кому мне было ревновать? У вас что — ее любовник побывал? Вы только от него и могли все это узнать. Так вот знайте — мне на него наплевать с высокой башни. И всегда было наплевать!

Друг — по совместительству адвокат — только покачал головой. Он знал терпимость Николая к подобным вещам и никак этого не одобрял. Но высказать свое мнение не решился.

— Короче, взяли подписку о невыезде и всякое такое, — мрачно заключил Николай. — Они там следственный эксперимент собираются делать — на том месте, где она погибла. Из какого положения ее сбили и прочее. Да! У меня тачку конфисковали для экспертизы!

Тут он почти подавился каким-то нервным смешком. Друг с тревогой на него взглянул.

— Я говорю — берите машину, берите все, только найдите гада, который убил мою жену. Потому что иначе я сам его найду и вам нечего будет с ним делать.

— Это ты напрасно. Держись спокойнее — им только и нужно, чтобы человек вышел из себя и наговорил черт знает чего.

Николай пообещал успокоиться. Но сдержать обещание ему было трудно — тем более что он опять вспомнил об Олеге.

— На похороны приперся, — прошипел вдовец. — Стоял с такой постной физиономией — прямо друг семьи!

— Да, я видел его. Он шатен, среднего роста? Ты еще с ним разговаривал.

— Ну да. Как последний идиот, поверил ему. Решил, что он нормальный мужик, а что с Нинкой связался — за это упрекать не приходится. Тем более, что она сама была рада… А он взял да и подставил меня!

Когда Николай немного успокоился — для этого ему потребовалось выпить почти треть бутылки, — друг спросил, не думает ли он, что его в самом деле хотели подвести под монастырь. Николай эту версию отверг:

— Если бы хотели нагадить — натравили бы на меня налоговую инспекцию или местных бандюков. Да просто дали бы по башке, у меня же нет охраны. Здесь что-то другое. Личные Нинкины проблемы, например. Но сошлось-то все на мне!

— А жена тебе ни на кого не жаловалась? Может, намекала, а ты пропустил мимо ушей?

Николай пожал плечами. Он был вынужден признать, что в последнее время они с Ниной редко пускались в откровения друг перед другом.

— Работа виновата, понимаешь? Мы же с ней весь день пахали вместе, только в разных кабинетах. Вернемся домой, и начинается то же самое. Все как на работе, и разговоры те же. Ни на что она не жаловалась.

В кухонную дверь кто-то поскребся. В щели показалось личико Дианы. Она молча оглядела мужчин, задержавшись взглядом на бутылках. Гость попытался подозвать девочку, но та как будто его не слышала.

— Чего тебе? — обернулся Николай. — Почему ты еще не спишь?

— Я не могу, — призналась девочка. — Мне страшно.

— Ну вот, страшно ей… — проворчал отец, выбираясь из-за стола. — Пойдем, я тебя уложу. Бабушка спит, и ты давай спи.

Но, забравшись в постель, девочка продолжала лежать с открытыми глазами. Николай потоптался возле ее кровати, попытался поправить подушку. Что сказать — он не знал, а Диана ни о чем не спрашивала. После похорон матери она притихла, ушла в себя. Но, сталкиваясь с ее тревожным взглядом, Николай каждый раз чувствовал смутный страх — как будто с девочкой происходило нечто, ему неподвластное.

— Ну что ты мучаешься, спи, — повторил он, склоняясь над постелью и укладывая ей на подушку мягкого плюшевого медвежонка. Диана спала с ним чуть не с рождения.

Но девочка отбросила истрепанную игрушку и приподнялась на локте.

— Не оставляйте меня больше одну! — неожиданно потребовала она.

— Кто тебя оставляет? Бабушка весь день сидит с тобой.

— Неправда! Сегодня она ушла в магазин, а меня оставила здесь. А к нам в дверь звонили.

Николай насторожился:

— Надеюсь, ты не открыла?

— Конечно нет, — с возмущением ответила Диана. — Я дурочка, по-твоему? Я заглянула в глазок, а там никого нет.

— Баловались, наверное, — успокоил ее отец, но все-таки встревожился. Диана не сводила с него темных блестящих глаз — из коридора падал свет и выхватывал ее лицо из сумрака спальни.

— Я спрашиваю «кто там?», а мне не отвечают. А потом, когда они поняли, что я одна, попробовали открыть дверь!

— Что?! Ты уверена?!

— Да, они сунули ключ в замок, — жалобно подтвердила девочка. — А когда я закричала, что вызову милицию и папа сейчас вернется с работы, они достали из замка ключ и убежали.

— Ты видела, кто это был?

— Нет. Они чем-то залепили глазок. А когда они ушли, я выглянула. Там была жвачка. — И девочка подвела итог: — Одна я тут больше не останусь! А то меня убьют, как маму!

И Николай ничего не смог ответить дочери, которая больше не верила в его могущество. Диана смотрела на него слишком взрослыми глазами и видела, что ему тоже стало страшно.

— Вас давно не было видно!

Чаще всего любые слова, произносимые Таней, звучали как упрек. Но на этот раз в ее голосе слышалась радость — правда, с оттенком разочарования.

Олег не был здесь уже почти две недели, но ему казалось, что прошло намного больше времени. Последний раз он заходил в этот магазин на другой день после того, как к нему переехала жить Нина. «Странное совпадение, — подумал он, оглядывая книжные полки. — А теперь явился, когда ко мне приехала Тамара. В чем дело? Это что — чувство вины? Другие бегут в церковь, чтобы очиститься от грехов, а я — в книжный магазин».