Ночь опасна - Малышева Анна

— Какие новости? — спросил он, оборачиваясь к Тане.

Та вздохнула:

— Да ничего хорошего. По вашему списку ничего не пришло, а то бы я позвонила. Телефон у меня есть. А у вас как дела?

Ее сочувственный тон заставил его улыбнуться:

— Что, я так жутко выгляжу?

— Ну почему, — смутилась она. — Просто вид у вас усталый. Скажите, насчет той несчастной женщины ничего нового не слышно?

— Вы имеете в виду не нашли ли убийцу? Нет.

Таня опустила глаза. Было видно, что она неподдельно огорчена. «Вот и еще один человек втянут в этот порочный круг, — подумал Олег. — Казалось бы, Таня не имеет ко всему этому никакого отношения, но все равно волнуется. Да, Мария производила странное, но сильное впечатление. Особенно ее глаза — их трудно забыть. И Таня, однажды позволившая себе грубое слово в ее адрес, теперь испытывает угрызения совести и ждет, когда найдут убийцу».

— Знаете, а я ведь перестала их гонять, — неожиданно призналась она.

— Кого? Тех, кто раскладывает по книгам листовки? — догадался Олег.

Она махнула рукой:

— Вообще всех. Пусть распространяют свою рекламу, читают, пристают ко мне с глупостями. Не поверите — я теперь боюсь их тронуть. А вдруг с ними тоже что-то случится, а я потом не усну!

— Не думаю, что у вас в магазине начнется повальная эпидемия убийств, — возразил Олег. — Зачем вы так себя терзаете?

Она попросила не говорить об этом в подобном тоне. «Да, это серьезнее, чем я предполагал. — Олег заметил нервное подергивание ее бледных губ. — У нее, кажется, началась депрессия. Не нужно было ничего рассказывать. Сам виноват — поддался настроению, захотелось, чтобы кто-то расплатился за эту смерть. Нашел крайнюю…»

Он отошел в глубь отдела, к книжным полкам, и, подняв голову, увидел свое отражение в зеркальном потолке. Вид у него и впрямь был неважный. Полночи он не спал, и вовсе не по каким-то романтическим причинам. У него случился приступ гастрита — не иначе как на нервной почве. Тамара хлопотала вокруг него, как заботливая медсестра. Искала в шкафу таблетки, делала отвар из трав, сочувственно смотрела, как он корчится от боли, предлагала вызвать «скорую помощь». И все же эта опека скорее мешала ему, чем помогала. Если бы не ее присутствие — Олег позволил бы себе постонать, и ему стало бы легче. Но при ней приходилось сдерживаться.

Тамара подробно расспросила, чем он питается, что умеет готовить. Заглянув в холодильник, заметила, что ничуть не удивлена этим приступом. Сплошные полуфабрикаты — это просто смерть для желудка! Он не возражал — просто не было сил с нею спорить.

— Как хорошо, что я здесь, — сказала перед рассветом его добровольная сиделка. — Иначе ты и воды себе не мог бы налить. У тебя совершенно зеленое лицо!

Наконец он впал в сонное забытье. Боль отступила, и как сладко было засыпать, не чувствуя, что в желудке непрерывно плещется кипяток.

А наутро позвонили из издательства, с которым он плотнее всего сотрудничал. Там запускали новую серию, для которой многое нужно было переводить. Олег уже давно просил иметь его в виду при распределении заказов, и вот теперь о нем вспомнили.

Услышав, какой именно роман ему предлагают перевести, Олег напряг память. Что-то в этом роде он определенно уже видел. Кажется, был какой-то давний перевод, не позже тридцатых годов. Он держал эту книгу в руках, когда копался в букинистическом отделе своего любимого магазина. Хотел даже купить ее — в качестве курьеза отечественного перевода. Книге не повезло — местами текст был просто безграмотным.

— Согласен, — сказал он. — Присылайте курьера. Кстати, вы читали ее в переводе? Он, между прочим, существует.

Ему ответили, что о существовании этого безобразия им известно, но нельзя же переиздавать книгу в подобном виде. Времена нынче, может, и почище тридцатых годов, но, так или иначе, народ стал более грамотным.

Тамара очень забеспокоилась, когда он стал собираться в город. Она утверждала, что после вчерашнего приступа ему нужно лежать в постели. Олег отмахивался и говорил, что чувствует себя великолепно. Он ощущал настоящий охотничий азарт. Если возможно достать эту книгу — он ее достанет. Будет крайне забавно прочитать ее и сравнить с тем, что сделает он сам. Тем более ему есть куда обратиться. Заодно повидает Таню — та наверняка соскучилась.

Он попросил Тамару принять курьера, если топ приедет в его отсутствие, но больше никому не отпирать.

— И закройся на задвижку, — наставлял он свою гостью. — Конечно, это не бог весть какая защита. но мне будет поспокойней.

Тамара грустно улыбнулась:

— А мне не будет… Как представлю, что ко мне ломятся мои ученики, — хочется плакать.

— В самом деле, как быть с учениками?

— А что с ними поделаешь? Придется отменять все занятия. — Она была всерьез расстроена. — Столько мучиться, чтобы создать клиентуру, и все потерять… Скажу, что заболела, делать нечего. Плохо только, что найти другого преподавателя не проблема. Многие меня бросят…

Олег боялся, что она станет упрекать его в развале своего дела. Ведь это именно ему пришла в голову счастливая идея о перемене места жительства. Но Тамара, похоже, смирилась с возможными потерями. Во всяком случае, домой она не рвалась.

…Он зашел в этот отдел больше для того, чтобы поздороваться с Таней, чем ради книг. Здешний ассортимент обновлялся не слишком часто, и он уже давно купил все, что хотел. Но теперь, стоя среди полок, вдыхая душный горячий воздух, пропитанный тонким запахом краски, бумаги и пыли, Олег снова поддался очарованию этого места. Ровный, глухой гул голосов, поднимающийся к зеркальному потолку, кое-где — островки затишья, шелест страниц. Изредка — скрип передвигаемой лесенки. В самом деле, этот магазин был чем-то похож на храм.

А какие лица можно было здесь увидеть! Олег сразу отличал постоянных посетителей от тех, кто забрел сюда случайно, не зная толком, что ему нужно. Старичок в потрепанном пальто истово шевелит губами над раскрытой книгой. Теперь он может читать беспрепятственно — Таня его больше не тронет, в память о погибшей. Девушка застыла перед полкой и как будто отключилась от происходящего. Вряд ли она видит названия книг, что стоят у нее перед глазами, — ее взгляд где-то далеко, за пределами магазина. О чем она задумалась? Почему так глубоко забылась? Мужчина взбирается по ступенькам лесенки под самый потолок. Вид у него сосредоточенный и недовольный, он никак не может найти того, что ищет, и наверняка позовет на помощь Таню. А та застыла за кассой, тоже погрузившись в какую-то прострацию. Бледное, усталое лицо, серый, застывший взгляд, табличка с именем на плоской груди…