В неверном свете - Шефер Карло

— Фрау Обердорф, может получиться так, что нам придется задать вам дополнительные допросы.

Она уже открыла дверь.

— Зачем? — раздраженно спросила она. — Вы что, невнимательно меня слушали, господин комиссар?

— Нет-нет, но… если, скажем, выяснится, что вы… ошиблись.

На секунду комиссар даже испугался, что получит оплеуху, но профессорша громко фыркнула и просто выставила его из дома.

Тойер стоял в сыром садике и глядел сквозь лесную просеку на город и реку. Выглянуло солнце.

— Такого со мной еще никогда не бывало, — произнес он вслух.

К полудню на мобильник (комиссар накануне с внутренним сопротивлением продиктовал свой номер) позвонил Хеккер и с гордостью сообщил, что переговорил с экспертами из «Тейт» и что их оценка не такая уж однозначная.

— Что же из этого вытекает? — поинтересовался Тойер.

— То, что, во-первых, в субботу трудно выяснить что-либо по телефону, — в голосе Хеккера снова зазвучали назидательные нотки. — Требуются хорошие контакты.

— А они у вас имеются, — не без сарказма похвалил комиссар.

— Они у меня имеются. И тут же я узнал, что по этой картине не существует официального заключения. Просто какой-то сотрудник галереи высказал свое частное мнение, вот и все.

— Частное мнение, тем не менее, имеющее вес?

— Разумеется. — Казалось, Хеккер был раздражен. — В нашей науке есть некоторые незыблемые данности.

— Именно их я и должен узнать, — фыркнул Тойер и закончил разговор. Пускай это покажется невежливым, такой уж он неблагодарный.

Он отправился в город. Хорнунг не звонил и ни в коем случае не хотел встречаться еще раз с Хеккером, не говоря уже о том, чтобы отправиться с ним куда-либо.

Он брел без всякой цели. Солнце все еще грело, и он устроился с газетой в уличном кафе. Было не так тепло, как недавно возле «Круассана», но терпимо. Чуть позже поужинал в одиночестве в пекарне и побаловал себя вином «Кот дю Рон» — выпил три четверти бутылки.

Вернувшись домой около одиннадцати, он сначала достал корреспонденцию из почтового ящика. Счета, открытка от Фабри: «Как дела, Толстый? Я потолстел еще больше!» Маленькая бандероль: «Мы, представители международной фирмы МД, хотели бы создать в Германии наш филиал по рассылке эксклюзивных изделий. Нам порекомендовали Вас, господин Тойер, как человека, умеющего ценить радости жизни. Мы бы хотели пробудить в Вас интерес к нашему каталогу с помощью портсигара из настоящего серебра, который мы пришлем Вам в ближайшие дни».

Странно. Он положил портсигар на маленький столик в гостиной и забыл про него.

С автоответчика раздался голос Хорнунг.

— Тойер, сейчас половина одиннадцатого. Я в пансионате на Рейхенау. Ты должен приехать. — Она плакала. — Тут кое-что произошло. Не звони, я должна тебя видеть. Должна, понимаешь? Я выключаю телефон.

Тойер слишком много выпил и не мог никуда ехать. Он плохо спал, поздно проснулся и быстро собрался в дорогу.

Давно уже он не ездил никуда по автобану. Если не будет пробок, он явится к Хорнунг где-то после двух часов.

Сначала ему надо ехать в сторону Штутгарта, потом свернуть на Зинген. Погода была прекрасная, дорога свободная, к югу стало теплей. Он ежеминутно удивлялся, что сам сидит за рулем. За Штутгартом транспортный поток стал плотней. Тойер медленно тащился между двумя трейлерами, не хотел идти на обгон. Через четверть часа все-таки смог вырваться вперед. За тридцать километров до Констанца все остановилось на полчаса. Потом машины поползли дальше со скоростью черепахи. Тойер отыскал радиостанцию, которая ему более-менее нравилась. Там сообщили про аварию, вызвавшую пробку, — до этого места оставалось еще десять километров. Нельзя бросать на автобан горящие предметы. В зеркало заднего вида сыщик увидел, как молодая женщина швырнула окурок в окно. Он зло посигналил.

В тот час, когда он рассчитывал быть у Хорнунг, он лишь проехал место аварии. Черный «мерседес» сошел с дороги, перелетел через заграждение — прямо в красный «рено», от которого теперь осталась лишь груда искореженного металла. На месте происшествия стояли «скорые» и машины дорожной полиции, под пленкой вырисовывалось несколько трупов. Катастрофа. Пожилой мужчина стоял возле полицейских и что-то взволнованно говорил, прижимая ко лбу окровавленный платок. Возможно, водитель «мерседеса».

Тойер въехал на ближайшую парковочную площадку и, прерывисто дыша, подождал, когда растает призрак искореженного желтого автомобиля, в котором сидела его жена.