Комната смеха - Данилова Анна

– Конечно, естественно, хотя и очень глупо. Вот я тоже молода и не думала о смерти, однако чуть не погибла… А Баська! Завещание надо составлять с пеленок… Но это я сейчас так говорю, когда вся моя жизнь – это страх смерти, и именно под знаком смерти я вижу сейчас все, что меня окружает… Я иначе воспринимаю абсолютно все и оцениваю тоже… Но я уверена, что, когда все забудется, я и не вспомню о своем желании составить завещание. Больше того, само это слово будет теперь ассоциироваться у меня со смертью Баськи, с кладбищем, с больничным запахом и видом перерезанного горла Анны Майер. И мне не захочется идти к нотариусу. Вот так-то…

– Получено разрешение на эксгумацию трупа Эммы Майер…

– Вадим, там не Эмма… Я уверена, что там та самая женщина, которую я видела…

– Ты можешь ее описать?

– Да, конечно! Она – вылитая Эмма Майер, но только не лицом, а скорее типом… Красивая стройная длинноволосая шатенка с белой нежной кожей. Не зря же ее опознали как Эмму Майер.

– Да что там было опознавать, кроме роста, обгоревшей головы да остатков синего платья…

– Думаю, именно по платью ее и опознали.

– Но ты-то видела ее лицо!

– Да, видела и смогла бы узнать эту женщину. Я уверена в этом.

– Тогда у меня для тебя есть небольшая работа. Буквально на пару минут. У меня есть фотографии шести женщин, которые пропали в Москве в начале ноября. Я понимаю, конечно, что женщина, о которой мы говорим, которую никто, кроме тебя, не видел и о которой никто, кроме, возможно, Алексея, ничего не знает, могла быть и не москвичка. И все же… Смотри…

Вадим разложил на столе передо мной шесть компьютерных фотографий женщин. Все они были явно выведены через принтер, а потому не отличались хорошим качеством, но среди них я без труда нашла портрет именно той женщины, которой я была некоторое время, находясь в ванной комнате в квартире Алексея Тарасова.

– Вот она, – я ткнула пальцем в портрет. – Это она, я узнала ее. Так сразу и не скажешь, что она похожа на Эмму, но это она, точно! Тебе что-нибудь известно о ней?

– Да. Ее зовут Оксана Сударева. Она стала москвичкой не больше года назад. Приехала из Ростова, жила какое-то время в гостинице со своей сестрой, думаю, что зарабатывала проституцией, потом сестра ее вернулась обратно в Ростов, а Оксана купила себе комнатку в коммунальной квартире, получила московскую прописку и жила последний год там. О том, что она пропала, заявила ее соседка по коммунальной квартире. Тоже молодая женщина, подруга, ее фамилия Величко. Наташа Величко. Судя по всему, они ладили, и когда Оксана пропала, Наташа уже на следующий день обратилась в милицию.

– Ты собрал такое подробное досье на всех шестерых пропавших женщин?

– Если честно, только на Судареву. Она больше всех была похожа на Эмму, поэтому я и навел справки лишь о ней.

– Значит, это лишний раз подтверждает, что я способна что-то видеть… – напомнила я ему. – И что же ты теперь будешь делать?

– Буду допрашивать Тарасова, чтобы выяснить, что связывало Оксану Судареву и его, точнее, когда именно он видел Оксану последний раз и при каких обстоятельствах.

– Но у тебя же нет доказательств, что они знакомы.

– Правильно. Буду блефовать… И если у него рыльце в пушку, он и сам расколется. К тому же он сейчас в таком состоянии… Предстоит эксгумация трупа, поэтому необходимо как можно скорее попасть в комнату Оксаны и найти, предположим, расческу с ее волосами, чтобы сделать анализ на ДНК и сравнить его с результатами анализа трупа… Или же попробовать установить личность погибшей женщины, связавшись с ее дантистом или протезистом. Словом, нам надо доказать, что женщина, которая сгорела в машине Тарасовых – Оксана Сударева. Тогда мы прижмем Алексея к стенке, он вынужден будет сказать, что заставило его отказаться от того, чтобы опознать собственную жену.

– Вадим, мне тоже есть что рассказать тебе… – Я принесла завернутый в носовой платок красный пластмассовый шарик-вишенку, часть клипсы, обнаруженной на лестничной клетке рядом с моей дверью. – Вот. Только не трогай руками… Я нашла это рядом со своей дверью. Соседка моя видела, как к моей двери подходила женщина, в ушах которой были такие клипсы, и звонила. По времени это совпадает как раз с той минутой, когда была убита Анна… А поскольку в мою дверь звонили только один раз, можно предположить, что Анна пошла открывать дверь именно этой женщине.

– Ты хочешь сказать, что это она убила ее?