Честь семьи Лоренцони - Леон Донна

– Я не могу сейчас об этом говорить, – признался он.

Паола понимающе кивнула. Не отпуская его рук, она отвела его в спальню.

– Тебе лучше прилечь, Гвидо. Ложись, а я приготовлю тебе липовый отвар.

– Я не могу сейчас говорить об этом, Паола, – повторил он.

Ее лицо было серьезно и печально.

– А я и не хочу, чтобы ты говорил, Гвидо. Я просто хочу, чтобы ты лег в постель, выпил горячего отвара и поскорее заснул.

– Да, да, – пробормотал он, и его снова охватило странное чувство ирреальности происходящего. Некоторое время спустя он уже лежал, раздетый, под одеялом и пил обжигающий липовый отвар с медом. Паола сидела на краю его постели и держала его руку до тех пор, пока он не заснул.

Ночь прошла спокойно; он просыпался лишь дважды. Паола крепко обнимала его, а его голова покоилась на ее плече. Оба раза он бросал на нее сонный взгляд, и когда она принималась покрывать поцелуями его лоб, осознание того, что она рядом, успокаивало его, и он снова погружался в сон.

Утром, когда дети ушли в школу, Брунетти частично рассказал ей о том, что случилось. Она молча выслушала его, не задавая лишних вопросов, понимая, что сейчас он больше ничего не скажет. Прихлебывая кофе, она внимательно слушала его, не сводя глаз с его лица.

Когда он закончил, она спросила:

– Что ж, это, значит, конец всему?

Брунетти покачал головой:

– Не знаю. Мы ведь так и не поймали похитителей.

– Но если их нанял Маурицио, значит, он один во всем виноват.

– Если… – вздохнул Брунетти.

– Если что? – подтолкнула его Паола.

– Если он и в самом деле их нанял.

Брунетти замолчал. Паола слишком хорошо знала своего мужа. Бывают моменты, когда вытянуть из него что-нибудь невозможно: пустая трата времени и сил. Она кивнула, продолжая пить кофе и ожидая, что за этим последует.

– Тут что-то не так, – признался Брунетти. – Мне кажется, Маурицио был совсем не такой. Он не мог… просто не мог этого сделать.

– «Где грифель мой? Я это запишу, что можно улыбаться, улыбаться и быть мерзавцем», ^[29] – назидательно продекламировала Паола. Брунетти был слишком занят собственными мыслями, чтобы спросить, откуда цитата.

– …Мне казалось, что он был искренне привязан к Роберто, даже в чем-то опекал его. – Брунетти задумчиво покачал головой. – Нет, нет, я совсем не уверен в том, что он к этому причастен.

– Тогда – кто? – спросила она. – Родители не убивают своих детей просто так; отцы не убивают собственных сыновей.

– Знаю, знаю, – поспешно откликнулся Брунетти. Страшная, недопустимая мысль вдруг овладела его сознанием.

– Тогда кто? – настойчиво повторила Паола.

– Вот в этом-то и вся загвоздка. Похоже, что больше некому.

– А ты не можешь ошибаться на его счет? Я имею в виду Маурицио, разумеется.

– Ну конечно. Я могу ошибаться. Я могу быть кругом не прав. Ведь я не имею ни малейшего представления о том, что на самом деле произошло. И по какой причине.

– По какой причине? Кому-то потребовались деньги. Разве не это основная причина большинства похищений?

– На самом деле я не уверен, что это было похищение, – признался Брунетти.

– Но ведь ты сам только что говорил о похитителях.

– О да, несомненно, его похитили. И даже послали два письма с требованием выкупа. Но не думаю, что им на самом деле нужны были деньги. – И он рассказал ей о ссуде, которая была предложена графу Лоренцони.

– Как ты об этом узнал? – удивилась она.

– Твой отец мне рассказал.

Она улыбнулась; в первый раз за это невеселое утро.

– Нет, мне это нравится! Семейные тайны! Когда это вы с ним разговаривали?

– Неделю назад. А в последний раз – вчера.

– Об этом?

– Да. Ну, и о других вещах…

– О каких это других вещах? – подозрительно спросила она.

– Он сказал… Словом, что ты страдаешь, что ты несчастна.

Брунетти замолчал; он ждал, как она на это отреагирует. Ему казалось, что это единственный путь вызвать ее на откровенный разговор. И что это самый честный путь.

Паола долго молчала, затем поднялась и налила им обоим еще по чашке кофе, добавила горячего молока, сахара и снова села за стол.

– Господа мозговеды, – насмешливо сказала она, – называют это проецированием.

Брунетти отхлебнул кофе, добавил еще сахарку и с любопытством взглянул на нее.

– Ты ведь знаешь, как часто люди винят окружающих в собственных неудачах, как, стараясь уйти от проблем, зарывают голову в песок.