Честь семьи Лоренцони - Леон Донна

– По-твоему, это принципиально?

Брунетти пожал плечами.

Паола, которой уже надоело возиться с атласом, сложила дополнительный лист, закрыла паспорт и протянула его Брунетти.

– Если это и в самом деле так для тебя важно, то все равно теперь ты уже не узнаешь. Он-то уж точно ничего тебе не скажет. – И снова погрузилась в книгу, которую читала до его прихода.

– «Гораций, много в мире есть того, что вашей философии не снилось», ^[28] – важно продекламировал Брунетти, вспомнив, как часто она цитировала ему эту фразу из «Гамлета».

– Ты это к чему? – осведомилась Паола, не в силах удержаться от улыбки. Она явно была довольна, что он выиграл этот раунд.

– Я это к тому, что мы живем в век пластика.

– Пластика? – удивленно переспросила она.

– И компьютеров.

Видя, что она все еще не может взять в толк, куда он клонит, Брунетти лукаво улыбнулся и сказал, подражая телевизионному диктору:

– …Никогда не покидайте вашего дома без пластиковой карты «Америкэн экспресс», – наконец, видя, что она догадывается, к чему он клонит, Брунетти добавил: – «…и тогда я смогу пойти по твоему следу…» – И тут Паола, поняв, наконец, что он имеет в виду, засмеялась, и они хором завершили фразу:

– …с помощью компьютера синьорины Элеттры.

21

– А что вы думали, за проститутку можно заплатить и кредиткой, – убеждала синьорина Элеттра недоумевающего Брунетти. Два дня спустя он стоял у стола синьорины, держа в руках распечатку на четырех листах. В ней были указаны все платежи, сделанные Роберто Лоренцони тремя разными кредитными карточками за два месяца до похищения.

С какой стороны ни посмотри, расходы были поистине огромные, в общей сложности около пятидесяти миллионов лир – больше, чем средний итальянец зарабатывает за год: фунты, доллары, марки, левы, злотые, рубли в пересчете на итальянские лиры.

Брунетти просматривал третью страницу: счет из отеля в Санкт-Петербурге. За два дня Роберто умудрился промотать четыре миллиона лир на услуги в гостинице. Можно было подумать, что все эти дни молодой человек не вылезал из номера, непрерывно заказывая завтраки, обеды, ужины и французское шампанское. Однако существовали еще астрономические счета из ресторанов и заведений, которые судя по названиям – «Розовый Фламинго», «Канкан», «Элвис», – принадлежали к категории дискотек и ночных клубов.

– Уверяю вас, иного и быть не могло, – настаивала синьорина Элеттра.

– Но расплачиваться «Визой» за проститутку? – не сдавался Брунетти.

– Ну и что? Банковские работники никогда этим не брезговали. Говорю вам, в большинстве стран Восточной Европы сейчас это вполне возможно. Это проходит как доставка напитков в номер или услуги прачечной или гладильной; все зависит от того, как они там, в отеле, решили это обозначить. Но суть в том, что именно таким образом они, что называется, «стригут купоны». А заодно и следят за постояльцами отеля. – Увидев, что Брунетти заинтересовался, она продолжала: – В вестибюлях этих дамочек пруд пруди. Внешне они ничем не отличаются от нас, я хотела сказать, европейцев. «Армани», «Гуччи», «Гэп» и все такое. Все, как на подбор, красавицы. Один из вице-президентов банка, где я работала, рассказывал мне, что как-то раз, года четыре назад, одна из таких подошла к нему и заговорила с ним по-английски. Безупречный английский, ни дать ни взять оксфордский профессор. Она зарабатывала около пятидесяти тысяч лир в год, преподавая английскую поэзию. Этих денег ей явно не хватало, и потому она решила приумножить свои заработки.

– А заодно и поупражняться в английском? – предположил Брунетти.

– Думаю, на этот раз в итальянском, сэр, – поправила его синьорина.

Брунетти снова взглянул на распечатку; он пытался мысленно нарисовать маршрут путешествия Роберто на восток и обратно, представляя себе карту Европы, которую они с Паолой изучали на днях. Он проследил весь его путь: как тот заплатил за бензин на заправке у границы с Чехословакией; сменил подвеску, выложив за нее немалые деньги где-то в Польше, потом еще раз заправился в городе, где получал въездную визу в Белоруссию. Счет за номер в гостинице в Минске – что-то невероятное, гораздо дороже, чем он заплатил бы за такой же номер в Риме или Милане, и очень дорогой обед. В счет были занесены три бутылки бургундского – единственное, что Брунетти смог разобрать, – так что, надо полагать, обедал Роберто не один. Возможно, это был один из тех деловых обедов, на которые его отец не жалел денег, лишь бы привлечь клиентов. Но в Минске?