Комната смеха - Данилова Анна

– Не добрее моей бабки Кенти, сэр… Отлично, отлично!

Я поднял руку и потрогал край бархатной шапочки. Я вспотел так, что с меня пот катил градом. Ко мне тотчас подбежала пухленькая женщина в джинсах и красной майке и принялась зачем-то пудрить мне нос…

Я снял бархатную шапочку – видение закончилось, – одновременно я сняла черную горнолыжную шапку фирмы «Голдсборо» и оглянулась. Передо мной стоял Кречетов и с удивлением смотрел на меня.

– Леди захотела примерить шапку?

Мне было жарко и душно, и, хотя все уже было позади, меня словно бы еще преследовал запах пудры и какого-то крема. Одежда прилипла к спине, я почувствовала острую необходимость вымыться. Рядом, так до сих пор не проронив ни звука, сидел и внимательно читал заключение судмедэксперта Вадим Гарманов. Он словно ничего не видел и не слышал вокруг себя.

– Извините. – Я сунула шапку обратно в пакет и села на предложенный стул рядом с Вадимом. Тронула его за рукав: – Вадим… Ау…

Он оторвался от чтения и шумно вздохнул.

– Эмма Майер умерла приблизительно две недели назад, то есть в начале ноября, в первых числах. Умерла от кровоизлияния в мозг. Причиной кровоизлияния мог быть удар тупым предметом по затылку или же падение… Короче говоря, Эмму могли убить, ударив ее тупым предметом по затылку… Василий, а что с волосами, которые я отдал тебе в посылочной коробке? Кому они принадлежат?

– Это отдельное заключение, я сейчас его принесу. Могу лишь сказать, что они сострижены с трупа Эммы Майер, того самого трупа, результат вскрытия которого ты сейчас держишь в руках. Мы все тщательно проверили. Больше того, на волосах также обнаружены частицы того самого плацентарного крема, о котором упоминается в заключении Глывы и частицы которого мы обнаружили на внутренней стороне черной горнолыжной, как мы ее называем, шапки.

Кречетов снова вышел. Вадим посмотрел на меня.

– Ты извини, я забылся… Что с шапкой? Надевала?

– Надевала, – сказала я, снова испытывая чувство, похожее на угрызения совести за то, что я отвлекаю такого серьезного человека, как Вадим, от важных дел, собираясь рассказать ему очередную нелепую сказку или, точнее, плод больного воображения. – Но я даже не знаю, как тебе объяснить, что я видела… Понимаешь, я на какое-то время перенеслась в другой век, в другое время… Сильно било в глаза…

– Кто бил в глаза?

– Да нет, ты не понял… Сильный свет бил в глаза, я была мужчиной или мальчиком, я так и не поняла… – Я попыталась передать ему тот диалог, который произошел между мною и долговязым мужчиной в вязаном свитере. И Вадим, к счастью, слушал внимательно, не перебивая.

– Как ты сказала: Том Кенти? Двор Отбросов за Обжорным рядом? Разве ты не поняла, откуда это?

– Поняла, но только непонятно, какое отношение к этому имела я, точнее, тот человек, которым я была в эту минуту? Марк Твен, «Принц и нищий», это понятно… Но если я, к примеру, была принцем, то почему вместо нищего был этот мужик? Кто он такой? И кто была та женщина, которая подбежала ко мне и принялась пудрить мне нос?

Но Вадим не успел ответить. Вернулся Кречетов с еще одним файлом в руках.

– Будешь мне должен, – сказал он, протягивая заключение Вадиму. – Одной бутылкой коньяку не отделаешься. Учти, с волосами мы работали во внеурочное время.

– Старик, сочтемся. Я очень тебе обязан. С меня литр рома, идет?

– Идет. Но бочка рома все же лучше литра… – Кречетов подмигнул Вадиму. – Я могу вернуть шапку, вижу, ты что-то задумал… Забирай, только подпиши бумагу…

Мы вышли из лаборатории с трофеями: три заключения и пакет с черной шапкой. Сели в машину.

– Ты хочешь сказать, что мой компьютер, я имею в виду голову, глючит и выдает мне сцену из детского спектакля? Или фильма? – И тут меня осенило. – Вадим, я, кажется, все поняла… Фильм! Это был фильм «Принц и нищий», и я играла принца… А поскольку актер один и он не мог раздвоиться, то вместо него мне отвечал, скорее всего, режиссер, а этот яркий свет – это свет софитов, направленный мне в лицо во время съемки! А эта женщина, которая пудрила мне нос, – гримерша…

– Но разве принц мог носить на голове горнолыжную шапочку?

– На мне была бархатная шапка или берет, я это чувствовала руками… Но под беретом могла быть и эта черная шапка.

– Слушай, – вдруг в сердцах воскликнул Вадим, – как же мне надоели эти шапки и береты! У меня голова идет кругом от твоих фантазий, от всей этой чуши… Я уста-а-ал!