Когда отступать некуда, дерутся насмерть - Малышева Анна

– А, тогда ясно. Придется об этом забыть, если ты хочешь тут работать. Хотя я не понимаю, зачем тебе это.

– Да это не мои деньги, – сонно ответила Настя. – Это старый долг, я их отдам.

– Если хочешь остаться на этой работе человеком – ложись в девять вечера, после «Спокойной ночи, малыши!», – посоветовала Марина. Она стала немного дружелюбней, услышав про чужие деньги. Да и одета Настя была не так, чтобы ей завидовать.

– В девять? – возмутилась Настя. – У меня сын ложится в одиннадцать.

– У тебя ребенок есть? – Марина совсем оттаяла. – У меня уже второй будет… Да, с ребенком все еще сложнее. Я своего почти не вижу из-за этой проклятой работы. Может, во время декрета что-то другое найду. Хотя, если тут торговать с умом, можно иметь неплохие деньги. Сегодня ты уже ничего не поймешь, я тебе расскажу завтра.

– Знаю! – зевнула Настя. – Торгуете своим товаром.

– Откуда ты знаешь?

– Отец сказал, чтобы я этого не смела делать.

– Главное – не попасться, – глубокомысленно заявила Марина. – А на все остальное наплевать. Не выставляй на витрину товар, которого нет на базе, тогда тебя и не поймают. А вообще ревизор ходит редко – раз в месяц, не чаще.

Настя уже не слышала ее. Она отключилась и полчаса проспала так сладко, будто у нее под щекой были не газеты, а пуховая подушка. После этого короткого отдыха она нашла в себе силы досидеть до конца рабочего дня.

За ней приехал отец. Он помог женщинам закрыть витрины щитами. Марина собрала всю выручку к себе в сумку, попрощалась и вошла в подъехавший троллейбус. Настя взяла отца под руку:

– Здорово, что что приехал. Я так скучала.

– Серьезно? – Они медленно пошли к метро. Вечер был тихий и теплый, совсем весенний.

– Конечно, я по тебе соскучилась, – Настя потерлась головой о его плечо. – Ты на меня ни за что не сердишься, нет?

– Сержусь, – коротко ответил он. – Трудно вынести эти тайны, Настена.

– Ох, пап, – она выпрямилась. – Мне и самой трудно. Ксения не приходила?

– Конечно, приходила. Настя остановилась:

– Она так и шляется к вам?

– Так и шляется. Я решил вызвать милицию.

– Нет! Только не это! – Настя сжала его руку. – Все можно решить мирным путем!

– С этой тварью – ничего решить нельзя. Если она сейчас там – я немедленно звоню в милицию. Пойми, мне страшно оставлять там наших. А тебе не страшно за сына? Он даже погулять из-за той гадины спокойно не может. Твоя мать вчера гуляла с ним, и эта тварь подошла и стала к ним приставать. Мартыну сказала, что он сын… Не буду повторять, чей он сын, по ее мнению. Но ребенок весь вечер спрашивал нас, что значит это слово!

Настя сжала кулаки:

– Ладно же! Больше она не придет!

– Что ты выдумала? – Отец остановился и развернул ее к себе: – Настя, скажи, что между вами общего? Это как-то связано с той старой историей, да?

Настя покачала головой, но это его не убедило. Он продолжал:

– Я помню, как ты прибежала домой после той проклятой дискотеки… На тебе лица не было! Ноты нам и тогда ничего не рассказала. Мы думали, все в порядке, ты ни в чем не замешана, случайно попала в эту переделку… И гляди, что получается из твоего молчания. Проходит шесть лет – и она тут.

– Пап, ее больше не будет!

– Опять будешь драться?

Настя покачала головой:

– Нет, на это я уже не способна. Хотя, может, и надо ее побить. Пап, давай я сейчас поеду с тобой. Если мы ее встретим, я разберусь за пять минут.

Отец не возражал. Через полчаса они входили во двор родительского дома. Еще не свернув к подъезду, Настя услышала там визгливый пьяный хохот, рев магнитофона. Компания оккупировала лавочку и задевала всех, кто проходил мимо. Отец как-то внутренне сжался. Настя тоже испугалась, но уже не за себя.

– Пап, иди вперед. Я поднимусь наверх за тобой.

– Ты с ума сошла. Я тебя с ними не оставлю!

– Пап, она мне ничего не сделает. – Настя уже увидела Ксению. Та стояла перед лавочкой, широко расставив ноги, и хохотала, перегнувшись пополам.

– Хорошо, – видимо, отец понял, что Настю не переспоришь. – Только никуда с ними не ходи. Ни в подъезд, никуда! Я буду смотреть с балкона.

Он пошел вперед. Ксения увидела его, выпрямилась и проводила упорным взглядом. Он даже не взглянул на нее. Настя постояла у соседнего подъезда, чтобы дать ему время пройти. Ей было не страшно – вместо страха она чувствовала какую-то странную, глухую злость.

– Вот она! – Этот крик заставил ее двинуться с места. Кричала Ксенька – она ее увидела.

– Не ори! – Настя подошла ближе. – Иди сюда. Я тебе кое-что скажу.

Бритый парень со стеклянными глазами нагло рассматривал Настю. Даже за пять шагов от него воняло какой-то химией или спиртом. Настя поморщилась:

– Ты хотела со мной поговорить? Иди сюда!

– Ну? – Ксения вразвалочку приблизилась. Она тоже была на взводе, и пахло от нее ничуть не лучше, чем от «мужа».

– Что ты мне в прошлый раз говорила? – спросила Настя. – Тебе нужны деньги?

– Давай! – Ксения взяла ее за рукав.

– Убери руку! – прошипела Настя. – Брала одна такая… Сама знаешь, чем это кончилось.

Ксения задохнулась и рванула Настю за рукав так, что та чуть не упала ей на грудь:

– Ты… Ты, сука, блядь, я тебя уделаю!

– Заткнись! – Настя с трудом вырвалась от пьяной девицы. Больше всего она боялась, что друзья с лавочки придут на подмогу Ксеньке. Но те сидели, глядя в их сторону, и оглушительно ржали.

– Сколько тебе надо? – спросила Настя, поправляя перекосившийся плащ. – Говори точно, чтобы потом не было ля-ля!

– Сколько мне надо? – как-то придурковато переспросила Ксенька. – За пять-то лет? Сколько мне надо, значит? А нисколько!

– То есть?

– А то, что я вот пойду и сдам тебя ментам! Отсидишь, тогда и расплатишься!

Не дури… – Настя достала сигареты. Ей было плохо – так плохо, что руки с трудом держали пачку. Краем глаза она увидела отца. Он рядом с матерью стоял на балконе, перегнувшись через перила. Он все видел, а может, даже и слышал…

– Зараза! – Ксенька продолжала задыхаться. – Что ж ты со мной сделала, сука?! Что ж ты тогда не призналась?!

– А ты почему не сказала, что это не ты сделала?

– А… – Ксенька вдруг погасла, махнула рукой. – Дай закурить.

Они вместе закурили. Настя поняла, что приступ драчливости у Ксеньки прошел. «А раньше она была такая же? – спросила она себя. – Неужели такая? Нет, я помню, что она была довольно скромная, даже пугливая… И тогда, во время драки, ее первую оттерли в сторону… А сейчас это развалина, остаток человека. И это сделала я?!»