Проводник смерти - Воронин Андрей

Они обменялись рукопожатием. Илларион против собственной воли обратил внимание на то, что на Игоре новенькая дорогая куртка, а разношенные и вечно нечищенные ботинки сменились тупоносыми сапогами, испускавшими благородное матовое сияние, присущее хорошо выделанной импортной коже. Сжимая ладонь Тарасова, Забродов ощутил твердую выпуклость большого перстня и вспомнил, что Игорь всегда питал необъяснимую слабость к перстням и кольцам. Даже в армии, вернувшись из тяжелого рейда, он мог часами сидеть перед палаткой, истово орудуя надфилем и вытачивая очередную печатку из пулеметной гильзы или снятой с солдатского ремня бляхи. Но времена переменились, и теперь вместо латунной поделки на пальце у бывшего сержанта Тарасова красовался полновесный перстень из белого золота.

— Ну и отлично, — устраиваясь на сиденье, заявил Игорь. — Значит, явимся вместе. Будет, с кем поговорить. Терпеть не могу болтаться среди полузнакомых людей, как это самое в проруби… и сказал бы что-нибудь, да боишься опозориться. У всех, понимаешь, высшее образование, все о возвышенном толкуют, все между собой знакомы, а ты ходишь между ними валенок валенком, даром что брат именинницы. Вот так походишь-походишь, глядишь — и уже пьяный, и все на тебя смотрят, как солдат на вошь: чего с него, необразованного, возьмешь? И Таньке неудобно, и самому противно…

— Вот не знал, что ты с комплексами, — заметил Илларион, запуская двигатель. — Нарядился, как президент банка, а сам с комплексами.

— А, это. — Игорь окинул себя неуверенным взглядом. — Что, совсем по-дурацки выгляжу?

— Наоборот, — искренне возразил Илларион, включая указатель поворота и глядя в зеркало заднего вида на неуверенно ползущий по слякоти «москвич». Выглядишь на порядок лучше, чем раньше. Как будто наследство получил.

Ему было тошно от самого себя, но он словно против собственной воли все время задавал Тарасову наводящие вопросы. «Скотина Сорокин, — подумал Илларион, трогая машину с места. — Заразил меня своими ментовскими штучками.»

— Да какое наследство! — Тарасов махнул рукой. — Это Татьяна на меня наехала: не смей, говорит, являться ко мне на день рождения в таком виде. И вообще, говорит, выбрось эти тряпки и оденься как человек, зарплата позволяет. Я подумал: а что? В самом-то деле, чего я хожу, как бомж? Я теперь парень холостой, неженатый, зарплата и в самом деле позволяет… На что мне, черт дери, копить? Для кого экономить? А так, глядишь, какая-нибудь девушка посмотрит-посмотрит, да и западет — если не на меня, так хоть на новые ботинки.

— Гм, — сказал Илларион. Горячая речь Тарасова показалась ему чересчур горячей и не слишком убедительной, хотя придраться, вроде бы, было не к чему.

Илларион подумал, что это яд подозрения отравляет его мозг, искажая все, что он видит, придавая всему уродливые, мрачные очертания. Эта мысль заставила его нахмуриться.

— Ты чего хмуришься, командир? — спросил Тарасов, заметивший его пантомиму. — Голова болит?

— Клапана стучат, — сказал Илларион первое, что пришло в голову.

Тарасов склонил голову на бок, прислушиваясь к ровному урчанию двигателя.

— Показалось тебе, командир.

— Значит, показалось, — сказал Илларион и напомнил себе, что он едет на день рождения к любимой женщине, и значит, должен соответствовать случаю, а не смотреть бирюком, измышляя способы ущучить ее брата.

«Лендровер» разминулся с милицейским «уазиком», и Забродов невольно покосился на Игоря, чтобы посмотреть, как тот реагирует на милицию. Тарасов, как и следовало ожидать, не обратил на машину блюстителей порядка ровным счетом никакого внимания. Он сосредоточенно копался в многочисленных карманах своей куртки, что-то разыскивая. Во рту у него торчала неприкурениая сигарета. Наконец Тарасов нашел то, что искал, и чиркнул колесиком архаичной медной зажигалки. Иллариону показалось, что зажигалка имеет цилиндрическую форму, и еще ему почудилось, что он ее уже где-то видел — ее или точно такую же, причем не у Игоря, а у кого-то другого.

Тарасов положил зажигалку обратно в карман, не дав Иллариону как следует рассмотреть ее. Забродов не стал просить его показать зажигалку, но дал себе слово в ближайшее время подержать ее в руках и попытаться вспомнить, где видел похожую.

Расплескивая грязные лужи, «лендровер» свернул во двор и остановился напротив подъезда Татьяны. Илларион заглушил двигатель и затянул ручной тормоз.