Сбылась мечта бегемота - Донцова Дарья

– Какие? – обмерла Марина Арнольдовна.

– Иногда случается слепота, паралич или эффект Траубена.

– Никогда о таком не слышала, – еще сильнее испугалась Волоколамская.

– Открытие моего ученика, – похвастался Йорген. – Генрих Траубен выяснил, что иногда яд ведьминого корня может превратить человека в подобие куклы. У больного пропадает реакция на внешние раздражители, а также речь, он не вступает ни с кем в контакт, но физически здоров, ест-пьет, спит, справляет естественную нужду. Организм вроде функционирует, а что с разумом, объяснить невозможно.

– Господи, спаси и сохрани… – выдохнула кардиолог.

– Такое состояние было описано в старинных книгах и в протоколах инквизиции, – продолжал профессор. – Некоторых ведьм обвиняли в том, что они превращали людей в «дышащий камень». Генрих методично искал таких больных в клиниках, я посоветовал ему обратить внимание на психиатрические лечебницы. Подозревал, что муниципальные врачи, ни черта не смысля в токсикологии, людей с синдромом Траубена считают сумасшедшими. И я оказался прав!

– Это лечится? – робко уточнила Марина Арнольдовна.

Йорген отвернулся от несчастной матери.

– Надеюсь, Настя оправится, ей дают противоядие.

Неделю Волоколамская просидела около дочки в реанимации, а когда та наконец очнулась, засыпала Анастасию вопросами. Где она ужинала перед тем, как заболеть? С кем? Кто еще присутствовал при трапезе? Что Настя ела-пила?

– Ничего особенного, – ответила та. – Я забежала к Песковым в общежитие. Рита простудилась, я ей принесла апельсины. Потом заглянул Паша, позвал к себе в комнату пить чай. Мы вместе с Песковыми пошли к нему. Там Оля угостила нас вафельным тортом и чаем. Все ели-пили одно и то же, а плохо стало мне одной. Хотя…

Анастасия примолкла.

– Что ты вспомнила? Немедленно рассказывай! – потребовала мать.

– В метро было много народа, стояла духота, я очень пить захотела, поэтому до того, как пойти в общагу, забежала в буфет института и выпила там два стакана компота. Мне их подала Зарема, – тихо произнесла Настя.

Марина Арнольдовна вскочила.

– Что уборщица делала в буфете?

– Не знаю, – заплакала девушка. – Я сама удивилась, когда ее увидела.

– Зачем ты из ее рук питье брала? – закричала мать.

Дочь зарыдала еще горше. Волоколамская опомнилась и бросилась обнимать Настеньку.

– Ну-ну, успокойся, тише… Теперь все понятно. Агабишева узнала, что Виктор Петрович хочет видеть в невестках тебя, и решила отравить соперницу. Ничего, сейчас расскажу правду отцу, тот звякнет дяде Вите, и Заремку посадят в тюрьму.

– Не надо, мама, – всхлипнула Настя. – Она же так из-за любви поступила, я ее очень хорошо понимаю.

Волоколамская, чувствуя, что сейчас сорвется, наговорит дочке резкостей, выскочила из палаты и поторопилась в кабинет Йоргена, чтобы позвонить мужу.

Сергей Петрович, услышав голос жены, приказал:

– Немедленно возвращайся в Москву.

– Да ты послушай про Агабишеву, – начала Марина Арнольдовна.

– Нет. Вылетай как можно быстрее, – потребовал муж. – Виктор в тяжелом состоянии у тебя в клинике. А Настя должна остаться у Йоргена – ей необходимо набраться сил, потом пройти полное обследование. В Москве нет такой аппаратуры, как в Мюнхене. Поняла?

Марина сообразила, что супруг не хочет возвращения дочери в Россию и не собирается давать объяснений по телефону.

На следующий день самолет приземлился в Шереметьево, Волоколамская увидела в толпе встречающих Сергея Петровича и поняла: стряслась большая беда. Муж за короткое время ее отсутствия сильно похудел и осунулся.

Он повел Марину Арнольдовну к машине и шепнул ей на ухо:

– Молчи. Ни слова о Зареме. Поговорим потом.

Сев в автомобиль, она удивилась:

– Ты сам за рулем? А где Николай?

– У водителя выходной, – слишком громко произнес Сергей Петрович. – Ну, как там Настенька? Слава богу, эпилепсия не подтвердилась?

Марина Арнольдовна опешила. Какая еще эпилепсия? О падучей речи никогда не было! Что с Сергеем?

А Волоколамский неожиданно затормозил у обочины.

– Слушай, мне отлить надо, пойду в кустики.

Марина потрясла головой.

– Сережа, я…

– Тоже хочешь пи-пи? – засмеялся муж. – Ну, тогда пошли вместе.

– С ума сошел? – прошипела Волоколамская, шагая за супругом по снегу в лесок.

– В автомобиле может стоять прослушка, дома тоже, – пояснил профессор. – Дело плохо.

Волоколамская схватилась за ближайшее дерево.

– Что происходит?

– На следующий день после того, как вы с Настей улетели в Мюнхен, арестовали Павла Бубнова, – начал Сергей Петрович. – Забрали также его любовницу Олю и Никиту Рязанцева. Сунулись к нам, но я сказал, что Настенька в тяжелом состоянии за границей, а то бы и она угодила за решетку. Риту с Васей Песковых и Андрюшу Крапивина тоже взяли. Федю Холодова не нашли – сунулись к Николаю Федоровичу в дом, а парня там нет. Отец сказал, что сын любит погулять, иногда по несколько суток домой не является.

– По какой причине милиция так поступила? – спросила Марина Арнольдовна.

– В институте произошла драка, к Бубнову пристали какие-то кавказцы, – пояснил муж. – Друзья Павла бросились ему на помощь, все оказались во дворе, устроили там побоище. Мимо ехала милицейская машина, ребят увезли в отделение. Так, всяком случае, объяснили произошедшее. Но на самом деле все страшнее. Дети находятся не в обычном обезьяннике, задержали их совсем другие люди, место службы которых лучше вслух не произносить. Так подсказывает моя генетическая память – я ведь внук человека, расстрелянного в тридцать седьмом году.

– Мамочки… Во что же влипла Настюша? – начала креститься кардиолог.

– Если б речь шла о простой драке, зачем представителям спецслужб приходить к нам? – мрачно продолжил академик. – Девочка в ней не участвовала. И Федя Холодов тоже. Я сразу сообразил: стычку спровоцировали, чтобы иметь повод для задержания ребят. Позвонил одному очень высокопоставленному человеку и вот что узнал. Наша Настя – член террористической группы под названием «Друзья», планировавшей покушение на видных государственных чиновников. А руководила организацией Зарема.

– Ты шутишь? – выдохнула Марина Арнольдовна.

Муж прислонился к сосне.

– К сожалению, нет. Я с огромным трудом эти сведения добыл, пришлось задействовать самые крутые связи, было очень непросто добраться до информации. Я все боялся: не дай бог, по Москве слухи пойдут.

– Никто об арестах не знает? – спросила жена.

– Пока нет, – кивнул Волоколамский. – Я встретился со следователем, которому поручили разобраться в этой истории. Нормальный мужик, не идиот, не сволочь. У его жены биполярное расстройство, и он это от начальства скрывает. Беседу нам такой большой человек устроил, что я даже тебе его имени не скажу. У него на даче мы и разговаривали, в бане. Перед началом разговора хозяин предупредил: «Сережа, у супруги Иосифа Макинтоша болезнь по твоей части, а в его ведомстве не любят сотрудников с проблемными родственниками. Мнение там такое: если в семье нелады, человек может на деньги польститься, чтобы жену-мать вылечить или своего ребенка спасти. Мы с Йосей много лет дружим, я его Наташу в одно министерство оформил. Но она там только числится, в действительности же дома под замком сидит, какие-то пустяковые таблетки глотает, от которых, на мой взгляд, ей лишь хуже делается. Поможешь ему – он тебе навстречу пойдет. Денег Макинтош не возьмет, а вот перед перспективой уложить свою супругу к лучшему психиатру России не устоит». Говорили мы со следователем откровенно, я прямо сказал: «Подскажите, как детей из-под удара вывести, и я реабилитирую вашу жену, у меня есть возможность снабдить ее лекарствами, которых нет в нашей стране».

– Детей? – заморгала Марина Арнольдовна. – Ты решил вызволить всех? Настю не задержали, и слава богу, нас беда миновала. У других свои родители есть. Какого черта ты ринулся в бой?

И тут впервые за долгие годы брака Сергей Петрович обругал жену:

– Дура! Эти люди, если захотят, из-под земли Настену достанут, ни государственные границы, ни свои-чужие законы им не помеха. Речь идет о терроризме. Или ты плохо меня слушала?

– Ладно, поняла, – сбавила тон Волоколамская. – Но нам надо думать исключительно о Настюше. Еще скажи, что собрался Зарему спасти!

– Думай головой! – обозлился всегда невозмутимый муж. – Иосиф многое может, но не все. Вытащим Настену, остальных бросим, и что? О девочке те, кто за решеткой останется, молчать на допросах не станут. У начальства Макинтоша справедливый вопрос возникнет: «Волоколамская с Рязанцевым с детства дружили, в одной студенческой компании были, свободное время вместе проводили, и она ничего о планах друзей не знала?» И кто в это поверит? Надо так все повернуть, чтобы Макинтош мог наверх доложить: никакой террористической группы не было, ребята ничем противозаконным не занимались, большинство из них институтская «золотая» молодежь – сын ректора института, отпрыск его заместителя, Волоколамская из семьи известных в стране и мире врачей. Рита и Василий Песковы отличники, Бубнов и Казакова аспиранты. Явно кто-то позавидовал любимчикам Фортуны и анонимно ложно донес на них.