Сбылась мечта бегемота - Донцова Дарья

Марина Арнольдовна выбросила пустую бутылку из-под минералки в мусорную корзину.

– Мы с мужем помогли с похоронами и Вити, и Эдика, они же были нашими давними друзьями, но патронировать Никиту и Андрея не собирались. Хватит того, что Сергей Петрович выручил их из огромной беды. Хотя признаюсь: я боялась, что мальчишки опять втянут Настю в беду. Сейчас можно легко связаться с тем, кто живет в другой стране, по Интернету. Но я потребовала от дочери перестать общаться со старыми друзьями. Она пообещала. Лучше, если их рядом с нашей семьей вообще не будет.

Волоколамская прижала ладони к щекам.

– С Андреем Крапивиным и с Никитой мы связь потеряли. А потом к нам неожиданно приехала Тамара Яковлевна, упала в прихожей на колени и заплакала: «Сергей Петрович, Христа ради, помогите! Знаю, вы с женой на Кита за ту историю с Заремой до сих пор злы, но мне обратиться более не к кому!» Леднева в курсе всех дел, она же Никите как мать, а Вите почти жена была, Рязанцев ей до того, как его сердце подвело, все рассказать успел. И что нам оставалось делать? Расспросили Тому. Выяснилось, что после смерти отца Никита вуз бросил, целый год ваньку валял. Оно и понятно: у Кита не было привычки работать, начальству подчиняться, вот и выгоняли его отовсюду.

Марина Арнольдовна махнула рукой.

– В общем, покатился парень под откос. Вышло так, как я и предвидела: не стало отца, и изнеженный юноша не смог жизнь достойно построить. Тамара его содержала, квартиру оплачивала, продукты покупала, одежду, пыталась заставить Кита диплом получить. Но вместе с ним не жила. И, в отличие от бездельника, Леднева много работала. С чего вдруг Тамара к нам примчалась? Она в очередной раз у Никиты убирала, а он неожиданно встал на подоконник, створки распахнул и наружу сиганул. Все так стремительно произошло! Тамара даже сначала не поняла, что случилось. Хорошо, там второй этаж, хотя все равно Кит мог разбиться. Но он жив остался, только одно ребро сломал. Леднева барчука в больницу отвезла, ухаживала за ним. Тот физически окреп, а вот умом тронулся, стал похож на собаку: ест, пьет по команде, но не разговаривает, сидит, как загипнотизированный. Короче, Тамара упросила Сергея Петровича в свою клинику его уложить, нашла слова, которые чувствительные струны в душе моего мужа задели. И стала нам по хозяйству помогать – раз в неделю приходила, квартиру убирала, стирала, гладила. Мне было весьма неловко, однако Леднева отказывалась деньги брать, твердила: «Это моя благодарность за Никиту. Да вы и меня в свое время от смерти спасли».

Волоколамская судорожно вздохнула.

– Ну теперь, когда Тамара умерла, я могу вам правду сказать. У нее много лет назад обнаружили онкологическое заболевание. Витя мне позвонил, попросил врача хорошего найти, очень нервничал. Я отправила Тому к опытному специалисту. Операция прошла удачно, ей сделали химиотерапию и забыли о болезни. Естественно, никакой благодарности и, упаси боже, денег я от Вити не ждала. Тамара мне позвонила, спасибо сказала, и хватит. И вот спустя столько лет она про мою помощь вспомнила. Не очень я себя комфортно чувствовала, но поняла: Тома ради Никиты старается, вот и не знает, как нам с Сергеем угодить. Мое отношение к ней сильно изменилось, ясно стало: Леднева Витю и Кита по-настоящему любила, одному женой, другому матерью стала, и плевать, что по документам она Рязанцевым никто. Виктор узаконить их связь не предлагал, а Ледневой, наверное, хотелось настоящей хозяйкой в доме стать. Что же касаемо сынка… Я подчас думала: «Почему Господь любит никчемных? Другой парень и умный, и усидчивый, и талантливый, а в институт не поступил, потому что пришлось идти работать, родителей содержать. Никита же просто паразит, но ему повезло у Вити родиться и после смерти матери Тамару встретить. Когда мой муж скончался, я договорилась с новым главврачом психиатрической лечебницы, что Рязанцева не выставят вон. Остальное вы знаете.

Марина Арнольдовна о чем-то задумалась и неожиданно затряслась в ознобе.

– Послушайте, я только сейчас вдруг сообразила: Никита выпрыгнул из окна, Леднева совершила тот же шаг, а еще вы упомянули о самоубийстве Оли Казаковой. Все это так странно! Младший Рязанцев – настоящий, классический нарцисс, такие не лишают себя жизни, а Тамара не могла бросить Кита. Помните, я рассказывала, что она пришла ко мне с вопросом, сколько ей жить осталось? Я, осмотрев ее, сказала, что ей необходимо похудеть, заняться физкультурой, правильно питаться, и тогда, при условии приема надлежащих лекарств, она может прожить долго. Подобные речи я с подавляющим большинством пациентов веду, однако мало кто их всерьез воспринимает. Люди хотят выпить лекарство и наутро проснуться здоровыми, никаких усилий прилагать не желают. Но через три месяца Тамара пришла на контрольный осмотр, и я ахнула. Она похудела на десять кило, записалась в спортзал, перестала есть жирное-копченое-сладкое. Леднева заметила мое удивление и пояснила: «Ради Никиты я обязана вести здоровый образ жизни. Уверена, скоро врачи найдут средство от его недуга, он вылечится, и тогда я смогу спокойно умереть. А пока мне надо держаться». Вот про Казакову ничего не скажу, я ее практически не знала. Вдруг все смерти – отголосок той истории с Заремой? Вдруг…

Марина Арнольдовна закрыла рот ладонью.

– Договаривайте, пожалуйста, – попросила я.

Волоколамская легла грудью на стол и зашептала:

– У Виктора инфаркт случился в пять утра. Вечером, накануне, они с Сергеем беседовали, думали, как студентов спасти. У ректора нервы не выдержали, он заорал: «Непременно найду Зарему! У меня есть знакомые, которые девку хоть из-под земли достанут. Попрошу их на березе ее повесить, вот тогда дело у следователя развалится. Ребята скажут, что впервые о террористической организации слышат, а Зарему будут искать и не найдут». Сережа подумал, что Витя от отчаяния это сказал. Но вдруг Рязанцев после того, как мой муж ушел, действительно с бандитами связался? Виктор Петрович, несмотря на научные звания и интеллигентность, общался с широким кругом людей. Может, потому Зарему и не обнаружили, что ее убили по заказу ректора и где-нибудь закопали? А сейчас кто-то из ее родственников правду выяснил и мстит за смерть этой девицы? Мне так страшно! От Москвы до Мюнхена недалеко. Если захотеть, Настю легко достать. Боже, отведи от моей дочки беду, она же ничего дурного не сделала!

Кажется, у моей собеседницы началась истерика, и я, чтобы вернуть ее к реальности, спросила:

– Вы сказали, что Бубнов умер. Откуда у вас эта информация?

– Мужу Макинтош сообщил, – пояснила Волоколамская. – Вроде Павел повесился в камере, других подробностей не помню.

– Думаю, Леднева об этом знала, – протянула я.

– Конечно, – подтвердила Марина Арнольдовна. – А почему вы интересуетесь?

– Просто так, – ответила я.

Домой я приехала усталая, голодная и увидела на кухне Аню с комком розового искусственного меха в руках.

– Тетя Таня, смотри! – закричала девочка. – Красивый Силу получился?

– Подожди секундочку, – попросила я.

– Тебе не нравится? – нахохлилась Анечка. – Урод вышел?

– Силу прекрасен, – покривила я душой, распахивая шкафчик. – Извини, милая, очень хочется чайку выпить.

– А как тебе его глаза? – не утихала Нюся.

– Просто великолепны, – заверила я, не поворачивая головы. – Интересно, куда подевалась банка с заваркой? Она всегда на второй полке стояла.

– Взрослые вечно врут, – отрезала Нюся.

Я обернулась.

– Ты о чем?

– У Силу пока нет глазок, а ты их похвалила, – надулась Анечка.

– Вон же на скатерти две перламутровые пуговицы лежат, – выкрутилась я. – Я решила, это и есть будущие глаза. Или ошиблась?

Девочка сменила гнев на милость:

– Правильно. Я не сумела их пришить. Поможешь?

– Попытаюсь, – осторожно пообещала я. – Вообще-то я не очень ловко управляюсь с иголкой. Слушай, куда все-таки подевался чай?

– Он в коридоре, в стенном шкафу, – пояснила Аня. – Я же говорила: навела порядок. Тетя Таня, у тебя такой бардак был! В шкафчике не разобрать, где чего.

– Я чудесно знала, что на какой полке, – вздохнула я. – И, на мой взгляд, заварка должна находиться на кухне.

– Нет, – не согласилась Аня. – От тепла и влажности она теряет аромат, так в Интернете написано, пакетики надо держать в сухом темном месте, в герметичной посуде. А в шкафчике теперь дрель.

– Интересная рокировка, – усмехнулась я. – Инструмент раньше прекрасно жил в санузле, в нише за унитазом.

– Я запихнула туда наполнитель для кошачьего туалета, – сообщила девочка.

Секунду я постояла молча, потом, пробормотав:

– Ну да, ему там самое место, – пошла в коридор.

Там открыла шкаф, взяла чай и тут вдруг сообразила: секундочку, в моем доме нет животных!

– Нюся! Откуда взялся наполнитель? Я никогда его не покупала.