Закон сохранения вранья - Куликова Галина Михайловна

— Так администратор все-таки женщина? — снова вопросила Маруся уже не грозным, а ехидным тоном.

— Да! — вздернув подбородок, сказал тощий Казарюк. — Администратор — женщина.

— Так я и знала!

Маруся в сердцах швырнула на пол салфетку, которую комкала в руке, и размашистым солдатским шагом вышла из кабинета.

— Догоните ее! — жалобно попросил Казарюк и посмотрел на Рыськина. — В конце концов, вы должны компенсировать мне душевное потрясение. Для нее нужно поймать такси.

— Догоните сами!

— Я.., не умею успокаивать женщин. Она вырвется от меня и пойдет пешком по темной улице…

Ося вздохнул и поглядел на Веронику. Она кивнула, и тогда только он вышел из кабинета.

— Сейчас я здесь все приберу, — сказал Казарюк, встряхиваясь, словно собака. — И тоже поеду.

— Послушайте, Сергей Евгеньевич, — обратилась к нему Вероника. — Вы должны оставить мне ваш номер телефона.

— А что за нужда?

— Я пытаюсь разобраться в том, что случилось в доме отдыха. Масса странных деталей и фактов. Возможно, у меня будут к вам вопросы.

— Вы расследуете смерть моей жены? — сопя, уточнил Тарас.

— Можно сказать и так.

— Почему я в этом не участвую?

— Насколько я понимаю, вы считаете, что в тот вечер она просто много выпила.

— Да, но… Черт побери! Я расстроен. — Тарас взъерошил волосы и шагнул к Веронике. — Могу я чем-то помочь?

— Можете. Скажите, где вы были той ночью? На деловой тусовке?

— Нет, совсем нет. На деловой тусовке вместо меня был Стаc Марягин.

— Вот как? Но я же сама слышала, как вы говорили, что теперь, дескать, ваша очередь, потому что Стаc ходил на прошлой неделе.

— Точно. Но когда я приехал в Москву, мне позвонила Акимова… Это наш исполнительный директор. Сказала, что ей утром ехать на встречу, а документов, которые необходимо взять с собой, нет.

— Пропали какие-то документы? — насторожилась Вероника.

— Нет, не пропали. Это я виноват. Случайно засунул их в свои бумаги и унес домой. Мне пришлось перерыть все. Перевернул квартиру вверх тормашками.

— Акимова была с вами? Это она — ваше алиби?

— Нет. Я не знаю, где она была, но она мне все время звонила. Все время! Из-за нее я чертовски нервничал и уронил стойку с видеокассетами. Стоял такой грохот! У меня внизу соседка, мерзкая тетка Варвара Никитична. Любопытная и жутко склочная. Она мне ничего не спускает! Я думал: уж в два часа ночи она не придет интересоваться, что у меня упало и не грозит ли ей обрушение потолка. Представьте себе, пришла!

— И она может подтвердить, что в два часа ночи вы были дома?

— Конечно, подтвердит, куда она денется? Если к ней придут из милиции, я буду только рад. Такая маленькая соседская месть.

— Я не из милиции.

— Я знаю. Но ведь не собираетесь вы копаться во всем этом в одиночку? Если у вас есть подозрения относительно смерти Нелли…

— Милиция не разделяет моих подозрений. Например, когда я описала им Сергея Евгеньевича, они заявили, что он — плод моего воображения.

— Я, пожалуй, пойду, — проблеял из угла Казарюк. — У меня завтра множество дел. Нужно хорошенько выспаться…

Он прошмыгнул мимо Шульговского, глубоко втянув голову в плечи. Вероятно, боялся, что тот остановит его и скажет, что он больше никакой не «и.о.». Вероника была больше чем уверена, что именно Тарас раздает теперь должности в журнале.

— Господи, где же Ося? — обеспокоенно пробормотала Вероника.

— Кто такой Ося? — тут же вскинулся Тарас.

— Да мой брат.

— Ему больше подошло бы имя Геннадий или Георгий. В общем, что-нибудь на букву "г".

— Это что, оскорбление? — опешила Вероника.

— Шутка. У вашего Оси такое лицо, будто он болен гипотонией, гепатитом и гастритом одновременно.

Вероника подумала, что Тарас, возможно, весьма близок к истине. Чтобы поддержать шутку, она сказала:

— Мне известно только о диарее и клаустрофобии. Сейчас позвоню ему на мобильный, узнаю, куда он запропастился. Однако мобильный Рыськина не отвечал.

— Его не могли скрутить ваши охранники? — поинтересовалась Вероника.

Тарас поднял телефонную трубку и позвонил на пост. Охранники сообщили, что Рыськин вышел вместе с Марусей и больше в здании не появлялся.

— И что же мне теперь делать? — расстроилась Вероника. — Как я попаду домой? Частника ловить ночью страшно.

— Наверное, из этих же самых соображений ваш брат решил отвезти Марусю домой.

«И бросил меня? Без предупреждения? — подумала Вероника. — Не может быть». Она волновалась, как бы с ее горе-телохранителем снова чего-нибудь не случилось.

— Если вы подождете пять минут, я вас подброшу, — неожиданно предложил Тарас. — Ночевать в казенном здании не слишком-то приятно.

— Была бы вам очень признательна, — учтиво сказала Вероника.

Они перешли в другой кабинет, где Тарас некоторое время копался в бумагах.

— После смерти Нелли, — признался он, — я частенько приезжаю сюда ночью поработать. Вообще не могу спать, даже снотворное на меня не действует.

— Но у вас ведь есть собственный офис! — удивилась Вероника.

— Не собственный. Офис у нас один на двоих с партнером. Боюсь, если я начну торчать там ночами, Стаc забеспокоится. Подумает, что я проворачиваю какие-нибудь темные делишки.

«Может быть, так оно и есть?» — неожиданно подумала Вероника.

Когда они вышли из подъезда, оказалось, что на улице льет дождь — все вокруг шуршало и булькало, а фонари парили над головой, потеряв ориентацию в пространстве. Шульговский скинул пиджак, раскрыл его у них над головами, и они бросились под секущие струи. Потом он достал из кармана брелок, и машина преданно подмигнула ему фарами.

— Садитесь, — предложил Тарас, торопливо распахивая дверцу.

«Он не знает, что я провела ночь с его партнером, — подумала Вероника, очутившись в машине, и почувствовала, как загорелись щеки. — Впрочем, об этом никто не знает».

Тарас спросил, куда ее везти, потом с печалью в голосе начал рассказывать о том, какие трудности возникли с журналом после смерти Нелли. Вероника слушала вполуха и механически отвечала на вопросы.

— Казарюк меня сегодня удивил, — неожиданно сказал Тарас.

— Да уж, — пробормотала Вероника. — Они с Марусей всех поставили в тупик.

— Я, собственно, не об этом. — Тарас оторвал левую руку от руля и сильно потер лоб. — В тот день в доме отдыха… Перед тем, как.., как Нелли погибла, я позвонил ему и сообщил, что прилетает Питер Ларсон из Лондона. Питер — журналист, он должен был усилить конкурсное жюри. Я попросил Сергея Евгеньевича встретить важного гостя лично.

— И куда же делся этот ваш Питер?

— У него в последний момент все изменилось, и он не прилетел. Но, как я сегодня понял, Казарюк вообще не был в аэропорту. Удивительное дело. Мой партнер Стаc за такие штучки увольняет сотрудников.

Услышав это имя, Вероника вздрогнула. Интересно, Стаc ждал вечером ее звонка? Конечно, ждал — она бы на его месте тоже ждала. Но как она могла встретиться с ним после того, как нашла злосчастные ботинки?

Неужели она провела ночь с.., с монстром? С убийцей, который подбирается к ней все ближе и ближе? Почему, если он считал, что «Москвич» намеревался сбить ее, он не позвал милицию? Он, такой правильный, который натравил на Осю представителя правопорядка только за то, что тот якобы приставал к ней? Потому что он знает женщину в зеленом! Потому что она — его сообщница!

Вероника застонала.

— Что с вами? — спросил Тарас участливо. — Что вас беспокоит?

— Я… У меня… У меня ноги промокли, — нашлась Вероника.

— Под вашим сиденьем есть пара тряпок, чтобы вытирать обувь. Оботрите туфли, иначе схватите воспаление легких.

— И еще кучу болячек на букву "в"? — усмехнулась Вероника, послушно наклоняясь и шаря под сиденьем. — Водянку, волдыри и варикоз?

— Ну, для вас это слишком. Пожалуй, стоит остановиться на веснушках.

Тарас улыбнулся, но улыбка вышла печальной. Вероника тем временем разглядела, что держит в руках красно-белый клетчатый носовой платок, сильно перепачканный и странно заскорузлый. Этот платок она видела в столовой дома отдыха, когда Тарас Шульговский вытирал брюки. Странно, что вещь, которую он носил отглаженной в кармане, Тарас использовал не по назначению. Особенно если учесть, что под сиденьем и в самом деле было полно тряпок.

В тот момент Вероника не смогла бы объяснить, зачем она это сделала. Скомкала платок в руке и опустила в свою сумочку. Даже если Тарас Шульговский убил жену, он в любом случае не обагрял руки кровью. И, конечно, платок не кровью испачкан. Однако Вероника считала, что, пока убийца разгуливает на свободе, нельзя пренебрегать ни одной мелочью.

— Я сочувствую вам. Очень, — сказала она, пожимая холодную руку Тараса Шульговского, который промок до нитки. Дождь по-прежнему буйствовал, но Тарас все равно побежал вместе с ней к подъезду.