Но-шпа на троих - Донцова Дарья

Глава 2

Воскресенье пролетело в домашних хлопотах, а понедельник принес сюрприз. В восемь утра позвонил Борис Крюков, мой бывший однокурсник, и с места в карьер спросил:

– Слышь, Романова, ты сейчас работаешь или как?

Я вздохнула. Ну не говорить же ему правду, что я начальник оперативно-розыскного отдела тихо умирающего от отсутствия клиентов частного детективного агентства «Шерлок». Принадлежит оно моей подруге Федоре, и в нем мы обе начальницы, подчиненных у нас нет, зарплаты тоже, зато есть лицензия и красивые красные кожаные «корочки», подтверждающие, что Евлампия Романова может на абсолютно законных основаниях проводить расследования. Одна беда, никто не собирается меня нанимать.

– Эй, Романова, ты скончалась? – загудел Крюков. – Так что, есть у тебя работа, или как?

– Или как, – грустно ответила я.

– Отлично!

– Чего же тут хорошего?

– Есть изумительное место, как раз для тебя, – зачастил Борька, – зарплата – супер!

– Спасибо, – перебила я его, – только я сто лет за арфой не сидела, руки железными стали, меня из любого оркестра мигом попрут.

– А кто говорит про струнные инструменты? – изумился Крюков. – Значит, так, в девять жду тебя в кофейне «Макс», успеешь?

Я глянула на часы.

– Должна.

– Не опаздывай, рохля, – завершил разговор Борька.

Я быстро оделась, старательно накрасилась, потом, поглядев на себя в зеркало, осталась недовольна, смыла косметику, повторила процесс и вновь схватилась за молочко для снятия макияжа.

– Ты, Лампудель, не старайся, – хихикнул опаздывающий в школу Кирюшка, – лучше все равно не станешь. Тебя красить, как Мулю, полный бесполезняк! Ну прикинь, Мульяна с голубыми тенями и розовой помадой.

Я уставилась на складчатую физиономию довольно ухмыляющейся мопсихи и с тревогой поинтересовалась:

– Что, все так запущено? Надеюсь, морщин у меня в три раза меньше.

– И нос другой, рожа не черная, и усы пока не растут, – успокоил меня Кирюшка, – просто косметика тебе идет, как корове бейсболка! Лучше выкинь мазилки или Лизке отдай. Та все равно такая уродина, что хуже ей уже не стать!

– Кто уродина? – заорала услышавшая наш разговор Лиза. – Ну погоди, гад!

Через секунду вспыхнула драка. Муля и Ада принялись истошно лаять. Я аккуратно обошла мутузящих друг друга детей. Наверное, Кирюшка прав, мне следует появиться перед Крюковым в натуральном виде, в конце концов, я не собираюсь выходить за него замуж.

К кофейне я подрулила вовремя, вошла внутрь и стала искать глазами Борьку. Никого похожего на кудрявого блондина Крюкова в помещении не было. Я обозрела довольно большой зал еще раз. Посетителей тут оказалось совсем немного. У окошка наслаждалась горой взбитых сливок весьма полная девушка, а в противоположном углу сидел толстый, лысый мужик, похожий на грустного кабана.

Я молча устроилась за столиком. Ну Борька! Велел мне не опаздывать, а сам…

– Романова, – раздался знакомый голос.

Я вздрогнула и обернулась. Кабан, сверкая идеально сделанными искусственными зубами, уставился на меня.

– Романова, ты чего там села?

Не веря своим глазам, я встала, подошла к толстяку и воззрилась на него. Господи, это же Крюков! Но что с ним сталось? Где кудрявые волосы, светлым облачком украшавшие его макушку? Да и сизого носа, заплывших глаз, огромного живота и красного цвета лица у Борьки никогда не было.

– Романова, – загудел Крюков, странно дергая плечом, – сколько лет, сколько зим! А ты постарела, мать моя, вон уж и морщины полезли. Сколько лет мы с тобой не виделись?

– Десять точно будет.

– Да, – элегически вздохнул Борька, – повозила тебя жизнь по колдобинам, побила мордой об асфальт, сразу видно, живешь плохо. Вот я с Алкой Козловой вчера встречался, так она просто персик, совсем не изменилась, а ты…

Решив прервать поток «комплиментов», я быстро спросила:

– Ты по-прежнему во Втором симфоническом первой скрипкой сидишь?

– Не, – скривился Крюков, – я ушел. – Чего так? Вроде хорошее место. С дирижером поругался?

У первых скрипок иногда сносит крышу. Тем, кто не знает, поясню. Первая скрипка занимает в симфоническом коллективе особое место. Если выстраивать всех работников оркестра по ранжиру, то возглавит колонну, естественно, дирижер, за ним идет первая скрипка, а уж потом все остальные со смычками, струнами, барабанами и тарелками. Только первой скрипке на сцене после концерта руководитель пожимает руку. Лишь она может себе позволить слегка поморщиться, заметив промах маэстро. Вернее, перешептываться-то будут все, но сохраняя на лицах полнейшую невозмутимость, а первая скрипка не постесняется открыто ухмыльнуться. И неизбежно наступает момент, когда у скрипача возникает стойкая уверенность, что его недооценивают, ломают, прогибают под пюпитр, а на самом-то деле дирижер тупой кретин, перед каждым концертом читающий записку, где написано: «Струнные справа, ударные слева», настоящий же гений один, это он, первая скрипка. Я не утверждаю, что подобное случается всегда, но все же довольно часто.

Борька снова дернул плечом:

– Нет, Моцарт меня задолбал. Прикинь, Романова, я ненавижу музыку, всякую!

Я кивнула. Понимаю, у людей, которых, не спрашивая об их желании, приковали к инструменту в четыре года, иногда открывается стойкая аллергия на слова «бемоль» и «бекар».

– Ты лучше скажи, – прищурился Борька, – хочешь иметь зарплату в пятьсот баксов?

– Конечно! – воскликнула я. – Но кто ж мне ее даст?

Крюков довольно засмеялся:

– Получишь без проблем.

– Где?

– На радиостанции «Бум».

– Где?!

– Есть такое радио, называется «Бум», им нужна ведущая музыкальной программы, час в эфире, вечером, работать через день.

Я затрясла головой:

– Нет, я не сумею. Никогда не сидела у микрофона, не имею специального образования.

– Романова, – сердито оборвал меня Борька, – им не нужен журналист. Как правило, те, кто имеет диплом, дающий право выходить в эфир, полагают, что скрипичный ключ – это инструмент, при помощи которого чинят скрипку. На «Буме» хотят иметь музыканта, ничего сложного в этой работе нет, передача делится на две части. Сначала к тебе приходит гость, и вы ведете милую беседу, ну типа: ваши творческие планы, предстоящие гастроли, полученные премии… Кстати, в основном к тебе попрет попса, народ любит всяких певцов и певичек. Два притопа, три прихлопа, группа «Веселые мальчики», коллектив «Воющие девочки». Сплошная ерунда. Затем будет викторина. Задаешь вопросы, а слушатели несутся к телефону и дозваниваются в эфир. Кто правильно ответил, тот и получает подарок. Проще только чай пить.

– Ой, – испугалась я.

– Что еще? – рассердился Борька, еще больше краснея. – Какая новая проблема? У тебя вставная челюсть, которая имеет обыкновение вываливаться при длительном разговоре?

– А вдруг я сама не сумею правильно ответить на вопрос?

Крюков закатил глаза:

– Романова, ты поражаешь громадьем ума! Ответы будут лежать перед тобой! Пятьсот баксов! За несколько часов работы в неделю! Да узнай народ про такую службу, мигом бы толпа разнесла офис «Бума», а ты еще кривляешься! Может, тебе просто лень?

Я сразу вспомнила Галку Сорокину и быстро сказала:

– А когда приступать?

Лицо Борьки просветлело, он выхватил из кармана мобильник и радостно заорал в трубку:

– Викуля? Все, есть ведущая!

Потом, положив сотовый на стол, мой бывший однокашник шумно вздохнул и принялся объяснять, куда я должна явиться завтра к семи часам вечера.

– Эфир начинается в девять, – заботливо говорил он, – но приходить следует заранее, пока подготовишься, пока то, пока се…

Я кивала. Понятно, так бывает всегда. Сначала, нанимая вас на службу, начальство обещает, что рабочих часов будет всего ничего, потом, когда вы даете принципиальное согласие, выясняется: пахать придется в три раза больше, а затем, получив первую зарплату, вы понимаете, что и оклад существенно меньше заявленного…

– Все просекла? – теребил меня Крюков. – Смотри не опоздай!

– Хорошо, – тихо ответила я, – а какое ты имеешь отношение к этому «Буму» и почему выбрал меня?

Борька вытащил платок, вытер им лысину и туманно сказал:

– Ну, так получилось. Просто руководство «Бума» попросило меня им помочь, я и постарался, двух зайцев убил: и тебе помог и радийщикам.

Увидав меня на пороге, Кирюшка попросил:

– Давай съездим на проспект, купим торт, такой замороженный, со взбитыми сливками и ягодами! У меня сегодня всего три урока было!

Я согласилась, и мы пошли к машине. Всю дорогу до супермаркета Кирюшка ерзал по сиденью. В конце концов я не выдержала:

– Можно подумать, что из кресла торчит гвоздь!

– Не, – ухмыльнулся мальчик, – но что-то мешает.

Он засунул руку под тоненькую накидку и выудил небольшую железную коробочку. Внутри оказалась телефонная книжка.