Мачо чужой мечты - Донцова Дарья

– Ваша жизненная история поражает, но у Андрея была не менее горькая судьба. Его мать родила в четырнадцать лет, нелюбимого ребенка били, шрам на ноге и отсутствующий палец – следы давних травм, нанесенных озверелой родительницей. Получив паспорт, Вяльцев сбежал из дома. Сейчас я открою вам страшную тайну Андрея, не имею права это делать, но выхода нет. Приехав в столицу, Вяльцев растерялся, у него не было ни денег, ни друзей, ни жилплощади. И тут случилось невероятное везение, Андрей познакомился с девушкой-москвичкой, женился на ней, и новые родственники помогли устроиться парню в институт. Факт бракосочетания и наличие у Вяльцева сына тщательно скрывают от фанаток, герой-любовник должен быть желанным для зрительниц. Вы ошиблись, Андрей не Юрий! И сейчас он вам сам все расскажет.

– Я увижу Вяльцева? – обрадовалась Лира.

– Именно так, – кивнул Леонид, – Андрей будет откровенен, ему неприятна эта ситуация, и он надеется, что, удостоверившись в его полнейшей непричастности к кровавому убийству, вы не раскроете тайны Вяльцева. Андрей продемонстрирует вам фотографии матери и покажет документы, из которых вы поймете: он прикинулся мертвым, чтобы родительница его не нашла.

Когда пара дошла до подъезда, Леонид открыл дверь и ухмыльнулся.

– Прошу.

– Темно, – поежилась Лира.

– Соседи постоянно лампочку выворачивают, не бойтесь, у нас тихо.

– Идите первым, – попросила Лира.

– Вы дама, – усмехнулся Леонид.

– Я вам уступаю.

– Воспитание мне не позволяет, – засопротивлялся спутник.

Настойчивость Дубовика показалась Лире странной, и она решила схитрить. Девушка шмыгнула в темноту, но вместо того, чтобы идти вперед, к лестнице, резко взяла вбок и прижалась к стене. Леонид двинулся следом, но он, не зная о маневре Лиры, направился к ступенькам.

До слуха притаившейся девушки долетел сначала глухой звук, будто на пол шлепнулся куль с мукой, затем раздался короткий вскрик:

– А-а-а!

Справа, под лестницей, зашуршало, на Лиру напал безумный страх, она, по-прежнему прижимаясь спиной к стене, маленькими шажками пошла к двери, стараясь двигаться абсолютно бесшумно.

И тут в подъезде вспыхнул тусклый свет. Лира, уже дошедшая до выхода, увидела, как над распростертым телом Дубовика склонилась темная фигура с фонариком в руке.

Обезумев от ужаса, Лира, не замеченная преступником, юркнула во двор и помчалась прочь со всех ног, слава богу, ей по дороге никто не встретился, кроме тетки, похоже, пьяницы, медленно идущей к подъезду.

– Я права, – восклицала Лира, – Вяльцев решил меня убить, я чудом спаслась. Прихлопнули Дубовика, и теперь я имею веские улики против Юрки. Знаете, как поступлю?

– Теряюсь в догадках, – пробормотал я.

– Сейчас уеду к Ксюхе, – затараторила Лира, – никто о ней не знает, в этой квартире оставаться опасно. Вдруг Вяльцев сюда заявится или подошлет кого. Надо было еще раньше слинять, да у меня сил не нашлось, упала в кровать и почти все время продрожала! Ну ничего, сейчас в себя пришла, поеду к Ксюньке, сяду на телефон, узнаю, какое отделение милиции смерть Дубовика расследует, и заявлюсь к следователю с интересным рассказом.

– Вы сумеете опознать человека, который убил Леонида?

– Лица я не видела, – нехотя призналась Лира, – вроде он в черном плаще был или в темно-синем.

– Вполне вероятно, что на Леонида напал грабитель.

– Ой, не смешите, – возмутилась Лира, – лучше скажите, в какой ментовке Вяльцев содержится. Вот мерзавец!

– Прежде чем обвинять человека, надо убедиться в его… – начал я, но Лира не стала слушать.

– Абсолютно уверена, это он напал!

– Сам Вяльцев? Решил выступить в роли киллера?

– Он уже один раз подобное проделал, зарубил моих родителей.

– Именно поэтому и не возьмется за следующее убийство, – попытался я образумить Лиру, – вспомните слова Дубовика: у Вяльцева полно фотографий и бумаг, подтверждающих, что он не менял ни фамилию, ни биографию.

– Сказочка, – фыркнула Лира, – ладно, я теперь не стану держать рот на замке и все расскажу про Юрия, мне терять нечего, а он лишится всего. Помогите мне!

– Чем? – осторожно спросил я.

– Теперь, когда дело повернулось, – заявила Лира, – и вместо меня Леонида прикокнули, очень умирать не хочется, а Вяльцев обозлится и охоту на сестричку откроет. Довезите меня до Ксюши, тут близко, пара кварталов всего.

– Ладно, – согласился я.

Без всяких приключений мы добрались до длинного серого дома, Лира вышла из машины, взяла сумку и мечтательно протянула:

– Я его уничтожу! Морально! А физически посажу! Он убил моих родителей.

– Два раза за одно преступление не судят.

– Посмотрим, – сердито ответила Лира и взялась за ручку двери, – запоминайте, квартира десять, пятый этаж, Ксения Лузгина. Если он меня достанет, идите к Ксюньке и заберите письмо, я все написала. О'кей?

По дороге на встречу с журналистом Владимиром Коэном я соединился с Норой и коротко отчитался перед хозяйкой.

– Поняла, – спокойно ответила Элеонора. – Надеюсь, ты записал рассказ Лиры на диктофон?

– Никогда не забываю включить аппарат, – обиделся я.

– Ну и славно, – одобрила Нора, – теперь по плану у нас Руфь Соломоновна Гиллер, построй с ней беседу, опираясь на факты, полученные от Лиры. Поинтересуйся, так уж ли провинциален был Андрей? Если парень провел много лет в Питере, то это один человек, коли прибыл из крохотного городка – другой. Опытная актриса должна заметить акцент, говорок.

– Ясно, только можно мне пообедать?

– Нет проблем, – милостиво разрешила Нора.

Получив «добро», я повеселел и к ресторану «Монс» подкатил в хорошем настроении.

– Здравствуйте, Иван Павлович, – учтиво поклонился метрдотель, завидев меня на пороге, – давненько не заглядывали.

– Добрый день, Гриша, – отозвался я, – к сожалению, я пока не заработал на ежедневное посещение «Монса».

– А вас ждут, – сменил тему Григорий, – самый дальний столик, около красного торшера.

Я кивнул, пересек зал, увидел тощего парня с сальными, то ли давно не мытыми, то ли слишком сильно намазанными гелем волосами и сказал:

– Вы, очевидно, Владимир?

Юноша отложил вилку.

– Иван? Я здесь заказал немного, очень есть хочется, надеюсь, вы не против?

– Конечно, нет, – стараясь быть приветливым, ответил я, оглядывая стол.

Тарелка с устрицами, черная икра, хрустящие тосты, крабовый салат и фужер с темно-коричневым напитком, по цвету явно дорогой, элитный коньяк. Да, «легкий перекус» с журналистом обойдется мне в кругленькую сумму.

– Ну, ты готов стать звездой? – усмехнулся Коэн, щедро намазывая икру на кусок хлеба.

– Не совсем.

– Не бзди! Слава всякому приятна.

– Боюсь, мой босс будет недоволен, в нашей фирме не поощряются контакты с прессой, – сразу взял я быка за рога.

– Твой начальник идиот!

– Вовсе нет.

– Ему пиар не нужен?

– Полагаю, он великолепно обходится без него.

– Чушь, – заявил Владимир и начал заталкивать в рот крабовый салат, – люди офигенные бабки тратят на рекламу, а тут задарма срослось! Неужто он не сечет фишку! Жесть! Эй, официант, неси горячее!

Меня уколола жадность. Он еще и второе заказал! Неужели в тощего мужика влезет такое количество еды? Куда она поместится?

– Давай сначала, – расплылся в гадкой улыбке Владимир, – про метеорит. Ты пек торт! Голубой?

– Бисквит? – поразился я. – Нет, светло – коричневый.

– О тебе идет речь, – захихикал Коэн, – ты голубой?

– В каком смысле?

– Вау! В прямом! Ты пидарас?

– Я? Нет, я мужчина традиционной ориентации, но при чем тут мои сексуальные наклонности?

– Торт меня смутил, – пояснил Владимир, вгрызаясь в принесенный официантом кусок мяса, – нас редактор строго предупредил: хорош про пидоров писать, надоели. А че поделать, если они везде пролезли, плюнь – и попадешь в голубого. Нормальный мужик не станет сладкое готовить, поэтому я и напрягся. Ну, будет баллоны гонять, говори по сути, я обработаю литературно твои корявые речи – и на полосу.

Я вдруг вспомнил где-то услышанный анекдот. «Вовочка, – с гневом восклицает учительница, – что за ерунду ты написал в сочинении: Пушкин дрался на дуэли с Лермонтовым, а Дантес был у них секундантом. Татьяна Ларина и Анна Каренина покончили с собой, не поделив любовника графа Монте-Кристо, собачка Муму и Герасим состояли в интимной связи, а поросята Нуф-Нуф, Ниф-Ниф и Наф-Наф на самом деле женщины-лесбиянки! Как такая глупость тебе в голову пришла?» – «Не знаю, Марь Иванна, – отвечает Вовочка, – вам не нравится, а я уже три года вполне успешно сотрудничаю в газете, в отделе литературной критики».

– Ну че, язык съел? Вань, говори! – поторопил Коэн.

И тут у меня ожил мобильный.

– Вава, – трагическим шепотом произнесла Николетта, – катастрофа!