Мачо чужой мечты - Донцова Дарья

– Два, – ответила Нора.

– Но ведь светло, – потряс я головой.

– Дня, а не ночи, – уточнила хозяйка.

– Уже? Я столько спал?

– Именно так, – ухмыльнулась Элеонора. – Живо собирайся, иначе можешь опоздать.

– Куда?

– На самолет, – железным тоном ответила хозяйка.

По моей спине пробежали шеренгами мурашки.

– На самолет? – повторил я.

– Ваня, – въедливым голосом сказала Нора, – сравнительно недавно, ста лет еще не прошло, человечество придумало железную птицу. Летать люди мечтали давно, но все у них не получалось: то восковые крылья на солнце расплавлялись, то деревянные на части разваливались, однако наука шагнула далеко вперед, мы пожинаем плоды научно-технического прогресса. Живо створожься, сложи сумку и отправляйся в аэропорт, рейс Москва – Екатеринбург, далее автобусом до местечка с забавным названием Корь. Там тебя ждет местная достопримечательность, бывший геолог, краевед, писатель, художник, бард Егор Сергеевич Бандин.

– И зачем он мне?

Элеонора пошла к двери.

– Прими божеский вид, только не задерживайся. Сядешь пить кофе, дам указания, – бормотнула она на ходу.

Едва за ней захлопнулась дверь, как я сполз с постели и пошел принимать душ.

Не сочтите меня трусом, но я очень не люблю пользоваться воздушным транспортом. Если людей создали без крыльев, то и не следует рваться в небо. До любой точки земного шара можно добраться по земле или по воде, зачем взмывать выше облаков?

В самолете меня многое пугает, пассажиров запирают в тесном пространстве и оставляют там на несколько часов. Не знаю, как вам, а мне не нравится зависеть от постороннего, совершенно неизвестного человека, пилота лайнера. Вдруг он болен? Или поругался с женой? В конце концов, выпил накануне работы? Плясал до утра с друзьями? Только не надо напоминать о врачах, которые проверяют летчиков, думаю, с медициной всегда можно договориться. А техническое состояние крылатой машины? Механики могли недокрутить какой-то винтик. Или работники аэропорта неправильно уложили чемоданы, и центр тяжести «птички» сместился. Диспетчер на секунду отвернулся от экрана, исчезла радиосвязь, ударила молния, изменилось магнитное поле… И вообще, я один раз увидел, как в полете вибрирует крыло лайнера, после этого зрелища желание пользоваться пассажирской авиацией у меня начисто отпало.

От технических деталей перейдем к бытовым. Курить на борту нельзя, туалет похож на мышеловку, бесплатную выпивку подают лишь VIP-пассажирам, пледа не допросишься, и приходится смотреть дурацкое кино. По проходу носятся дети, кто-нибудь из взрослых непременно наклюкается, мы попадем в зону турбулентности, и женщины поднимут визг. Я не хочу никуда лететь! Лучше добираться на поезде, теплоходе, автобусе, машине, лошадях, верблюдах, собаках!

Мрачно вздыхая, я влез в костюм и пошел в кабинет к Норе. Знаете, что отличает труса от храбреца? Смелый человек тоже боится, но он, несмотря на дрожь в коленях, сядет в лайнер и навесит на лицо выражение полнейшего спокойствия. Я поступаю именно так. В момент, когда отвратительная железная птица начинает разбег по полосе и сила тяжести впечатывает меня, бедного, в кресло, я сижу с самой счастливой улыбкой на устах, мысленно говоря: «Милый боженька, пощади. Конечно, я грешен, живу неправильно, нарушаю заповеди, но, честное слово, исправлюсь, только позволь спокойно завершить полет». В Корь я добрался глубокой ночью и, испытывая крайнее неудобство, постучал в дверь дома номер шесть по улице Бажова.

– Из Москвы прибыли? – спросил густой бас, потом в замке заворочался ключ.

– Да, да, – отозвался я, – уж извините.

– Так ты не виноват вроде, – загудело за дверью, – самолет прилетает в свое время. Сюда, левей, теперь прямо, не споткнись. Света нет, выключили, гроза была, провода оборвало, могу керосинку принести.

– Хватит свечки, – ответил я, пытаясь рассмотреть хозяина.

– Устраивайтесь, – радушно предложил бас, – вон там, на кушетке.

Я сел на жесткое ложе, потом лег и немедленно заснул…

– Пшла вперед! – заорало почти над ухом.

Я открыл глаза и не сразу понял, где нахожусь, отчего лежу одетый, в брюках и рубашке? Хорошо хоть пиджак снял.

– Пшла живо, – донеслось с улицы.

Я встал и выглянул в маленькое окно. Тощий паренек пытался выгнать за ворота здоровенную корову, буренка не слушалась, упиралась всеми ногами и отчаянно мычала.

– Разбудили вас? – раздалось сзади.

Я обернулся и наткнулся взглядом на крепкого, совершенно седого мужчину, которого, несмотря на седые волосы, нельзя было назвать стариком.

Широко улыбаясь, хозяин протянул мне руку:

– Егор.

Я пожал крепкую ладонь:

– Иван.

– Рано встаем, – извиняющимся тоном сказал Егор, – в шесть скотину забирают, вы, наверное, привыкли спать до восьми.

– Хорош человеку голову дурить, – раздалось из недр избы, – пусть идет шаньги есть.

– Настена, – пояснил хозяин, – жена моя, надо позавтракать, с утра самая еда.

Не дав умыться, Егор отвел меня на кухню, где маленькая, юркая женщина с головой, повязанной белым платком, радушно сказала:

– Садитесь скорей. Вам кофе?

– Если не трудно, – кивнул я.

Настя засмеялась:

– Ох, и тяжело в чашку наплескать.

Продолжая посмеиваться, она подняла эмалированный кофейник, налила в большую кружку пару ложек кофе, добавила до края горячего молока и велела:

– Пейте с шаньгами.

Незнакомая еда оказалась похожа на ватрушки. На одном блюде лежала выпечка с творогом, на другом с вареньем. Я съел по штуке с каждого блюда и удивился:

– Из какой ягоды начинка?

– Обычная, – пожала плечами Настя, – из черемухи.

Егор вытащил сигареты.

– Так в Москве черемухи нету, там только яблоки!

Я ухмыльнулся, у людей отчего-то превратное мнение о столичных жителях. Пару месяцев назад я общался с американцем, который был свято уверен: в столице России свободно расхаживают медведи. Впрочем, это неудивительно, подобное заблуждение широко распространено среди жителей Нового Света. Поразило меня иное: американец искренне считал, что нынче русские «топтыгины» кормятся на помойке у «Макдоналдсов», ну нравятся им объедки гамбургеров, чизбургеров и прочей фастфудовской снеди.

– В Москве много всяких фруктов, – решил я отстоять честь родного города, – апельсины, сливы, клубника, черешня…

– Какой в них толк, – подбоченилась Настя, – сплошная химия, а у нас с огорода да из леса.

– Жалко мне вас, – подхватил Егор, – суетно живете, подумать некогда, бегом несетесь.

– Мы ездили на экскурсию, – перебила мужа жена, – ну и натерпелись. Воздуха нет, молоко как вода!

– Метро грохочет.

– Прохожие злые, толкаются.

– Ничего хорошего нет.

– Не скажи, – вдруг вздохнул Егор, – книжные магазины отличные.

– У тебя Интернет есть! – напомнила Настя.

– Верно, – закивал Егор, – провели недавно, красота.

– Значит, не нужна нам Москва, – подытожила Настя.

Егор кашлянул, глянул на супругу, та покраснела и другим тоном сказала:

– Извините.

– Я вовсе не обиделся, – ответил я и взял третью, волшебно вкусную ватрушку.

– Некрасиво получилось, – расстроилась Настя.

– Всякому его родина милей, – вздохнул Егор.

– В Москве и правда шумно, – закивал я.

– И у нас не все сладко, – отозвалась Настя, – вот у Ивантеевых сын умер, аппендицит случился, везти в город не на чем оказалось, а «Скорая» лишь к ночи приехала.

– Под каждой крышей свои мыши, – дипломатично заметил Егор.

Я слопал четвертую шаньгу, покосился на пятую и, сдерживая разбушевавшееся обжорство, попросил:

– Разрешите объясню цель своего визита?

– С нами участковый говорил, – сказал Егор, – ему из Москвы звонили.

– Знаю, – кивнул я, – с вашей милицией беседовал мой лучший друг Максим Воронов, он следователь.

Несмотря на болтливый нрав, супруги молча выслушали меня, потом Егор сказал:

– Ну верно, утонули тут люди. По речке они сплавлялись на лодке, целой компанией. Приехали из Екатеринбурга, на ночлег встали.

– У нас двое поселились, – вступила в разговор Настя, – я сначала подумала, что мужик с молодой любовницей, и вместе им постелила. А потом девушка подошла и просит. «Нельзя мне в другой комнате лечь? Папа очень храпит». Фамилия у них странная была, – хмыкнул Егор. – Умер. Неприятно с такой жить, плохое предвещает!»

– Верно, – закивала Настя, – у нас тут был Мишка Пожарский, так сгорел!

– Давайте вернемся в тот день, когда погиб Антон Умер, – попросил я.

Егор потер шею.

– По реке часто туристы сплавляются, она коварная. Сначала спокойная, потом резко поворачивает и на два рукава делится. Правый течет себе, а левый заканчивается водопадом, даже местные иногда гибнут, в смысле, наши, кто из Екатеринбурга приехал и из окрестностей.