Невеста из коробки - Куликова Галина Михайловна

— На кой черт ты мне сдался? — равнодушно спросила Мила. — Если меня захотят убить, ты вряд ли помешаешь.

— Кому? — сердито спросил Орехов. — Мы ведь уже договорились, что убить хотели Алика Цимжанова!

— Если тебе нравится так думать, я не возражаю. Кстати, а где твой комплект ключей от моей квартиры? — внезапно оживилась она.

— Валяется где-то здесь. Уходя, я ключи с собой не брал.

— Будто бы.

— Неужели после того, как ты осталась одна на этой жилплощади, тебя ни разу не потянуло сделать генеральную уборку? Разобрать углы и коробки? Тогда бы ты и нашла мои ключи.

— Знаешь, Илья, я почему-то не хочу, чтобы ты меня охранял, — призналась Мила, глядя на него тусклыми глазами.

— А кем тебе доводился этот, убитый? — с ноткой странной ревности в голосе поинтересовался Орехов. — Ольга сказала, будто бы он у тебя был телохранителем?

— Вот и ты доохраняешься, — вяло ответила Мила. —Так что лучше уезжай, Илья, подобру-поздорову.

— Ну, смотри, это твое решение, — пожал плечами тот и поднялся. — Потом не говори, что все тебя бросили на произвол судьбы. Я ведь помню, ты любишь жаловаться на обстоятельства и всех подряд обвинять в своих неприятностях.

Мила апатично фыркнула и подождала, пока за Ореховым захлопнется дверь. Потом отправилась в комнату и включила телевизор. Шел отечественный боевик со стрельбой и непрекращающимся матом. Где-то на середине фильма зазвонил телефон.

— Все чего-то от меня хотят! — вслух произнесла Мила и сняла трубку.

На проводе оказалась Татьяна.

— Шпатциков меня замордовал; — сообщила она на глубоком выдохе. — Надо срочно варить твою проклятую мазь, иначе будет светопреставление. Он оборвал мой домашний телефон и в поликлинике просто не дает проходу. Ты себе не представляешь! Мне пришлось соврать, что мазь у тебя особенная, и что ее можно варить только в полнолуние, в два часа ночи, когда вороны перестают каркать.

— Они разве так поздно перестают? — искренне удивилась Мила.

— Ну, я не знаю! — почему-то раздражилась Татьяна. — В конце концов, какая Шпатцикову разница? Он должен усвоить одно: что мази он еще какое-то время не получит. Думаю, ты еще о нем услышишь! Адрес свой ты сама ему написала, так он этим не удовлетворился, все расспрашивал, на какую сторону у тебя выходят окна. Жди, скоро он поселится у тебя на балконе.

— Я его не боюсь.

— Но ты-то, ты-то должна держать фасон! Неужели, ты уже раздумала зарабатывать деньги? Так быстро? Только начав? Войдя, так сказать, во вкус?

— Нет, просто у меня неприятности. Листопадова убили, — нехорошим ровным голосом сказала Мила. — И на Ольгу совершили нападение, привязали ее в лесу, правда, ей удалось спастись.

Татьяна стала причитать и охать, но Мила перебила ее:

— Знаешь что? Пойду-ка я спать, завтра договорим.

Она упала на кровать поверх покрывала и отключилась. Ей снились противные сны, когда что-то кому-то хочешь доказать, куда-то бежишь, но ноги не бегут, и оттого ты испытываешь панический страх. В своих снах Мила бегала по коридорам, где не было окон, и через некоторое время поняла, что начинает задыхаться. Она замолотила руками и ногами по постели и тотчас же проснулась. А проснувшись, обнаружила, что дышать ей и в самом: деле нечем, потому что кто-то душит ее.

Черный человек с неразличимым в темноте лицом навалился на нее всем телом и сомкнул на шее руки в кожаных перчатках. Когда он надавливал сильнее, перчатки противно скрипели. От убийцы одуряюще пахло дешевым одеколоном. Мила ни о чем не успела подумать, когда заработали рефлексы. Она почувствовала, что ее раскинутые по кровати руки сильно напряглись и сжались в кулаки. Затем она сделала одновременное молниеносное движение, изо всех сил ударив нападающего с двух сторон по ушам. После чего закричала. Она зажмурилась и кричала, кричала и кричала, пока кто-то не принялся тормошить ее за плечи.

— Людмила, перестаньте! — требовал чей-то настойчивый голос.

Мила послушалась, перестала вопить и открыла глаза. В тот же миг ей захотелось закричать снова — над ней нависал все тот же темный силуэт незнакомца.

Она пискнула, но в этот момент в комнате вспыхнул свет, и она опять невольно зажмурилась.

— Людмила Николаевна! — раздался неподалеку нежный, почти детский голосок. — Ой, а вы кто?

— Глубоков… водный, — ответил кто-то голосом Константина.

Мила заставила себя открыть глаза и увидела, что в комнате действительно находится ее любимый сыщик и медсестра Жанна с первого этажа.

— Я услышала крики, — объяснила та. — Побежала наверх узнать, что случилось, дверь оказалась распахнута, я вошла. Я думала, может Людмиле Николаевне плохо. Я тогда бы сделала укол еще до приезда «Скорой».

— Разве те, кому плохо, так орут? — пробормотал Константин. — А дверь действительно была открыта. Я, когда прибежал, всего лишь толкнул ее плечом.

— Почему вы не включили свет? — спросила Мила, глядя ему прямо в глаза. Одновременно она почувствовала, что у нее здорово болит горло.

— Потому что в прошлый раз я не обратил внимания, где выключатель, и просто не хотел терять время на всякую ерунду. Мне нужно было убедиться, что в вас не воткнули нож или не бросили вам змею на постель.

— Змею в темноте особенно хорошо было бы видно, — с подозрением заметила Мила, поднимаясь и растирая шею.

— Я пользовался зажигалкой, — рассердился Константин. — И что вы вообще на меня накинулись?

— Что у вас случилось? — напомнила о себе Жанна, нервно сплетая и расплетая пальцы. — Капитолина Захаровна так разволновалась!

— Меня кто-то хотел задушить, — деловым тоном сообщила Мила. — Кто-то в черных кожаных перчатках. О, как они противно скрипели!

— Покажите-ка шею! — потребовал Глубоков. — Кажется, вас действительно душили. А где Листопадов? Почему, интересно знать, вы ночуете в квартире одна?

— Потому что Сашу сегодня убили, — заплакала Мила.

Константин открыл рот, да так и остался стоять, пытаясь усвоить ужасную информацию.

— Раз у вас уже все в порядке, то я пойду, — пролепетала Жанна и попятилась в коридор, — Капитолина Захаровна наверняка уже извелась от переживаний.

— Передайте ей извинения, — сказала Мила сквозь рыдания. — Наверное, надо вызывать милицию.

— Что ж, — мрачно сказал Константин. — Ваше право.

— А почему вы… в куртке? — неожиданно испугалась Мила, заметив, что из кармана этой самой куртки высовывается краешек чего-то, сильно напоминающего кожаную перчатку.

— Потому что я только что пришел, — пожал плечами тот. — Не успел раздеться.

— Но ведь уже бог знает сколько времени!

— Только что пробило полночь.

— Все это похоже на какую-то страшную игру! — неожиданно рассердилась Мила. — Как будто бы какой-то маньяк задумал поиграть со мной в умри-умри!

— Так вы будете вызывать милицию?

— Не буду, — огрызнулась Мила, вспомнив Толика Хлюпова и то, что она соврала милиционерам по поводу Листопадова.

— Но вы же не останетесь здесь одна? — привязался к ней Константин. — Хотите, я отвезу вас к сестре?

— Не хочу, — уперлась Мила. — Лучше я… Я пойду к Гаврику и возьму у него напрокат зубастую собаку.

— Кто такой Гаврик? — деловито осведомился Константин.

— Гаврик Морозов — это парень из соседнего подъезда. Пару раз, когда у него были вечеринки, он приходил ко мне за куревом.

— А разве вы курите?

— Я — нет, но Ольга курит, и у меня дома полно сигарет. Но что это мы говорим обо всяких глупостях?

— Пойдемте к Гаврику вместе, — сказал Константин.

— Пойдемте, — охотно согласилась жертва нападения и поднялась.

— Постойте, вы что, хотите пойти прямо так? — Он руками очертил в воздухе выразительный контур, вероятно, изображающий Милу в пижаме.

— Зачем так? Я надену пальто — и все.

Она действительно набросила пальто прямо на пижаму и сунула голые ноги в странные ботинки, напоминающие лакированные галоши. Константин, который спускался по лестнице вслед за ней, не удержался и мрачно заметил:

— Мне кажется, собака с вами не пойдет.

— Она очень умная, — не оборачиваясь, ответила Мила.

— Имений поэтому она с вами и не пойдет, — уперся Константин.

Собака действительно идти не захотела. Но Гаврик, который собирался на несколько дней в Питер и не знал, куда пристроить на это время своего питомца, страшно обрадовался.

— Людмила Николаевна, да это просто здорово! — возликовал он. — Теперь я буду спокоен за свою собачку! Только следите за ней хорошенько.

Константин с тревогой поглядел на «собачку». Это была немецкая овчарка, отзывавшаяся на кличку Муха. Когда бесстрашная Мила потащила ее за ошейник на лестничную площадку, овчарка уперлась в пол всеми четырьмя ногами. Пришлось Гаврику лично отвести ее в квартиру к Миле и уложить на коврике возле двери.

— Охраняй! — строго сказал он, как будто бы Муха понимала подобную команду. Пожалуй, кроме слова «гулять», она толком не реагировала ни на одно хозяйское приказание. Константин недоумевал, почему Мила считала, что она очень умная.