Муха в самолете - Донцова Дарья

– Часы видишь?

– Нет.

Вася ткнул пальцем в непонятный предмет, стоявший у стены, я с большим удивлением уставилась на конструкцию, похожую на гонг. Довольно длинная деревянная нога, на ней болтается круглый кусок, когда-то, наверное, ярко блестящего, а теперь тусклого металла. Сбоку приделана полочка, на которой лежат молоток и буханка белого хлеба.

– Что это такое? – вырвалось у меня.

– Совсем свежий, – лениво протянул Вася, – у метро купил, там пекарня есть.

– Нет, я про эту штуку на подставке.

– Часы, – обронил Вася и начал чесаться.

Я принялась изучать прибор, не могу сказать, что являюсь большим специалистом в области часового дела, но песочный вариант должен иметь колбу, солнечный – довольно высокий штырек, вбитый в циферблат, водяной – емкость с жидкостью. Здесь же была просто круглая железка.

– Стрелок нет, – озадаченно сказала я.

– Зачем они?

– Как же время узнавать?

– Это говорящий прибамбас, – хихикнул Вася, – сам час с минутами назовет.

Меня озарило. А, наверное, некий суперсовременный электронный вариант, реагирующий на высказанный вслух вопрос. Никогда до сих пор не встречалась с подобным.

Сгорая от любопытства, я подошла к агрегату и, глядя на диск, спросила:

– Который час?

Молчание.

– Простите, сколько времени?

Снова ни звука в ответ.

– Ты неправильно ими пользуешься, – сообщил Вася и снова уставился в книжку.

– А как надо?

– Угу.

– Вася!

– Ага.

– Объясни принцип работы часов.

– Эге.

– Вася!!!

– Ну чего пристала, – воскликнул хозяин, – почитать не даешь!

– Такая интересная книжка, что и оторваться нельзя? – заговорил во мне писатель. – Кто автор-то?

– Здорово пишет, – зевнул Вася, – мне надо, чтобы хорошо заканчивалось, никто из главных героев не умер, все живы, а то недавно я читал повесть, там собака погибла, так я обрыдался весь!

– И каков сюжет столь увлекшего тебя сегодня романа?

Вася чихнул:

– Ну, тут такие короткие штуки. Вот это классно: «Жаркое из кролика».

– Интересное название для рассказа, о чем он?

– Ясное дело, о кролике, – удивился Вася. – «Возьмите одну тушку, разрубите ее на…»

Я подошла к хозяину и выхватила у него из рук томик в глянцевой обложке. Смолякова! «Моя жизнь у плиты. Страшный опыт». Матерь божья! Пронырливая детективщица ухитрилась настрогать кулинарную книгу! Нет, на нее точно пашет бригада, ну не может дорогая Милада писать обеими руками, правой детективы, левой – книжонки по домашнему хозяйству. А уж начало сего опуса просто убийственное! «Если женщина, справившая тридцатилетие, не умеет готовить, ей следует удавиться!»

– Вася! Ты читаешь рецепты!

– Да? – слегка изумился он. – И чего? Это же Смолякова!

– Она выпустила кулинарную книгу!

– Ну.

– Ее не читают!!!

Вася покрутил пальцем у виска.

– Ты, Олька, того! Зачем же тогда продают?

– Не для чтения! По ней готовят!

– Интересно очень и не страшно, все живы! – неожиданно заявил Вася.

– Кроме кролика, – ехидно отметила я, чувствуя, как в душе поднимается совсем не светлая зависть к Смоляковой. Ох, не зря одна газета недавно поместила статью под названием: «Какие книги, такие и мы», – и начинался опус со слов:

«Если халтурщица Смолякова возьмет телефонный справочник, она запросто переделает его в детектив».

Похоже, в этой злобной шутке содержится голая правда. Вон Вася самозабвенно читает кулинарные рецепты!

– А чего с кроликом? – вытаращил глаза Вася.

– Его на части разрубили и со сметаной потушили, – грустно сообщила я, – так что не все живы остались в столь полюбившемся тебе произведении с захватывающим сюжетом.

Вася сердито захлопнул томик.

– Экие вы, бабы, злые, лишь бы удовольствие человеку испортить. Чего пугаешь! Смолякову когда-нибудь читала?

– Да.

– Скажи, у нее в детективах плохой конец бывает?

– Нет, – признала я.

– То-то и оно! – поднял вверх указательный палец Вася. – Значит, кролик потом оживет! У Смоляковой такая фантазия! Живехонек-здоровехонек окажется!

Я, потеряв дар речи, уставилась на Васю, потом, кое-как справившись с собой, попыталась вразумить дурака:

– Это кулинарная книга!

– И че?

– Рецепты!

– Ну?

– В ней рассказывается, как суп готовить или жаркое из кролика!

Вася скривился:

– Отвяжись! Знаю точно, длинноухий воскреснет в самом конце, на последней странице, у Милады всегда так, кое-кто посмеивается, а мне приятно. Не кролика там съели. Если не читала эту книгу, чего болтаешь зря!

Я прислонилась к стене. Интересно, кто в «Марко» надоумил Смолякову потратить время на кулинарные рецепты? В моем издательстве…

К горлу подступил комок. Арины Виоловой более в «Марко» нет, ее изгнали с позором. Но я не упаду духом, у меня почти есть сюжет для нового, захватывающего романа, напишу его в кратчайший срок. Еще посмотрим, как изменятся лица у «марковцев», когда мне вручат главную премию года на международной Московской ярмарке. И Куприн тоже станет локти кусать, бросится мне в ноги со словами: «Вилка, дорогая, я был не прав!»

Я, может, благородно прощу мужа и вернусь домой, но только на белом коне.

Перед глазами мигом возникла картина. Сижу на огромном жеребце грязно-серого цвета. Невероятным образом здоровенное животное сумело взобраться по лестнице до нашей квартиры.

Дверь распахивается, появляется Олег, в руках он сжимает огромный букет кроваво-красных роз.

– Дорогая, – кричит он, – ты снова со мной!

Опустившись на одно колено, он протягивает мне дорогостоящий веник. Я, снисходительно кивнув, пытаюсь выполнить задуманное: въехать в родные апартаменты на белом коне.

Но не тут-то было! Жеребец изо всех сил сопротивляется поставленной задаче, он упирается ногами и не собирается наклонять голову, потом, все же опустив морду, выхватывает у Олега букет и принимается с аппетитом жрать розы.

Делать нечего, мне приходится спускаться на пол и пинать непослушную тварь кулаком в бок, но с таким же успехом можно колошматить пирамиду Хеопса. Перспектива въезда домой на белом коне начинает тихо испаряться. Ругаясь сквозь зубы, я обхожу неслуха сзади и, машинально отметив, что он кобыла, хватаю лошадь за длинный хвост. В ту же секунду масса жестких волос вырывается из рук, раздается характерный звук и прямо к моим ногам падает…

Я моргнула, видение исчезло. Ладно, втаскивание жеребца, даже белого, в московскую квартиру дело хлопотное, я просто войду домой, держа новую книгу в руках. Положу ее перед Олегом и скажу:

– Вот, ты обозвал меня графоманкой и фиговой писакой, и из «Марко» меня выгнали вон, но я знаю одну простую истину: чем хуже сейчас, тем лучше потом. Нашлись люди, поверившие в Арину Виолову! Понимаешь теперь, какую женщину ты потерял? Променял на…

– Чего уставилась, словно баран на новые ворота? – ожил Вася. – Хочешь покажу, как часы работают?

– Да, – кивнула я, избавляясь от неуместных мечтаний, – никогда до сих пор не встречала говорящий вариант.

Вася потянулся, лениво встал, потом схватил молоток, лежащий около батона, и со всей силы стукнул по железному кругу. Тяжелый, густой звук поплыл по кухне, он медленно поднялся к потолку и стал, дрожа, растворяться в воздухе, я невольно зажмурилась, отчего-то от оглушительного «ба-а-а-а-м» заболели не уши, а глаза.

Гул стих.

– А когда они скажут время? – осведомилась я.

– Ща, – хихикнул Вася, – слушай!

– Безобразие, – полетело из-за стены справа, – опять спать не дают! Уже одиннадцать сорок семь!

– Сорок шесть и тридцать четыре секунды, мама, – заверещал детский голосок.

– Обалдели!

– Сволочи.

– Одиннадцать сорок семь! Ровно!

Вася сел на табуретку.

– Поняла?

– Ага, – кивнула я, – здорово.

– Это еще сегодня ихняя бабка дрыхнет, – пояснил Вася, – она вообще кукушкой работает, часа два потом успокоиться не может, каждые четверть часа орет: «Уроды! Одиннадцать сорок семь! Придурки, ноль часов две минуты»… ну и так далее.

– А днем?

Вася снова уткнулся в книгу Смоляковой.

– Без разницы, – пояснил он, – часы постоянно работают. Бери батон, не стесняйся.

Я принялась хозяйничать, налила воду в грязный, покрытый изнутри накипью чайник, вымыла кружку, сунула в нее пакетик, утопила его в горячей воде, добыла чистую ложку и стала искать сахар.

– Песка нет, – сообщил Вася, – пей так, оно полезней, рафинад белая смерть.

Я приуныла, запросто могу обойтись без излюбленных многими продуктов: мяса, колбасы, картошки, масла, – все это я способна не есть месяцами. Но вот пить чай, а тем более кофе без сахара не люблю. Значит, придется обойтись просто водой, но желудок, как назло, просил чая, крепкого и обязательно очень сладкого.

Тяжело вздыхая, я повернулась к двери.

– Куда пошлепала? – спросил Вася.