Тайная связь его величества - Донцова Дарья

Гарик медленно встал, схватил Бовина и… вышвырнул того в окно. Комната располагалась на четвертом этаже, от смерти Андрея спасло чудо – пятиклассник зацепился пиджаком за железный крюк, один из тех, на которые ставят ящик с цветами, и повис, вопя во всю глотку. К счастью, по коридору в тот момент шел учитель физкультуры. Он вбежал в класс, втащил рыдающего от ужаса мальчишку внутрь и только тогда увидел лежащего у парты без чувств Игоря. Когда Бовин, который имел в школе славу забияки и зачинщика драк, рассказал детали происшествия, ему никто не поверил.

– Андрей соврет – недорого возьмет, – злился директор. – Гусев ему едва до пояса достает, и он тихий, спокойный мальчик, никогда первым рта не раскроет. Бовин провокатор – подожжет костер, а сам в сторону. Думаю, он начал драку у открытого окна, а Игорек его случайно толкнул. Надо хорошенько Гусева расспросить.

Но Игоря в бессознательном состоянии увезли в больницу. А когда он очнулся, Стефания никому из учителей поговорить с ним не разрешила.

Андрей же упорно твердил:

– Он меня схватил, поднял и вышвырнул на улицу. Я жутко испугался – у Гусева глаза не моргали, и он молчал, ни слова не сказал.

Происшествие замяли, в милицию обращаться не стали. Игорь после выхода из клиники в класс не вернулся, его перевели на домашнее обучение, и тогда в жизни мальчика вновь появился Гитанов. В истории болезни Гарика стали заполняться новые страницы, изучив которые Макс понял: Владимир Семенович не сомневался в правдивости слов Андрея Бовина. Поняв, что деталь для дворца сломана, Игорек испытал мощный стресс, выброс адреналина вызвал у мальчика припадок ярости и необычайный прилив сил. Профессору стало ясно, что ребенок не аутист, а страдает редким душевным заболеванием. Для детей с этим недугом характерна неконтактность с окружающим миром и очень высокая умственная активность. Если правильно заниматься с таким малышом, он хорошо социализируется, создает семью, успешно работает. К сожалению, таким ребятам часто ставят диагноз «аутизм» и разводят руками, не все врачи способны правильно разобраться в проблеме. Но Владимир Семенович, специалист экстра-класса, верно оценил состояние Игоря и отметил в его истории болезни: у отца мальчика есть внук Ростислав, ребенок старше Гарика, не отличается умом и сообразительностью, не испытывает трудностей в общении со сверстниками, однако не умеет управлять собственной яростью, похоже, в семье Гусевых существует некий генетический сбой, у Ростислава, возможно, есть пока не проявившееся психическое заболевание, за ним необходимо присматривать.

– И при чем тут ярость? – не понял я.

– У ребят, подобных Игорю, есть большая проблема, – пустился в объяснения Макс. – Если малыш начинает злиться, он способен на любые поступки, может даже кого-нибудь убить. После того как волна адреналина пойдет на убыль, ребенок теряет сознание, а потом, очнувшись, не помнит, что совершил. Большая часть детей говорит в таком случае: «Я ничего не делал, никого не трогал». Но слушай дальше… Игорь опять начал лечиться у Владимира Семеновича, но уже через месяц снова пошел в школу, третью по счету. Правда, на сей раз Тефи определила сына в учебное заведение для особо одаренных детей. Забегая чуть вперед, скажу: он спокойно получил там аттестат. Учителя знали, что у школьников с экстраординарными способностями часто непростые характеры, и прощали Игорьку его нежелание дружить с другими ребятами, старались пореже вызывать парня к доске. А Владимир Семенович не оставлял пациента, постоянно с ним занимался. Когда Гарику исполнилось десять, он перестал пять раз в неделю наезжать в центр к Гитанову – профессор посчитал, что подопечный более не нуждается в столь пристальном присмотре. Но через полгода Гусев вновь очутился в больнице в бессознательном состоянии.

Макс замолчал, потом спросил:

– Знаешь, когда это случилось?

– Конечно, нет, – ответил я.

– Четырнадцатого июля. О чем тебе говорит эта дата?

Я порылся в памяти.

– День Парижской коммуны.

Макс хмыкнул.

– В этот день Ростик пропал из дома и спустя пару недель был найден в колодце мертвым.

– Хочешь сказать, его столкнул туда Гарик? – обомлел я.

Воронов хмыкнул.

– В истории болезни записано: «Четырнадцатое июля. Гусев доставлен в центр Гитанова». Но первого сентября Игорь как ни в чем не бывало пошел в школу. Я тщательно проверил документы, касающиеся гибели Ростислава. Имя старшего сына Тефи Игоря там всплыло лишь один раз. На вопрос дознавателя, где находились другие дети в день, когда исчез мальчик, Стефания Теодоровна ответила: «Владик сидел в детской, писал упражнение – у него была назначена переэкзаменовка осенью по русскому языку, гулять его не отпускали. Гарик проводил время со мной и Елизаветой Георгиевной, мы играли в лото на террасе, ходили на речку и брали с собой Кирилла. А Ростислава заперли в кабинете Константина Петровича, приказав заниматься математикой, но он убежал. Когда именно он выбрался из комнаты, не знаю. Мальчик был ранее наказан за дурное поведение. Я зашла в кабинет около шести вечера и поняла: Ростик удрал через окно». Смерть Ростислава, повторяю, посчитали несчастным случаем, специального, дотошного расследования не проводилось.

– Интересно… – протянул я.

– Сейчас станет еще более увлекательно, – пообещал Макс. – Гарик взрослел, но связи с Гитановым не терял. Пару раз в год приходил к Владимиру Семеновичу для контрольной консультации. Да, да, ты опять же был прав: профессор взрослыми людьми не занимается, но Гусева патронирует до сих пор. Но я снова забежал вперед… Поступив в институт, Игоряша несколько раз проходил у Владимира Семеновича курс лечения. Сначала после внезапной кончины Владика. Парень разбился ночью, а на следующий день Гарика увезли в клинику с тяжелым гриппом. На ноги он встал через неделю и прямиком направился к Валерию Семеновичу, полгода посещал его каждый вечер.

– Странно, – буркнул я.

– Ага, – по-детски отреагировал Макс. – Второй срыв произошел пятнадцать лет назад. Окровавленного Игоря, лежащего на шоссе около машины со спущенным колесом, обнаружили гаишники. У него был открытый перелом ноги, он находился в бессознательном состоянии. Патруль нашел в кармане куртки пострадавшего права и немедленно вызвал «Скорую». Гусева отправили в реанимацию. Шел сильный дождь, стояла темень. Наутро Гарик очнулся, и оказалось, что он вообще ничего не помнит: ни как очутился на дороге, ни зачем туда отправился, ни что произошло с его автомобилем. Врачи не удивились, зная, что ретроградная амнезия часто возникает в результате стрессовой ситуации. Милиция предположила, что Гусев стал жертвой наезда: он не мог сам поставить запаску, увидел едущую по дороге машину, решил ее притормозить, но водитель, вероятно, находившийся под воздействием алкогольного или наркотического опьянения, сбил парня и умчался прочь. Интересная картина вырисовывается. Ростислав падает в колодец – Гарика без сознания везут в больницу. Владик погибает в ДТП – Гарика без сознания доставляют в больницу. Сгорает дом ведьмы, изба, в которой убили Горелова, Вайнштейн и Лазареву, – Гарика вроде сбивает машина, он опять без сознания, его отвозят в больницу.

– Стоп! Какое отношение к пожару имеет Игорь? – воскликнул я.

Макс разозлился.

– Ты меня не дослушал. Говорю, соблюдая очередность событий. Теперь сосредоточься! После смерти брата Владика Игорь лечился у Гитанова семь месяцев.

– Владик не брат Гарика, он внук его отца, – уточнил я.

– Не придирайся! – вскипел Воронов. – Сват-шурин-деверь-кум – без разницы, важно другое. Следи за развитием событий. Итак, Владислав на кладбище, Игорь ездит к Владимиру Семеновичу почти год, затем прекращает визиты, и далее у Гусева все идет нормально. Но пятнадцать лет назад начинается нечто странное. Гарик без видимых причин – дома у него все живы-здоровы – опять оказывается в центре Гитанова. В истории болезни записано: «Состояние после припадка ярости». Но никаких следов пребывания Гусева в клинике нет, его не увозили в бессознательном состоянии ни из дома, ни с работы. Это проверено.

– Может, Гарик поругался с матерью? – предположил я. – Во время семейного скандала он мог разбить посуду, поднять на Тефи руку, но не лишиться чувств. Потом гнев утих, появился испуг, и Гусев ринулся к Гитанову.

– В июне того года убили Виктора Горелова, – сообщил Макс. – Спустя некоторое время Софью Вайнштейн, затем Марину Лазареву. И все это время Игорь посещает профессора почти каждый день. Владимир Семенович тщательно ведет записи, указывает, что больной беспокоен, жалуется на провалы в памяти, в понедельник забывает, что делал в воскресенье, у него трясутся руки, периодически возникает зверский аппетит, а потом наоборот – полное отвращение к еде. Гусеву то холодно, то жарко, как будто он в пустыне. Пациент плачет без причины, приступ слезливости сменяется припадком истерического смеха. Больной не способен владеть собой… Помнишь, Тефи сказала тебе о смене Игорем пятнадцать лет назад профессии? Из стоматолога он переквалифицировался в ювелира. Так вот, Стефания Теодоровна была не до конца откровенна с тобой. Да, Гарик покинул больницу, поступил на курсы ювелиров, начал делать украшения. Но из медицины он ушел не по собственному желанию – его выгнали. Доктор Гусев ударил медсестру, когда та без стука вошла к нему в комнату отдыха. Это выяснилось всего час назад.