Тайная связь его величества - Донцова Дарья

– Николай Фомич в Авдеевке сто лет служил, ему можно было все-все сообщить. Мама сказала участковому: «Думаю, в избушке Витя погиб. Он скрипку дочке родной купил, дорогую очень. Назанимал денег, наверное, под большие проценты, а отдать не смог, уж не знаю, на что он рассчитывал. Скорей всего, его за это на тот свет и отправили. Выясни, права я или нет, хочу знать, что с Витей стряслось». И на следующий день Николай Фомич дал маме ответ: «В сторожке действительно труп Горелова оказался. Я никому о том, что ты его гражданская жена, не обмолвлюсь. Если до мерзавцев-барыг весть о том, что у должника супруга есть, дойдет, они нож к горлу приставят и могут у тебя с дочкой все отобрать: дом в деревне, квартиры городские. Сиди тихо, молчи. Будем надеяться, что все обойдется. Московская милиция в Зайцево ходит, в Авдеевку пока не лезет. Старший у них долдон, думает о скорой пенсии, спустя рукава работает. Авось и не сунется к нам сюда.

– Вот гад! – вспылил Макс. – Нет слов просто! Да этого участкового…

Я вздохнул. Представляю, как отреагирует Воронов, когда узнает, что «шериф» Авдеевки еще и объявил несчастными случаями произошедшие в сторожке ранее убийства Ирины Астаповой и директора зайцевской школы.

Макс перевел дух.

– Да, Горелова, как проштрафившегося должника, могли лишить жизни. Но при чем тут Софья?

– Не знаю, – устало ответила Фаина. – Мама о Вайнштейнах особо не распространялась. Она не могла решить, как поступить: идти в милицию и сказать, что погибший ей фактически муж, требовать выдать тело для похорон, или послушать Николая Фомича и затаиться?

Бокова замолчала, я договорил за нее:

– Лазарева выбрала второй вариант.

– Только не надо осуждать маму! – взвилась Фаина. – Она осталась одна, очень боялась, что кредиторы узнают о нас. Бандитам, в отличие от милиции, наплевать, что отношения в загсе не оформлены, припрутся в Авдеевку, отнимут дом, квартиры. А когда мы им все документы на жилье отдадим, убьют и нас. Если бы мамочка пошла забирать тело, служащие морга записали бы ее фамилию…

– Дальше можешь не продолжать, – снова вздохнул я. – Но почему Марина решила отправиться на похороны Сони?

– А ей папа приснился, велел: «Купи белые розы, отнеси Сонечке. От нас». Мама подумала так: приедет на погост, и если у могилы соберется много народа, тоже подойдет к могиле, а будет лишь пять-шесть родственников – не станет к гробу приближаться. Мне она о своем решении не сказала, все потом поведала. Она приобрела букет, приблизилась к гробу, увидела Соню и… скрипку. У нее началась истерика, она закричала: «Инструмент нельзя в землю зарывать! Достаньте его, отца Сони из-за скрипки убили! Отдайте мне ее, я должна бешеные деньги ростовщикам вернуть!» Местная охрана ее скрутила, в отделение сдала. Но там оказались незлые люди, решили, что у нее нервы сдали, пожурили мамулю и отпустили. А через некоторое время и она исчезла. Вот когда мне жутко стало!

Фаина передернулась.

– Не знала, что делать, сидела и плакала. Мысли сами собой в ряд выстроились: мама на кладбище шум устроила, про скрипку кричала, за что ее в отделение замели, а теперь пропала, значит, у бандитов в милиции свой человек есть, он им про истерику мамину настучал, и теперь ее за долги убили. Я прямо почуяла: нет мамы уже в живых. Спряталась дома, высунуться боялась, с работы уволилась. Из избы только за продуктами в лавку бегала. Не хочу рассказывать, как про смерть мамы узнала, как боялась ее тело забирать из морга, как денег санитару заплатила, чтобы он мои документы в книге, куда данные из паспорта родственника переписывают, не указывал.

Бокова закрыла лицо руками.

– Спасибо Николаю Фомичу, он мне помог. Тоже понял, что барыга в милиции московской своих шептунов имеет, поехал в морг и все устроил. Я мамочку, как полагается, похоронила, но мое имя нигде не засветилось.

Макс покраснел.

– И где сейчас сей благородный участковый?

– Николай Фомич давно умер, он же старенький был, – пояснила Фаина.

Я решил побыстрее уйти от щекотливой темы.

– Но потом ваша жизнь наладилась, так?

– Да, – согласилась Фая. – Я устроилась в аварийную службу. Работа хлопотная, но платят хорошо. Отгоревав по родителям, перестала бояться ростовщика, сообразила, что он обо мне не знает, ведь я столько времени тихо жила. А в прошлом году появилась Лера. Можно еще воды?

Макс встал.

– Сейчас принесу.

Когда он вернулся, Фаина продолжила рассказ.

…Она удивилась, увидев в своем дворе незнакомую женщину. А та сразу сообщила:

– Я знаю, что Виктор Горелов – биологический отец Сонечки, твой отчим и гражданский муж Марины Лазаревой. Я пообещала Адели найти и наказать того, кто лишил жизни Соню.

– Как вы узнали про нас с мамой? – поразилась Фаина. – Где взяли адрес?

Валерия, а это была она, пояснила:

– Дядя Абрам не мог иметь детей, но мечтал о ребенке и, хоть это может вам показаться странным, был счастлив, когда на свет появилась Соня. Он очень любил дочь, которой никто не рассказывал правды о ее рождении. Я все узнала от Адели много лет спустя. Известие о смерти Софьи убило дядю Абрама почти сразу, а тетя Ада продержалась долго. Она продала квартиру, переехала в коммерческий дом престарелых, перестала со всеми общаться, даже меня к себе не пускала. Но недавно мне позвонила старшая медсестра, сказала: «Вайнштейн просит вас срочно приехать». Я сразу кинулась на зов. Вошла в комнату и поняла: тетя Адель скоро умрет, уж очень плохо выглядит. А она, не поздоровавшись, не спросив, как у меня идут дела, сказала: «Лера, помнишь, сколько хорошего я для тебя сделала? Как в своем доме пригрела, когда родители тебя вон выгнали? Поклянись, что найдешь убийцу Сони!» Я пообещала сделать все возможное. И тогда тетя Адель сообщила мне, кто является биологическим отцом Софьюшки, открыла правду про то лето в Авдеевке, рассказала мне о Горелове, о Марине Лазаревой, о тебе. Она говорила без остановки.

Валерия постаралась передать рассказ Адели близко к оригиналу…

«Все несчастья начались вскоре после того, как Витя подарил Соне скрипку. Старые инструменты иногда бывают проклятыми и веками несут горе их владельцам. Похоже, Виктор приобрел именно такую скрипку. Незадолго до дня рождения дочки он признался, какой покупает ей подарок. Я обомлела: «Витя! Инструмент стоит царских денег. Где ты их взял?» Он не задержался с ответом: «Продал свою комнату в коммуналке». Я возмутилась: «Как ты мог? Жилплощадь должна была достаться Фаине. Не возьмет Соня инструмент. И я не хочу грабить Марину и девочку». Витя стал меня уговаривать, но я стояла насмерть: «Нет, и точка. Возвращай скрипку, выкупай жилье назад». А потом вдруг меня осенило: десятиметровка в хрущобе стоит не очень дорого, раритетную скрипку на такую выручку не купишь. Ну и выложила свои соображения Виктору. Тот смутился и признался: деньги взял в долг.

Я только пуще разбушевалась: «Как ты собираешься их отдавать? Немедленно отвези инструмент продавцу, забери деньги и верни ростовщику. Все! Разговор окончен!» И вот тут Витя сообщил: «Не хотел правду говорить, некрасивая она, но ты упрямая, придется покаяться. Давай договоримся так. Поверь, я истину говорю: к барыге не обращался. У Сони завтра день рождения, вручу ей презент, а потом тебе все скажу». Я ему: «Нет, сейчас расскажи!» А он отвечает: «Сначала Соня подарок получит. И я должен ей наедине отдать его, хочу увидеть радость дочки без свидетелей».

Мы с ним довольно долго препирались, потом я слабину дала, подумала: «Витя честный человек. Скольким знакомым я его рекомендовала, и он исправно им из рейсов и вещи, и лекарства, и ювелирные украшения привозил, деньги за которые всегда вперед брал. Витя с наличностью был аккуратен и вообще очень порядочный, Соню любит, никогда ее в неприятности не втянет, так что наверняка и со скрипкой все обойдется». В воскресенье Горелов Соне инструмент передал. Лера, ты же знаешь, как девочка была потрясена.

В понедельник мне отчего-то тревожно стало, и тут Витя звякнул. Я ему напомнила, что он обещал объяснить, где деньги на виолу нашел. И услышала в ответ: «Сегодня я в рейс уезжаю, сделай одолжение, подскочи в полдень на станцию «Комсомольская», мне надо тебе кое-что отдать». И я прикатила на платформу…»

Фаина поежилась, покосилась на приоткрытое окно. Я встал и захлопнул раму. Бокова продолжила рассказ.

…Виктор очень торопился и долго беседовать с матерью Сони не стал. Коротко сказал ей:

– Очень боюсь нашего предстоящего разговора, и ты, когда наконец я решусь, поймешь, почему я бесконечно его оттягивал. Наверное, я трус. Но даю честное слово, что, вернувшись из Венгрии, выложу все карты на стол. Вот тебе небольшой подарок, храни его до моего возвращения. Спрячь, никому не показывай. Это мой помощник будет, вместо меня тебе истину откроет. Я рядом буду сидеть молча, а он расскажет, что к чему. Не потеряй, пожалуйста, ларчик. Кстати, я сам его сделал.