Привидение в кроссовках - Донцова Дарья

– Мо­жет, кто из покупателей потерял? – предположила подошедшая Леля.

Маня вновь бодро захихикала:

– Ну ты приду­мала! На улице-то январь, кто же ходит в кедах? И потом, что он босиком по снегу убежал?

– Мо­жет, это кроссовки Миши, ну те, что плавали в бассейне?

– Нет, – хором ответили девочки, – их Аллочка выкинула, подметки отвалились. Потом, они были черные, а эти серые, да­же ближе к белым.

Я молча пошла наверх, держа в руке чужую обувку. Оставалось только одно: расспросить завтра всех продавщиц и, если никто не признает башмак сво­им, придется поверить, что он принадлежит привидению.

С утра на улице разыгралась жуткая непогода. Дождь со снегом хлестал потоками с серого неба, укутанного свинцовыми тучами, было холодно, мокро, гадко, и я с трудом разомкнула глаза.

– Эй, гулять! – кричала Маня, стоя в торговом зале. – Живей давайте, а то в школу опоздаем. Лелька, натягивай на Банди намордник. Хучик, Хучик, Хуч… Хуч!!!

Потом дверь в мой кабинет приоткрылась.

– Мам, Хучик у тебя?

Я окинула взглядом комнату:

– Нет.

– А где?

– Не знаю.

– Он не тут спал?

Вспомнив, как удобно было сегодня на узком диване, я ответила:

– Похоже, что нет.

– Где же он дрых?

– Я ду­мала – с вами.

– Но его нигде нет!

Я села на диване и зевнула.

– Не волнуйся, ты же знаешь, как он любит сырую погоду, вот услышал, что всех сейчас поволокут на улицу, и спрятался.

И это святая правда. Мопсы – теплолюбивые собачки, обожающие проводить время в груде одеял и горе подушек. Весну, осень и зиму Хучик ненавидит. Его коротенькие кривые лапки совершенно не приспособлены к ходьбе по снегу и лужам. Нет, Хучик любит воду, но только, если ее предварительно подогрели до тридцати семи градусов и налили в ванну. Вот там он бу­дет ощущать себя комфортно, станет радостно плавать от одного конца джакузи до другого, а в минуту особо хорошего настроения да­же разрешит вымыть себе голову.

Правда, Хуч капризен. Банди соглашается на любое мыло, хоть на хозяйственное. Од­нажды, ко­гда у нас в Ложкине внезапно кончился шампунь, ленивая Зайка не поехала в магазин за новым, а вымыла пита «Ферри».

С Хучиком такой номер не пройдет. Он разрешает намыливать себя только продукцией фирмы «Чико», предназначенной для младенцев-аллергиков, белым гелем без запаха. Я не стану сейчас упоминать о стоимости крохотной, пятидесятимиллилитровой бутылочки, просто поверьте, что на эту сумму можно весьма комфортно прожить пару дней.

Если на улице ненастье, мопс ни за что не пойдет гулять. Хуч – хитрец, и он знает: если хозяева его найдут, обязательно вытолкнут под дождь, и придется, без конца отряхиваясь, шлепать нежными лапками по грязи. Поэтому он выбирает уголок поукромней и забивается в него. Обычно поорав на разные лады: «Хучик, иди сюда» и «Ну, погоди, влетит тебе», Маня открывает дверь и выпускает нашу свору во двор. Хуч блаженно вздыхает и засыпает, слава богу, от него отвязались, можно спокойно отдыхать.

Как же, спросите вы, он решает проблему естественных потребностей. Да очень просто. Ко­гда Хучику хочется пописать, он преспокойненько усаживается в кошачий туалет. Клеопатра и Фифина синеют от злобы, ко­гда видят мопса в своем лотке, они начинают шипеть и размахивать когтистыми лапами. Но Хучик не обращает на кисок никакого внимания. Он спокойно завершает свои дела и с достоинством удаляется. Клеопатра, как правило, бежит за ним, стараясь отшлепать, а Фифина усаживается возле сортира и, душераздирающе мяукая, требует немедленно сменить весь наполнитель.

Поэтому сегодня ни я, ни Маня не удивились отсутствию мопса. В «Офене» полным-полно незаметных уголков, а на улице льет дождь.

День понесся сво­им чередом. Сначала ко мне пришел представитель из муниципалитета, но я теперь ловко расправляюсь с подобными гостями. Конверт с долларами, пакет с книгами – и до свидания, дорогие, до следующих встреч. Так что с дядькой из местной администрации я справилась за полчаса.

Потом в кабинет влетела Шура и затопала ногами:

– Вы видели мои открытки? Что случилось?

Я только вздохнула. Шура нравилась мне все больше и больше: веселая, энергичная, к тому же совсем не дура. В свой первый приход в магазин в качестве продавщицы она явилась в вызывающих брюках из голубой кожи и в бриллиантовых серьгах. Девчонки, естественно, ниче­го не сказали, но на следующий день Шура, правильно истолковавшая взгляды, которые бросали на нее товарки, появилась в самых обычных твидовых штанишках и пластмассовых клипсах.

– Мои открытки! – чуть не плакала Шура.

Я хотела было рассказать про привидение, но потом переду­мала.

– Очень прошу тебя, никому не говори.

– Почему? – злилась девушка.

– Ну, вчера в магазин вошел посторонний, вечером я, очевидно, забыла запереть дверь, а он решил поживиться тем, что плохо лежит. Ну и наткнулся на автомат…

– А вы что делали?

– За ним побежала, но не поймала, он на улицу выскочил.

– Очень глупо поступили, – возмутилась Шура, – вдруг бы у него пистолет был. Кстати, это женщина.

– Откуда ты знаешь? – изумилась я.

Шура хмыкнула и показала открытку. Я взяла ее в руки: «С днем рождения поздравляю, счастья, радости желаю». Внизу красовалось фото че­го-то непонятного, круглого, серого…

– Это что?

– Грабитель в автомате решил сняться, а открытку не взял, наверное, вы его в этот момент спугнули.

Я вспомнила, как привидение шлепнулось лицом об аппарат, и ответила:

– Нет, он налетел на него, стал падать, зацепился подбородком за полочку, а объектив сработал.

– Ну да, – кивнула Шура, – он реагирует, ко­гда морду на подставку кладут.

– Только тут ниче­го не разобрать, у грабителя на голове был такой капюшон…

– Небось чулок натянул, – вздохнула Шура.

– Почему же ты решила, что он женщина?

– А вы гляньте, – ответила Шура, направляя лампу на фото.

Я всмотрелась. И правда, под тканью виднелось нечто, словно снятое сквозь толщу воды.

– Это глаза, – бормотала Шура.

Правильно, очень похоже, нос, рот, шея. Но видно очень плохо. Очевидно, балахон привидения был сделан из че­го-то, похожего на марлю.

– А в ушах, – торжествующе закончила жена Бетона, – висят серьги!

Я напрягла зрение и заметила две довольно крупные бомбошки, прикрепленные к мочкам.

– Но мужчины тоже носят сережки!

– Э нет, – подхватила Шура, – только одну серьгу, в правом или левом ухе. Все время забываю, кто где. Геи в левое или в правое вдевают? Да неважно, но две не вдевает никто, тем более та­кие крупные, круглые. Парни любят кольцо или крестик. Нет, поверьте мне, там баба была! Ну не сволочь ли!

Я не знала, как реагировать. Сказать Шуре, что существо «втянулось» в стену? Объяснить, что оно было из энергетической материи? Пожалуй, не стану. Мо­жет, отправить это фото в газету «Оракул»? Похоже, что у Шуры в руках настоящая сенсация, снимок призрака…

Но что-то меня удержало от подобного поступка. Шура ушла. Я поперекладывала на столе карандаши и позвонила Дине, завистливой подруге Нади Колпаковой.

– Кто там в такую рань? – послышался сонный голос.

Я глянула на часы: половина двенадцатого, ну уже можно и проснуться.

– Простите, Дина, это Даша, та самая, которая устроила вашего мужа, Олега Рогова, в наркологическую клинику. Как его здоровье?

– Чтоб у меня оно такое было! – гаркнула Дина. – Че­го вам надо, а? Ну какого черта разбудили? Еле-еле в четыре часа заснула!!!

– Диночка, слышали ли вы про человека, которого зовут Лев Яшин?

– Ну!

– Так знаете его или нет?

– Знаю. Надькин хахаль. Жуткий тип, из этих, криминальных элементов, абсолютно тупой, просто как волейбольный мяч, но богатый. Надюха у нас с бедными дел не имела.

– Телефончик подскажите.

– Чей?

А еще упрекает других в тупости!

– Левы.

– Откуда он у меня? Вместе не гуляли, домами не дружили.

– Мо­жет, домашний адрес знаете?

– А за фигом он мне? Езжайте в салон, он там все­гда сидит!

Да, похоже, я растеряла всякое соображение. Ведь мне говорили неоднократно, что Лева – хозяин Нади.

– Где находится ее салон?

– Хрен его знает, – зевнула Дина. – Это все? Недосуг мне болтать.

– Название хоть подскажите.

– Чье?

– Салона, – ответила я сквозь стиснутые зубы.

– Понятия не имею!

Треснув трубкой о рычаг, я вытащила мобильный.

– Справочная Би-лайн, рады помочь!

– Дайте мне, пожалуйста, телефоны всех антикварных магазинов Москвы.

– Вы имеете в виду те торговые точки, что торгуют антиквариатом?

– Именно.

Девушка помолчала, потом робко сказала:

– Их восемнадцать штук.

– Пишу.

Служащая Би-лайн, которой строго-настрого запрещено спорить с абонентами, принялась диктовать цифры. Я положила листок перед собой и стала названивать.

Естественно, удача пришла на восемнадцатом номере. Семнадцать раз я спрашивала: