Тайная связь его величества - Донцова Дарья

– Добрый день, – сказал я и вынул удостоверение частного детектива. – Знакома ли вам Валерия Алексеевна Пименова?

Хозяйка отступила в глубь сеней.

– Господи! Позвонить Лере не могу, у нее на днях трубку украли в магазине. Она подошла к кассе, а сумка открыта, кошелек и сотовый исчезли… Что случилось? Пожалуйста, не молчите!

– К огромному сожалению, я принес вам плохую новость, – потупился я. – Валерия Алексеевна скончалась. Вернее сказать, была убита. Вы кого-нибудь подозреваете в ее смерти?

Бокова истерически рассмеялась.

– Подозреваю? Нет, точно знаю: Леру убила Стефания Теодоровна Гусева.

Я опешил.

– Не может быть!

Фаина вплотную приблизилась ко мне, до моих ноздрей долетел слабый запах то ли шампуня, то ли мыла.

– Полагаете, богатая пожилая женщина не способна убить? Те, у кого бизнес успешный, в банке большой счет и возраст солидный, сплошь прекрасные люди? Вам плевать на простых граждан! Мы-то с Валерой нашли убийцу Сонечки. А вы чем занимались? Взятки от преступников брали?

Она заплакала и вдруг замолотила кулачками по моей груди. Я обнял ее, притянул к себе, начал гладить по голове и приговаривать:

– Тише, тише, сейчас во всем разберемся, все будет хорошо…

Спустя полчаса мы с Фаиной сидели на маленькой кухне. Она заварила кофе, поставила передо мной чашку и устало сказала:

– Простите, Иван Павлович, я вовсе не истеричка.

Я сделал глоток.

– Услышав весть о смерти любимого человека, легко потерять самообладание.

Бокова криво усмехнулась.

– Видела вас в магазине, из чего заключаю, что вы беседовали с Зинаидой. Она кладезь местных легенд, собирательница слухов. Этот дар ей достался от матери, та служила уборщицей у обеспеченных дачников и авдеевцев. Тихая такая женщина, ее не замечали, а зря – Нина Тимофеевна, как магнитофон, информацию в голове своей записывала, потом в искаженном виде до любопытных ушей доносила. Зина вам наверняка наболтала, что мы с Валерой лесбиянки. Я права?

– Скажем так: продавщица намекнула на ваши особые отношения, – осторожно согласился я.

– Мы просто дружили, – устало проговорила Фаина. – У нас была общая цель – найти убийцу Сони. Вот с Софьей Лера… да, они жили вместе. Соня была моей сестрой… хоть на самом деле никогда ею не являлась…

Фаина замолчала, посмотрела в окно и прошептала:

– История такая запутанная… сразу всего не объяснишь…

– А вы попробуйте, – попросил я. – Уже кое-что знаю, поэтому постараюсь разобраться. И вы правы, я побеседовал с Зиной, наслушался разного, теперь хочется понять, где правда, а где охотничьи легенды.

Фаина провела ладонью по скатерти.

– Сначала ответьте: где сейчас находится тело Леры?

– В морге, – ответил я.

Бокова встала.

– Вы же на машине приехали, не на электричке?

– Да, – подтвердил я. – Автомобиль припаркован возле магазина.

– Расскажу вам все, что мне известно, – ровным голосом продолжила Фая, – но сначала хочу увидеть Валерию, чтобы убедиться: вы меня не обманываете, она действительно погибла. На фотографию смотреть не стану, живого человека можно под труп загримировать. Покажете тело – узнаете всю правду. Таково мое условие. Если будете юлить, предлагать: «Давайте через пару дней, сейчас невозможно», я не скажу ни слова. Только сегодня. И не врите, что морг закрыт, он работает круглосуточно, там всегда дежурит человек. Арестуете меня, попытаетесь силой выбить правду, ничего не получится. Ну так как?

Я поднялся и, вынимая из кармана сотовый, произнес:

– Надеюсь, мы не попадем в пробку.

Через несколько часов внешне спокойная Фаина села в кресло в кабинете Воронова и, глядя прямо ему в глаза, предупредила:

– Я могу изъясняться путано, хотя очень постараюсь излагать события последовательно.

– Рассказывайте, как вам удобно, – согласился Макс, – мы поймем. Правда, Иван Павлович?

Я молча кивнул.

Бокова сложила руки на коленях, выпрямилась и заговорила…

Виктор Петрович Горелов работал простым шофером. Он владел тремя языками, закончил автодорожный институт, имел диплом с отличием и какое-то время трудился в одном НИИ. Молодой, красивый, хорошо зарабатывающий холостой мужчина привлекал внимание женщин и постоянно заводил краткосрочные романы. Из НИИ Горелова уволили после того, как открылась его связь с женой директора. Неверная супруга была чуть ли не вдвое старше любовника, она потеряла голову от страсти и собралась уйти от мужа. Напомню, дело было в советские времена. Нынче-то и на связь пенсионерки с младенцем смотрят с усмешкой, а при коммунистах в характеристике могли написать всего два слова – морально неустойчив, и тогда прости-прощай карьера.

Обманутый супруг вызвал Виктора и, пригрозив тому навсегда испортить личное дело, велел спешно уволиться по собственному желанию да помалкивать, по какой причине лишился должности. Горелов, как все молодые люди, отличался бесшабашностью, был уверен, что легко устроится в другом месте, и сразу забрал трудовую книжку. Но вскоре понял: это катастрофа. Его не желали принимать по специальности ни в одну контору, связанную со строительством и обслуживанием дорог. Очевидно, мстительный директор НИИ, получая запрос кадровиков о том, хорошо ли работал под его началом бывший сотрудник, давал о нем соответствующий отзыв.

В СССР в Уголовном кодексе существовала статья, предусматривавшая наказание за тунеядство. Горелов мог попасть под суд, а значит, нужно было устроиться хоть куда, но идти на стройку рабочим ему крайне не хотелось, он не желал превращаться в пролетария. Слава богу, на помощь пришел отец приятеля-однокурсника, большой начальник в сфере автоперевозок, он пристроил неудачливого Казанову шофером фуры на загранрейсы и сказал:

– Поездишь пару лет, потом опять за стол с бумагами сядешь. Пена уляжется, информацию о тебе из отделов кадров будут у моего ведомства запрашивать. Только больше на службе не гадь. Заодно приоденешься, магнитофон себе привезешь.

Горелов неохотно взялся за баранку, съездил в Болгарию и сообразил: совсем не обязательно протирать штаны в душной конторе и годами ждать, когда тебе прибавят жалованье, на дороге очень интересно, к тому же можно прилично заработать. Большая неприятность обернулась настоящей удачей.

Через год у Виктора умерла мать и он стал хозяином дома, сделал ремонт по своему вкусу и зажил на полную катушку. Во время рейсов Горелов всегда вел себя безупречно, никаких шашней с официантками в придорожных кафе на советской территории не заводил и уж тем более не подкатывал к иностранкам. На работе он имел безупречную репутацию, а вот в перерывах между рейсами расслаблялся. Но и тут соблюдал осторожность: с соседками не гулял. А может, ему просто не нравились деревенские бабы, любовницы Горелова были москвичками. Свое правило Виктор нарушил, когда в село на лето приехала Адель Вайнштейн, но ведь она тоже была столичной штучкой. Роман Адель с Гореловым продлился три месяца, потом любовница вернулась в город, и более ее никто в Авдеевке не видел.

Спустя некоторое время после завершения романа с Адель Виктор заболел корью. То, что у взрослого мужчины детская инфекция, поняли не сразу. Горелов попал в реанимацию в тяжелом состоянии, затем пошел на поправку. Из клиники он вернулся тихим, заперся в доме, накупил разных книжек и перестал водить к себе девушек. Целый год так и прожил в одиночестве – возвращался из рейсов и оседал в доме, в Москву не ездил, вечеринок не затевал, читал, лежа на диване. А затем в Авдеевке появилась Марина Лазарева с дочкой…

– Погодите! – остановил рассказчицу Макс. – По документам у Лазаревой нет детей и мужа, она числится одинокой.

– Верно, – согласилась Фаина. – Моя мама была очень добрым, веселым и общительным человеком, к ней даже многие злобные авдеевские бабы положительно относились. Замуж она никогда не выходила, но у нее в юности случилась любовь со вдовцом. Жена мужчины – его звали Леонидом – скончалась в родах, произведя на свет меня. Отец остался с младенцем на руках. Теща сказала ему, что у нее нет денег воспитывать внучку, и разорвала с ним отношения. Вскоре он познакомился с Мариной, которая и стала мне матерью. Когда мне исполнилось три года, отец, который, уж не знаю почему, так и не удосужился жениться на любовнице, попал под машину. Лазарева оказалась в сложном положении – меня могли отправить в детдом, официально-то я ей была никто, а постороннему человеку опекунство не разрешат. В конце концов она придумала выход. Приехала к теще Леонида и предложила ей: «Оформите девочку на себя, получите ее пенсию и все привилегии, которые дает воспитание сироты. Растить же и воспитывать ребенка по-прежнему буду я». Бабка, которую я никогда не видела, согласилась. Умерла она, когда мне исполнилось семнадцать, в таком возрасте в приют уже не забирают. Марина и Виктор по крови мне чужие, но на самом деле родители. Своего биологического отца Леонида я совсем не помню, с Гореловым мама сошлась спустя два года после его гибели. Всю эту историю я узнала много позже.