Хобби гадкого утенка - Донцова Дарья

– Постой, постой, – прервала я ее рассказ, – Изабелла умерла в 97-м году. Она никак не могла тебе ничего дать!

– Почемуй-то? – удивилась Вера. – Я здесь всю жизню работаю, с четырнадцати годков, как школу закончила, у меня восьмилетка, я образованная. Мы тута с мамочкой служим, но она, конечно, раньше нанялася. Таперича мамуля эта, как ее, забыла, ну при белье…

– Кастелянша?

– Чего?

Я вздохнула.

– Сестра-хозяйка?

– Во, точно, хозяйка, а я в горничных, Анна Касьяновна мамусю зовут.

– Сколько же тебе лет, деточка?

– Тридцать, – преспокойно ответила Вера.

Я постаралась ничем не выдать своего удивления. Оксана как-то сказала:

– Старимся-то мы не от физиологических процессов, а от постоянных забот. Забьем голову разными мыслями, и, пожалуйста, морщины бегут.

Помнится, я возразила:

– Ну уж прямо-таки от мыслей!

– А ты как-нибудь посмотри на олигофрена или дауна, – парировала подруга, – вечные дети. Что в голове, то и на морде.

– Мамочка твоя здесь?

– Где ж ей быть? Туточки сидит, в главном корпусе.

– Пошли, – велела я и потребовала закрыть коттедж.

Но ключ, столь легко слушавшийся Аллу Михайловну, не хотел поворачиваться в замке.

– Да бросьте, – посоветовала Вера, – потопали.

– Нельзя, – ответила я, пытаясь справиться с тугим замком, – вдруг телевизор унесут или холодильник!

– Тута воров нет, – пояснила горничная, – здесь лишь мрут, чисто как тараканы.

Увидав нас на пороге, кастелянша, полная женщина с абсолютно седыми волосами, спросила:

– Верочка, ты полотенца отнесла?

– Ага, не уронила даже, – ответила дочь и, вытащив из кармашка халатика купюру, показала матери, – гляди, чего дали. Пойду в буфет, накуплю всего и съем.

– Ступай, – вздохнула мать, – покушай.

Когда Вера с топотом убежала, сестра-хозяйка сказала:

– Верочка отстает в развитии, еле-еле читать и писать научилась, школу, правда, закончила, вспомогательную. Только там никакой профессии не дали, конверты они клеили. Вот пришлось сюда взять. Вы уж извините, коли что не так. Она старательная, аккуратная, только болтает невесть какие глупости и стоп-сигнала при виде еды нет.

– Очень милая девушка, – улыбнулась я, – никогда бы не подумала, что отстающая. Добрая, услужливая…

Кастелянша зарделась.

– Спасибо на добром слове. Верушку действительно тут любят. Она ведь по развитию как десятилетний ребенок, бесхитростная…

– Я хотела у вас спросить…

– Да, пожалуйста…

– Это правда, что у второго коттеджа дурная слава?

Анна Касьяновна вздохнула.

– Верочка наболтала, да? Хотите переехать? Очень вас прошу, не говорите Алле Михайловне правду. Она давно на Верушку зуб точит, все ругает: «Не трепи языком, работай молча». Уж скажите, будто вам мрачно показалось, темно… Там окошки-то прямо в лес смотрят…

– Так это правда, про смерти?

Анна Касьяновна кивнула и быстро добавила:

– Только ничего странного нет, просто совпадение вышло. У Алексея Петровича Разуваева случился инфаркт. Он специально снимал этот коттедж, чтобы жить на отшибе.

– Зачем?

– Пил запоями, по-черному наливался. В корпусе несподручно нажираться, народу полно, вот и ехал в домик. Сколько раз его в себя приводили, откачивали потихоньку, просили не злоупотреблять… Нет, без толку! Так я и думала, что неприятность приключится. Хорошо хоть не курил, а то ведь мог и номер спалить!

– Зачем же вы его пускали?

Анна Касьяновна всплеснула руками.

– Так не прежние времена. Мы теперь частное заведение, акционерное общество, зарплата от выручки зависит. Есть клиентура – хорошо, нету – соси лапу, пустую. Вот из-за этого и мирились с пьянчугой. Алексей Петрович – человек был состоятельный, перед отъездом всех одаривал по-царски, понимал небось, сколько неприятностей причинял… Ничего в его кончине загадочного нет!

– А тетка, которая в ванной упала?

Анна Касьянова принялась перекладывать полотенца из одной стопки в другую.

– Римма Михайловна, между прочим, тоже неспроста все время во второй домик просилась…

– Да ну?

– Именно. Женщина пожилая, за шестьдесят уже, а безобразница!

– В каком смысле?

– В прямом, хулиганка! Любовников приводила, я бы постеснялась в эти годы! И ведь представьте, самой-то уж в могилу пора, а с мальчишками связывалась! Один другого младше. В последний раз приехала просто со школьником, по-моему, у него и усы еще не росли. Вошла к директору и поет: «Добрый день, Алла Михайловна, вот, с племянником к вам!» Ой, мы прямо обсмеялись все. Хорош родственничек! Да она его из кровати не выпускала. Ясное дело, разве может старческий организм подобные перегрузки выдержать? Пошла наша сексуальная львица в ванную, напустила пару, а паренек, бедняжка, мигом заснул. Заездила его бабулька. Помылась она, значит, давление и скакнуло. Мигом мозговой удар случился. Нам в милиции потом объяснили, что она уже на пол падала мертвой. Сосуд в голове разорвался, и кранты. И опять ничего удивительного, закономерное окончание событий.

– Ребенок-то, который утонул, он, надеюсь, не пил и не вел беспорядочную половую жизнь?

Анна Касьянова отмахнулась.

– Ну вы сказали! Мальчонка крохотный, годик всего. Только снова любому было понятно: не жилец он был.

– Почему?

Кастелянша тяжело вздохнула.

– При таких родителях… Матери едва семнадцать исполнилось, да и отцу чуть больше. Сами еще дети, ну зачем им сынишка! Они не слишком за ним приглядывали, да и раздражал их мальчонка. Пару раз в столовой я видела, как они ему оплеухи раздавали, это младенцу! Знаете, как они во втором домике оказались?

– Нет.

– Сначала жили в корпусе, в обычном номере, причем самом дешевом. А потом, дело летом было, народу понаехало много, почти все с детьми, жаловаться их соседи начали. Мол, спать невозможно. Мальчишка всю ночь напролет кричит, прямо заходится, у людей дети просыпаются.

Алла Михайловна заглянула к молодым родителям и попросила принять меры. Но мать ответила:

– Еще чего, буду я ночью вскакивать, повизжит и заткнется. Кстати, я сплю спокойно, нечего соседям придумывать.

Алле Михайловне осталось только уйти. Но потом ударила жара, народ начал распахивать на ночь балконы, и жалобы полились рекой. Детский нервный крик слышен был во всех номерах не только первого, но и второго этажа. Тогда директриса приняла соломоново решение. Предложила беспечным родителям переехать в коттедж, пообещав, что он будет стоить им, как номер.

– Они вечером купаться пошли, – выкладывала Анна Касьяновна, – потом в кустиках устроились, на природе, а мальчонка к воде сполз. Когда хватились, он уже давно утонул… Жаль, конечно, да только не жилец ребенок был. За детьми пригляд нужен, а этому, видно, на роду было написано рано убраться. И чего тут странного? Никакой мистики. Просто второй коттедж на отшибе стоит, вот в него и едут всякие… Живите себе спокойно, ничего не бойтесь!

– Чем же плохим занималась Белла Маркова? – задала я главный вопрос.

Кастелянша пожала плечами.

– Вот ее по-настоящему жаль! Такая милая дама, талантливая. Как раз в то время фильм по телику шел с ее участием, очень интересный! Она даже в столовую не ходила, я ей на подносе еду носила. Очень уж Беллочка не хотела, чтобы народ привязываться начал. Жалко Маркову, только снова ничего особенного… Сердце у нее болело. Несколько раз при мне схватывало. Она вдруг пошатнется и скорей лечь торопится.

Первый раз поняв, что постоялице плохо, Анна Касьяновна перепугалась и предложила:

– Сейчас «Скорую» вызовем.

– Не надо, – прошептала Изабелла, – пока машина придет, уже отпустит, я таблетку приняла. Не переживайте так, болячка у меня неприятная, но не смертельная. С аритмией десятилетиями живут, это не инфаркт. Я помирать не собираюсь.

– Словно накаркала бедолага, – вздыхала Анна Касьяновна, – на следующий день пошла на косогорчик посидеть и все! Муж приехал с друзьями, убивался, плакал, артист!

– Он тоже в кино снимался?

Сестра-хозяйка скорчила гримасу.

– Не в том смысле артист! Изображал, что горюет, прямо смотреть противно было. А уж кем работает, не знаю, но видно сразу: не простой человек. Шофер у него, машина шикарная, одет с иголочки…

– Почему же вы решили, что он неискренне переживал?

Кастелянша хмыкнула:

– Знаете, я тут всю жизнь работала в санатории… Люди отчего-то считают, что обслуживающий персонал состоит исключительно из дураков. Вроде как мы слепые и глухие, ничего не понимаем… Маркова-то с любовником тут встречалась!

– Не может быть!

– Очень даже может!

– Но все вокруг говорили, что у нее счастливый брак!

Анна Касьяновна рассмеялась.

– Что же за труд хорошей актрисе любовь при посторонних изобразить! Только скажу вам правду. Сюда к ней мужчина приезжал!

– Как его звали?