Третий глаз-алмаз - Донцова Дарья

– Скажите, Влада Константиновна, что вы увидели в гостиной Лукашиных?

– Злата не заперла дверь, поэтому я окликнула хозяйку и, не получив ответа, рискнула войти. Лукашина стояла посреди комнаты, ее руки были в чем-то красном.

– В крови?

– Ну, это и мне так сначала показалось! Я испугалась, подбежала к Злате и говорю: «Ты поранилась, давай скорей зальем йодом рану». И тут шибанул запах ацетона, я и сообразила: Злата пролила лак.

– Лак?

– Для ногтей. Он был алого цвета и издали походил на кровь.

– Злата в момент смерти Жанны решила сделать себе маникюр?

– Конечно, нет. Похоже, ногти приводила в порядок Жанна, на маленьком столике около кресла лежали кусачки, пилочки и испачканные лаком кусочки ваты. Наверное, девочка покрасила ногти и решила помыть окно. Злата схватила пузырек случайно, она была в шоке.

– Лукашина что-то говорила?

– Нет. Вернее, ничего важного.

– А поточнее?

– Злата тихо сказала: «Тазик, мыло…» Я повернулась, увидела пластмассовую красную миску, губку, бутылочку средства для мытья посуды и сразу поняла: случилась трагедия. Бедная Жанна! Такая хорошая девочка была, всегда помогала матери!

А теперь слово лейтенанту милиции Воробьеву М.Л.

– Скажите, Марат Львович, что случилось в квартире Лукашиных?

– Произведя осмотр места происшествия и оценив находившиеся в комнате вещи, то есть таз, мыло, губки, мы классифицировали произошедшее как несчастный случай. За весеннее-летние месяцы в нашем районе случилось три падения из окна, связанных с мойкой стекол. Учитывая произошедшее, хочу обратиться к гражданкам: «Дорогие гражданки, не лазайте босиком на подоконник, голыми ступнями уцепиться за него нельзя. Наводите чистоту парами, обвязавшись крепкой веревкой в районе прохождения вашей талии. Одна трет стекло, другая ее страхует. Будьте внимательны к сохранению собственной жизни».

– Значит, никакого расследования не будет?

– В связи с полнейшим отсутствием состава преступления и учитывая обстоятельства произошедшего, зная о нахождении трупа в момент мойки окна в одиночестве, считаю нецелесообразным вести речь о чем-либо, кроме естественного выпадения из окна. Еще раз обращаюсь к гражданкам. Дорогие гражданки! Лучше быть живой, чем мертвой, не лазайте по окнам!»

Я невольно вздохнула. Однако Николай Михайлович был не очень добрый человек. Любой журналист, беря интервью, а потом переводя текст на бумагу, может придать ему вполне удобочитаемую форму. Егоров не захотел править речь лейтенанта, привел высказывания милиционера во всей их красе. Тонко поиздевался над малограмотным парнем, и ведь упрекнуть редактора ни в чем нельзя. Что он сделал плохого? Интервью воспроизвел точно, сохранил лексику милиционера, не исказил смысл его слов. Вот только человеку, мало-мальски владеющему русским языком, тут же станет ясна дремучесть этого Воробьева М.Л. Наверное, Егоров очень не любил людей в форме и не упускал возможности свести с ними счеты. Но вернемся к статье.

«Очень часто наши бравые милиционеры изо всех сил стараются отбиться от заведения уголовного дела. Впрочем, нежелание заниматься работой по-человечески вполне понятно. Вот только согласится ли с этим семья покойной Жанны? У нашего корреспондента после внимательного осмотра комнаты, в которой случилась трагедия, родились нехорошие подозрения. Мы начинаем собственное расследование. Смерть Жанны Лукашиной – несчастный случай? Или все-таки кто-то помог ей свалиться с высокого этажа? Где находился отец? Почему мать не осталась около тела, а кинулась наверх, в квартиру? Какие тайны скрывает семья Лукашиных? В субботнем номере мы дадим подробный репортаж и изложим наши версии. „Лупа“ всегда стоит за справедливость. Наш девиз: все тайное непременно должно стать явным».

Я в ажиотаже стала листать страницы. Статья, которую я только что прочитала, была опубликована во вторник, вот среда, четверг и пятница. На третьей странице газеты, вышедшей в последний рабочий день недели, красуется анонс: «Завтра вы узнаете шокирующую правду о семье Лукашиных. Сенсационное интервью с нянькой – Тельмой Генриховной. „Они ненавидели друг друга до припадков, но их можно понять“ – так начинается рассказ женщины, которая помогала Злате воспитывать четырех дочерей».

Подшивка закончилась.

– А где субботний номер? – растерялась я.

– Он не вышел, – ответила Карина.

– Почему?

– В четверг вечером в редакцию ворвались бандиты и увезли папу с Эдуардом, – грустно пояснила Кара.

– Минуточку! Журналистов забрали в четверг? Но пятничная «Лупа» увидела свет!

– Конечно, ее уже сверстали и отправили в печать. Пятничный выпуск делается в четверг, а субботний – в пятницу.

– Ясно, – пробормотала я.

– Эти подонки не только скрутили папу с Эдиком, они еще и разгромили офис, – сказала Кара. – Слава богу, Зиночка уцелела! Вот уж кому повезло, она в лифт залезла, ее и не заметили.

– Кто такая Зиночка и как можно не заметить человека в лифте?

Карина обхватила себя руками за плечи.

– Офис был в очень старом доме, его, кстати, давно снесли. Здание построили в восьмидесятые годы позапрошлого столетия. На кухне был лифт, за стенной панелью. Если не знать, где он, то и не сообразишь. Потянешь за веревку, появляется кабина, пусть небольшая, но худенькая женщина в ней уместится. Зиночка была секретарем редакции, не техническим, а ответственным, занималась выпуском, контактировала с типографией и лоточниками, которые продавали «Лупу», и сидела как раз на бывшей кухне. Когда бандиты вломились в редакцию, Зина схватила гранки субботнего номера, нырнула в подъемник, спустилась в подвал и кинулась в милицию. Как она не побоялась! Веревки могли прогнить от старости! Зиночка хотела спасти Николая с Эдуардом, но не успела, пока менты собрались, пока репу почесали, пока ехали, отца с приятелем уже увезли.

– Значит, материалы номера могли сохраниться? – обрадовалась я.

– Ну… не знаю, – пожала плечами Кара. – И зачем они вам?

– Я случайно наткнулась в подшивке на знакомую фамилию – Лукашина, мы раньше дружили, но я потеряла ее координаты. У вас есть адрес Зины?

– Где-то был!

– Можете поискать?

– Для вас – что угодно!

– Огромное спасибо, очень меня обяжете, – завела я, – буду крайне благодарна.

Карина открыла верхний ящик письменного стола.

– Никогда не выбрасывайте старые записные книжки, – посоветовала она, – многие люди живут долгие годы в одной квартире. Вот, например, мы с мамой. Этому дому почти пятьдесят лет, он был построен в самом начале шестидесятых, экспериментальный, хотели проверить, как возводить блочные пятиэтажки. А! Нашла! Зинаида Мироновна Шляпкина.

– Ей, наверное, много лет!

– Зиночка была тогда молодой, в «Лупу» она пришла, когда ей едва исполнилось двадцать два! – возразила Карина.

– Вам нетрудно самой позвонить Шляпкиной? Вероятно, она не захочет беседовать с незнакомкой о тех событиях!

– Нет проблем, – согласилась Кара, – надеюсь, Зина живет на прежнем месте! Черт!

– Что?

– Номер не существует.

– Дай-ка сюда! Смотри, набор начинается с цифры два, а ее заменили на шесть.

– Сейчас попробую, ага, гудит… Здрасти! Можно Зинаиду? Ой, еще раз здрасти! Вы, наверное, меня не помните? Я – Карина Егорова, дочь Николая Михайловича… ага, ага, спасибо. Очень приятно! Да, да! Извините, Зиночка, у меня к вам такое дело…

Я молча слушала, как Карина меня представляет, потом Егорова сунула мне трубку.

Я откашлялась.

– Здравствуйте, Зина!

– Добрый день.

– Может, мой интерес вам покажется странным…

– Говорите.

– Карина рассказывала, что в день нападения бандитов вы спрятались в лифте.

– Верно.

– Вы очень смелый человек.

– Я отчаянная трусиха, – засмеялась Шляпкина, – но в момент опасности не растерялась. Прямо в голове щелкнуло: или лезу в подъемник, или мне кирдык. Третьего не дано. Сгребла гранки и дёру!

– Значит, вы прихватили с собой материалы субботнего номера?

– Егоровская школа, – вздохнула Зина, – сам погибай, а газету спасай. Унесла все, я как раз верстку делала, материалы стопками слева, снимки справа, я их вместе с линейкой-строкомером уволокла, она у меня теперь вместо талисмана!

– А где гранки? Вы их выбросили?

– Разве можно!

– Сохранили? Дадите взглянуть?

– Зачем? – удивилась Зинаида.

– Объясню при встрече!

– Ладно, приезжайте.

– Можно сейчас?

– У меня редакторские дни, сижу дома, хотя…

– Что? Я уже бегу к машине.

– Постойте, я не успею прибраться к вашему приходу! Давайте лучше встретимся в выходные.

– Нет, нет, – испугалась я, – время не ждет! Мне все равно, как выглядит ваша квартира, даже если она покрыта слоем мусора в полметра, это не играет никакой роли. Кстати, у меня дома тоже бардак, посуда полгода не мыта, пыль с Нового года не вытерта.