Третий глаз-алмаз - Донцова Дарья

Глава 11

– Милиция, говорите, – сухо произнес женский голос.

– Здравствуйте, я проживаю на Бромской улице, дом шесть, в какое отделение могу обратиться?

– Что случилось?

– У нас было совершено убийство, а я вспомнила…

– Соединяю, – перебила меня оператор, и через секунду я услышала грубый мужской голос: – Дежурный Ермаков слушает.

– Здравствуйте! С кем можно побеседовать о происшествии на Бромской, в доме шесть, в квартире шесть?

– Что у вас?

– Убили соседку.

– Имя, фамилия.

– Светлана Лукашина.

– Отчество? Прописка постоянная?

– Не знаю! – растерялась я.

– Не волнуйтесь, гражданка, – неожиданно приветливо сказал Ермаков, – ничего там не трогайте, не цапайте, лучше ваще выйдите и стойте на лестнице тихо…

– Ее убили вчера, милиция уже приезжала!

– Так в чем дело?

– Я свидетель, хочу дать показания.

– Ясненько, – перебил меня дежурный, – вас непременно вызовут.

– Мне надо сегодня! Скажите, к кому подойти.

– Ща, – протянул Ермаков, зашелестел бумагами, потом глухо сказал: – Слышь, Петь, тута свидетельница трезвонит. По Бромской, куда? Ясно. Гражданочка!

– Я здесь.

– Вам надо к Петру Сергеевичу Комарову, кабинет пятнадцать.

– Уже лечу, скажите ваш адрес.

– Третий микрорайон, корпус восемь, – отрапортовал дежурный.

Комарову на первый взгляд было лет сто. Его маленькие глазки прятались в опухших веках, щеки оплывали вниз, а количество подбородков было невозможно сосчитать: с каждым движением Петра Сергеевича число складок под нижней челюстью изменялось.

– Садитесь, гражданочка, – прохрипел он, – чего стряслось?

Я обворожительно улыбнулась.

– Разрешите представиться, Дарья Васильева, продюсер, работаю на телевидении.

В глазах Комарова мелькнула тень беспокойства.

– Жалобу кто-то накатал? – нервно спросил он.

– Нет, нет, – успокоила я пожилого капитана. – Вы ведете дело об убийстве нашей сотрудницы Светланы Лукашиной. Хочется узнать, как продвигается работа, может, вам чем помочь?

Петр Сергеевич с тоской покосился на запертый шкаф, громоздившийся в простенке.

– Ошибаетесь, гражданка Васильева, нет у нас дела Лукашиной.

– Как? – поразилась я.

Комаров тяжело вздохнул.

– Не возбуждено!

– Но ее убили!

– От кого ж у вас такие сведения?

Я замялась.

– Молодая женщина ни с того ни с сего не умрет.

– Случается, – грустно заявил Комаров.

– Но в ее квартиру приезжала милиция.

– Верно.

– И кто ее вызвал?

Комаров засопел.

– Гражданин, – наконец сказал он, – с автомата сообщил, от метро, он не назвался. А мы обязаны реагировать, поэтому поехали!

– И нашли труп!

Петр Сергеевич откашлялся.

– Кто сказал?

– Соседи, – ляпнула я.

– От бабье, – в сердцах воскликнул Комаров. – Жива ваша Лукашина.

– Как жива? – растерялась я.

– Ну, так случилось, – решил не уточнять капитан. – Ее по «Скорой» забрали, а мы уехали.

– И дверь опечатали?

– Нет, просто захлопнули, – помотал головой Комаров. – Нашего интереса не было, и на криминал не походило, ей плохо стало, рвало сильно, но непохоже, что она выпивкой траванулась.

– Почему? – насела я на мента.

– Послужите с мое, – грустно заметил капитан. – Непьющая она.

– Почему вы так думаете? Знаете, Света работу пропускала, потом приходила бледная, руки трясутся…

– От бабье! Говорю же, не употребляла она.

– Вы дружили с Лукашиной?

– Откуда? Не видел ее ни разу.

– Тогда почему вы так уверены, что она не пила?

Комаров встал, отпер сейф, вынул из него бутылку минералки, с наслаждением опустошил емкость, снова сел за стол, пригладил остатки волос и ответил:

– Видел я квартиры алкоголиков, не такие они! А у Лукашиной чисто! Болезнь ее скрутила. На двери у ней и до нас какая-то грязь висела, но это не печать, вроде дети пластилин намазали.

– В какую больницу отправили Свету?

Петр Сергеевич нахмурился.

– По справке узнайте!

– Пожалуйста, помогите, – взмолилась я.

Комаров тяжело вздохнул и взял телефон. Через пару минут он добыл нужные сведения и поделился ими со мной.

– Клиника имени Строкова, третий микрорайон, дом пятнадцать, это тут, рядом.

– Огромное спасибо.

– Рад помочь, – неожиданно улыбнулся Петр Сергеевич, и мне вдруг стало понятно – он не вредный, не противный, а просто бесконечно усталый мент, ждущий пенсии. Уж не знаю, из каких соображений он пошел служить в милицию, имел ли, как Дегтярев, романтическое желание выкорчевать преступность с корнем, но никакой карьеры капитан не сделал и теперь хочет только одного: очутиться с удочкой на берегу реки, в тишине и покое.

– Вы обыскивали квартиру Лукашиной? – спросила я.

– Зачем? – поразился Петр Сергеевич. – Дверь слесарь аккуратно вскрыл, замок не повредил. Вошли беспрепятственно, заглянули в комнату, обнаружили хозяйку на диване. Обстановка не криминальная, вещи на месте, следов взлома нет, ниче не побито, не поломано, женщина без следов насилия. Вызвали «Скорую», врачи быстро приехали и увезли вашу Лукашину.

Выйдя из милиции, я села в машину, проехала пару кварталов, нашла клинику и обратилась в справочную.

– Лукашина? – переспросила бабушка в белом халате. – Ступайте на второй этаж, к Родиону Ильичу!

В ординаторской обнаружился только один паренек, весьма юного вида. Я, решив, что это медбрат, спросила:

– Где можно найти Родиона Ильича?

– Слушаю, – ответил мальчишка.

– Мне нужен врач Родион Ильич.

– Я и есть врач Родион Ильич, – без всякого нажима подтвердил юнец.

– Простите, но…

– Вам показать паспорт и диплом?

– Что вы, конечно нет, просто вы очень молодо выглядите, – некорректно высказалась я.

– Это инъекции гормонов обезьян, – не моргнув глазом, заявил доктор. – На самом деле мне восемьдесят пять лет.

– Замечательно. Я пришла узнать о состоянии здоровья Светланы Лукашиной.

Родион потерял улыбку.

– Вы Барсукова? Нина вам дозвонилась?

– Нет, меня зовут Даша Васильева, я коллега Светы, мы обеспокоены ее состоянием и…

– Она скончалась, – перебил меня Родион.

– Когда? – заорала я. – Почему? Кто такая Барсукова?

Парнишка выдвинул ящик стола и подал мне небольшую ламинированную карточку.

– Это было у Лукашиной в кармане платья, – сказал он.

Я быстро прочитала: «Лукашина Светлана Сергеевна, 2 июня 1979 года рождения, прописана по адресу: Бромская, дом 6, кв. 6. Диагноз – эпилепсия. Аллергия на анальгин. В случае смерти сообщить Барсуковой Тельме Генриховне, проживающей по улице Морской, дом 98, корп. 6, кв. 17». Далее шел телефонный номер.

– Эпилепсия, – прошептала я, – вот почему она иногда казалась пьяной.

Родион кивнул.

– Больные часто ощущают приближение припадка, стараются сесть, лечь, но иногда приступ происходит мгновенно. Спровоцировать его, в принципе, может что угодно: громкая речь, моргающий свет, стресс. При всей изученности эпилепсии в ней много непонятного.

– Наверное, Светлана принимала таблетки, – прошептала я.

– Да, естественно, – согласился Родион. – Похоже, у нее был продвинутый врач, вот эта туба тоже лежала в кармане.

Я взяла цилиндр.

– «Спастимигин»[10].

– Новое, очень дорогое средство, – вздохнул Родион, – у меня мачеха болеет, поэтому я в курсе специальных препаратов. Этот – последнего поколения. Знаете, сколько стоят четыре таблетки?

– Откуда? Конечно, нет.

– Двадцать пять тысяч рублей.

– Ничего себе!

– Говорят, хорошо помогает, – пожал плечами Родион, – но, боюсь, мало найдется больных, способных приобрести эти пилюли. Правда, их хватает надолго. Нужно принимать по одной в неделю, соответственно, тут на месяц.

– А сколько надо выпить, чтобы выздороветь?

Родион искоса посмотрел на меня.

– Вылечиться невозможно, этот препарат помогает, пока вы его пьете, если прекратили – ждите припадка. Хотя, повторяю, я не специалист в области эпилепсии. Лукашину привезли в больницу, ей была оказана помощь в полном объеме, но она умерла час назад. Мне жаль, но поделать что-либо было невозможно. Будет вскрытие, но, думаю, ничего нового не выяснится. Хотя вы знаете все обстоятельства?

– Какие? – насторожилась я.

Роман кашлянул.

– После припадка больной может впасть в кому. Это бывает порой с эпилептиками. Обычный человек легко примет такого больного за труп, дыхания почти не слышно, пульс руками не прощупать. В общем, наши бравые менты, войдя в комнату, увидели на диване тело и живо поставили диагноз – смерть. Вместо того чтобы вызвать «Скорую помощь», кликнули перевозку, а там два санитара, не очень трезвые, им какая печаль? Схватили Лукашину, в мешок запаковали – и в морг, хорошо, прозектор сообразил, что женщина жива. Ее тут же к нам на этаж и подняли.