Фея белой магии - Ольховская Анна

Что я и сделала. И только тогда обратила внимание на грязно-бурые разводы, появившиеся на белейшей недавно ткани. Жаклин, закончив приводить мое лицо в порядок, как раз аккуратно сворачивала кусок холста, собираясь положить его в рюкзак. А еще… тот мешок, что недавно шевелился, лежал теперь неподвижно.

Я инстинктивно провела ладонью по щеке, стирая уже оттертое. Так вот в чем было испачкано мое лицо!

– Ты уже чистая, не волнуйся, – усмехнулась мамбо. – Только волосы пока влажноватые.

Что?! Еще и волосы?! Они что, меня искупали в крови несчастной птицы?

– Да успокойся ты, это травяной настой. – Жаклин наклонилась и всмотрелась в мои глаза: – Так, кажется, теперь все в порядке. Как ты себя чувствуешь?

– Отлично. – Ты смотри, и голос больше не сипит и не скрипит, вернулся мой обычный тембр. – Спасибо вам.

– Не за что. – Мамбо протянула мне руку. – Мы ведь люди заинтересованные. Поднимайся, я помогу.

И пусть тело самоуверенно вопило: «Еще чего! Я сама справлюсь! Я ща как всех тут раскидаю!» – разум, слава богу, работал безупречно. Поэтому предложенную помощь я приняла и с алтаря спустилась осторожно, держась за руку Жаклин. Франсуа, естественно, страховал с другой стороны.

Постояла пару секунд – голова не кружится, самочувствие превосходное, – что ж, не будем медлить, расспросы, рефлексия, нытье и стоны в моем ежедневнике записаны на потом.

– Со мной все в порядке, спасибо, дальше я сама, – и направилась было к сундуку, но что-то активно мне мешало, повиснув на левой руке. Вернее, не что-то, а кто-то. – Франсуа, я же сказала – все отлично, не надо больше меня поддерживать, словно дряхлую немощь. Я, конечно, дама воспитанная, но в последнее время довольно нервная, могу и вопиющую неблагодарность проявить.

– Это как? – В смысл моего бурчания парень явно не въехал, но руку на всякий случай отпустил.

– Стукнуть могу. – Я наконец добралась до Лешки и, сопя, попыталась снова примотать его к груди, словно туземная мамаша своего младенца. – Помоги лучше с шарфом управиться.

– А драться не будешь? – хмыкнул Франсуа.

– Не обещаю. Жаклин! – Я повернулась к тихо беседовавшей с коллегами по ремеслу жрице. – А что вообще происходит? Обряд, который вы здесь провели, бесшумным не был, но до сих пор никто из обитателей этого дома не появился.

– Все спят, – улыбнулась та. – Порошка забвения мы приготовили много, с запасом.

– А Ника?

– Она тоже, но ей я дала другое снадобье, целебное. Хотя девочка и так на удивление быстро восстановилась, но… – Жаклин нахмурилась. – Я не успела толком разобраться, что к чему, времени не было, но мне кажется, в Нике присутствует частица зла.

– Не может быть! Я же слышала, как колдун орал, что я все разрушила, что ритуал был прерван в самом ответственном месте.

– Это все так, и девочка действительно не принадлежит Папе Калфу, но что-то с ней все же не так. Ничего, – ободряюще улыбнулась мамбо, – питье, которое я ей дала, должно помочь.

– Но если на воротах нет охраны, Дюбуа, когда вернется, сразу заподозрит неладное.

– Почему ты считаешь, что охраны нет?

– Но вы сами только что сказали – все спят.

– Спит их разум, тела бодрствуют. И для тел ничего не изменилось, посторонних в доме нет. А что касается бокора – за ним следят наши люди, и как только Папа Калфу поедет обратно, нас предупредят. – Жаклин озабоченно посмотрела сквозь мансардные окна на солнце. – Кстати, действие порошка скоро закончится и обитатели дома придут в себя.

– Так чего же мы тут торчим?! – Я решительно направилась к выходу.

– Ты куда?

– Пока все дрыхнут, надо забрать Нику. К моменту возвращения Дюбуа ребенок должен быть со мной.

– Но бокор в любом случае придет с ней сюда. – Жаклин положила руку на мое плечо, пытаясь то ли успокоить, то ли остановить. – Он хочет завершить начатое и медлить не будет.

– Это точно, не буду!

В дверях стоял ухмыляющийся колдун.

Шок, непонимание, ужас, отчаяние – эмоции оттянулись вовсю, перескакивая с одного лица на другое. Но продолжалось это недолго, слишком уж откровенно этим наслаждался Дюбуа, просто упивался, упырь.

И через несколько мгновений и унганы, и мамбо, и Франсуа, и, надеюсь, я нацепили маски холодного презрения. Они гордо выпрямились, надменно разглядывая колдуна, я же, наоборот, болезненно скорчилась, прижимая руки к ребрам, мне ведь надо было замаскировать привязанную к груди бутылку. Но маску не потеряла, она приклеилась намертво.

– Ну, и чего мы стоим? – светским тоном полюбопытствовала я. – Он один, а нас пять с половиной. Будет шесть, если дадите мне что-нибудь тяжелое.

– Смелая, но глупая, – констатировал Дюбуа, входя в помещение.

За ним следом, громко топая, ввалилось пятеро здоровенных чернокожих качков. Кажется, это были те самые охранники, которые сейчас должны были сомнамбулами слоняться у ворот. Мимолетный всплеск бровей Жаклин подтвердил мое предположение.

– Вижу-вижу, сюрприз удался. – Колдун радостно потер лапы, словно предвкушая развлечение. – И не пытайтесь убедить меня в обратном. Вы что же, всерьез надеялись справиться со мной? Со мной?! – Ишь, раздулся от важности, словно огромная жаба в брачный период. – Наивные людишки! Правда, надо отдать должное вашему щенку, – кивок в сторону Франсуа, – ему удалось ввести меня в заблуждение. А потом мне донесли о готовящемся заговоре. Правда, я не знал точно, кто именно из моих людей – ваш, но зато знал, что вы затеяли. Как я смеялся! – Казалось, не бывает улыбки гаже, но это только казалось. Бывает. – Ваш дурацкий план невероятно облегчил мне решение моей главной проблемы. А главной моей проблемой до последнего времени были вы четверо. И вдруг я узнаю, что все четверо соберутся в моем доме, чтобы пободаться со мной! Лучшего подарка вы не придумали бы, если бы даже захотели. Но я не знал подробностей плана. Зато к моменту появления в моем доме Ники уже точно знал, кто предатель. – Взгляд, подаренный побелевшему от напряжения Франсуа, радужных перспектив парню не обещал. – И это упростило задачу. Щенок сам выболтал их во время организации «побега». Мне надо было только уехать из дома и пустить за паршивцем своего человечка. А потом сделать вид, что поверил в неуклюжую версию бегства на машине, и не замечать присутствия грязной крысы в моем перистиле.

– Ваша речь, милейший, – процедила я, – выдает ваше происхождение. Думаю, не ошибусь, предположив, что все ваши предки пасли коз. И, как это иногда случается с наиболее уродливыми и непривлекательными для женщин пастухами, ваш будущий отец согрешил с одной из своих подопечных. Другого объяснения появления на свет столь безобразной особи я не нахожу.

– Нет, все же напрасно я позволил снять с тебя мое заклятие немоты, – задумчиво проговорил Дюбуа, разглядывая меня, словно приколотую к бумаге бабочку. – Но мне надо было вымотать унганов и мамбо, чтобы они не вздумали сопротивляться. И это удалось, да, глупцы? – Не дождавшись реакции, колдун продолжил: – А вообще ты забавная. Я не буду отправлять тебя на ферму, оставлю себе до инициации твоей дочери. Будешь развлекать меня.

– С удовольствием, мой сладкий бутончик, – страстно простонала я. – Я даже придумала, с чего начать наши игры. Вот только… Жаклин, – я повернулась к мамбо, – скажи, а во время проведения ритуала фальцет жреца и отсутствие у него некоторых выступающих частей тела имеют принципиальное значение?

– Понятия не имею, – усмехнулась та, – но попробовать стоит.

– Браво, вы неплохо держитесь. – Колдун снисходительно похлопал в ладоши. – Надеюсь, и дальше будете вести себя так же достойно, не создавая ни себе, ни мне дополнительных проблем. Ведь сегодняшняя ночь – особенная. Я стану самым сильным бокором на планете.

– Во вселенной, – буркнула я.

– Не смей перебивать, женщина! Ты даже на сотую долю не можешь себе представить, с кем имеешь дело!

– Почему же, представляю – с генетическим мутантом-полукозлом. Хотя почему полу…

Закончить мысль мне не дали. Раздраженный жест колдуна, и один из громил поступил с дамой совсем не по-джентльменски. Скажу одно: удар ногой в живот – это действительно больно. Очень. Но бутылку с Лешкой я уберечь смогла.

Бросившегося мне на помощь Франсуа нейтрализовали еще жестче, из рассеченного лба потекла кровь.

Пока я корчилась на полу, прощаясь с остатками еды, Дюбуа обвел тяжелым взглядом застывших с судорожно сжатыми кулаками унганов и мамбо:

– Есть еще желающие хамить? Нет? И правильно, целее будете. Хоть и ненадолго. Сегодня я заберу ваши сердца и вашу силу. После этого мне уже никто и никогда не сможет помешать. Что касается девочки – она тоже сегодня станет моей. Моей самой преданной последовательницей. А когда достигнет нужного возраста, я инициирую ее. Для этого Ника должна будет вырезать еще живое сердце матери, но, думаю, она справится с этой задачей превосходно. А потом она родит мне наследника, в котором соединятся наши с ней силы. И он…