Шуры-муры с призраком - Донцова Дарья

– Доченька, забыл, как тебя зовут, и где мой новый кабинет, запамятовал.

И ведь что делал! Оттащу «папашу», допустим, в десять в его апартаменты, выдохну… глядь, а он в полдень опять у стойки прохлаждается.

Пришлось сдаться, теперь Григорий Петрович сидит в «Юности», все давно поняли, что он не в себе, клиентов к нему не посылают. Но он иногда кого-нибудь сам в холле отлавливает.

– Старичок дает пациентке капли кота Епифана и счастлив, – усмехнулась я. – Но почему вы не поместили «папочку» под надзор? Не наняли ему сиделку? Не отправили в интернат для слабоумных.

– Я пыталась, – всхлипнула Кнутова-Федина, – пригласила одну медсестру, другую, третью – все быстро отказались от работы, сказали: «Григорий Петрович совершенно нормален, ему присмотр не нужен, не видим никаких проявлений маразма, он разумный человек». Отвела «отца» в пансион для стариков с проблемами, он там несколько дней пожил, и меня к главврачу вызвали, а тот орать начал:

– Видел таких! Хочешь от отца избавиться? Да он нормальнее нас! Оставь его в покое, он прекрасный человек, чудесный врач. У него теперь мой телефон есть. Задумаешь Григория Петровича в психушку сдать, он мне звякнет, я тебя на весь свет ославлю! Гадючка!

Представляете? С посторонними он адекватный, а со мной и в «Юности» идиот! В учебниках психиатрии такие случаи описаны, называется избирательная амнезия, редкая штука. Человек после инсульта восстанавливается вроде полностью, выходит на службу, нормально работает, на улице адекватен, в магазине, в других местах тоже. А дома никого не узнает, чудит по полной программе. Родственники злятся, считают, что больной над ними издевается… Это бывает один раз на миллион случаев. Ну почему, почему мне так не везет, а? Кое-как я ситуацию с Фединым устаканила, клиенткам, которым он капли кота Епифана давал, бесплатные процедуры дарим… И вдруг произошло нечто невероятное. Ожил Виталий, мой муж!

Бунин, к большому моему удивлению хранивший до сих пор молчание, скорчил рожу.

– Звучит забавно, но совсем не похоже на правду. Покойник явился к супруге спустя несколько лет после кончины? Материализовался в полночь у вас в спальне? Скалил зубы? Ухал совой? Выл волком? Хотелось бы посмотреть на этот спектакль, но я закоренелый материалист, ни в существование зомби, ни в призраков не верю.

– Он был совершенно живой, – простонала Майя Григорьевна, – имел наглость приехать в «Юность». Сижу я в кабинете, ломаю голову, в какой фирме лазер купить, где скидка больше, да цены милее, и тут входит секретарша.

– К вам Сыркин, он на прием записан.

Я, естественно, говорю:

– Приглашай.

Появляется мужчина… взглянула я на него, и неприятно стало, очень похож на покойного Виталия. Чуть толще, лысый, в очках, но здорово на мертвеца смахивает. Сел он в кресло, очки снял и заявил:

– Привет. Только не ори, это я! Чего, не рада?

Лиза-Майя потерла лоб ладонью.

– У меня перед глазами разноцветные круги завертелись, а он давай рассказывать, и чем дольше говорил, тем яснее я понимала, не дает мне Господь тихого счастья. Только из одной беды вынырну, другая за ноги хватает и под черную воду тащит. Муж вернулся! И ему, как всегда, надо денег!

Лиза-Майя заплакала и начала вытирать лицо рукавом кофты, я подала ей коробку с бумажными салфетками.

– Принести вам успокаивающую микстуру?

– Не надо, – отказалась Кнутова-Федина. – Меня столько лет все это мучило, сейчас легче от разговора делается. Если вы устали…

– Бодры, как пингвины, – заявил Бунин.

– Очень внимательно вас слушаем, – заверил Костин.

Хозяйка клиники скомкала салфетку, уставилась в одну точку и заговорила тоном лектора, выступающего перед ничего не знающими о выбранной профессии первокурсниками.

Виталий без долгих предисловий объяснил ей, что во всех его несчастьях виновата она. Подлая жена отказалась дать три миллиона супругу, вот на него и наехал хозяин подпольного казино, выдвинул ультиматум: или с ним в течение недели расплачиваются, или он обратится к тем, кто за процент выколачивает из людей долг. Виталий понимал, что бандиты с ним церемониться не станут, поклялся не позднее понедельника притащить требуемую сумму, а сам кинулся к Сергею Мазаеву, с которым подружился за игорным столом, и задал ему любимый вопрос россиян:

– Что делать?

Приятель не проявил оптимизма.

– Дерьмо дела, живым тебя не отпустят. Деньги есть?

– Ни копейки, – ответил Витя, – голый совсем.

– Мда, – озадачился Сергей. – А с бабами как? Только по-честному. Нормалек? Или ушел из большого секса, выступаешь в любительских соревнованиях по виагре?

– Нет у меня проблем. А при чем здесь это? – не понял Виталий.

Мазаев запустил руку в волосы.

– Есть одна бабенка. Денег лом. Вся тюнингованная по высшему разряду: импланты повсюду, морда натянутая. Веселая такая, отвязная, погудеть любит, по клубам шарится. Ей мужик нужен. Каждую ночь. И днем. Хорошо бы не один раз. Потянешь такую? Если да, познакомлю. Она лавэ не считает, понравишься ей, заплатит долги, оденет-обует, без проблем жить станешь. Но до тех пор, пока ты ее шпилишь. Повесит голову твой «парень», получишь пинок под зад. Да, про возраст не сказал, шестьдесят пять ей.

– Блин, – протянул Виталий, – я столько не выпью. Хотя… можно попробовать.

И Мазаев свел приятеля с бесшабашной Викой. Пенсионерка оказалась забавной, сохранила менталитет подростка, сексуальный аппетит тридцатипятилетней женщины, легко срывалась с места, могла плясать всю ночь, а утром париться в бане. Виталий ей очень понравился, а услышав про его долги, Вика махнула рукой:

– Не парься. Улажу проблемку.

Через неделю любовница принесла сожителю паспорт.

– Держи. Ты теперь Виталий Павлович Сыркин.

– Где взяла документ? – напрягся он.

– Настоящий Сыркин умер, – пояснила Вика, – вроде под машину попал. Ты по его бумагам поживешь, пока владелец казино не успокоится. Не дрожи, подпольного крупье скоро посадят или пристрелят, долго они не живут. Ищет он сейчас Андрея Яковлева? Флаг ему в руки, ты умер.

– Как умер? – поежился Виталий-Андрей.

– Машинка тебя переехала, – заржала Вика, – сбила и смоталась. На дороге Андрюша лежал, в кармане документы нашли. Я у тебя удостоверение личности без спроса взяла. Усе! Выкинь мысли про долг из башки, не сиди с кислой рожей, мне угрюмые парни не нравятся. Не дрожи, у меня есть Шурик! Шурик – волшебник! Все может, только свистни, прибежит, лапами побьет – и о’кей, май дарлинг, пей кофеек с каплями Саган.

– Капли Саган? – окончательно потерял нить беседы Виталий.

– Коньячок, – пояснила Вика, – говорят, французская писательница Франсуаза Саган очень его уважала и совсем не каплями глушила. Перестань трястись. Был ты Андрюша, стал Виталя. Зачем платить деньги, если можно мертвяком прикинуться и ни копеечки не отдавать? Три «лимона» жалко. Попомни мое слово: и года не пройдет, как мужик, который игорным бизнесом владеет, куда-нибудь да денется. И как Шурик все проделал, меня ваще не колышет. Паспорт Сыркина настоящий, фотка твоя, поехали в ресторанчик.

– Значит, я Виталий Павлович Сыркин, – пробурчал Виталий, – добрый день тебе.

– Вот за что ты мне нравишься, – заржала Вика, – на одной волне мы. Ржу-не могу, как подумаю, что кручу шуры-муры с призраком. Вау! Такого у меня еще не было! Шуры-муры с призраком!

Виталий ни словом не обмолвился развеселой Викуше, что это уже его вторая смена личности и как ему повезло: Сыркин оказался полным его тезкой, к имени «Андрей» Виталий так и не привык.

Несколько лет парочка жила душа в душу, потом Вика внезапно умерла. Виталий растерялся, он не знал, что делать, и начал искать завещание любовницы. Он надеялся, что ему достанется хороший кусок денежного пирога, но откуда ни возьмись появились адвокаты, и оказалось, что у Вики трое взрослых детей, внуки… Сыновья не одобряли образ жизни неприлично богатой мамы, но против получения ее капитала, загородного дома, драгоценностей ничего не имели.

Не успела кошка чихнуть, как Виталий Павлович очутился на улице. Практически голым. Жадные детки отняли у последней любви маменьки и коллекцию часов, и собрание перстней, и сумки-портфели из крокодиловой кожи, и костюмы, сшитые на заказ, и обувь, произведенную в единственном экземпляре… Правда, Виталий успел припрятать одно кольцо. Его он сдал в скупку, снял комнату в коммуналке и задумался о жизни. Куда идти работать? Что делать? Как решить жилищный вопрос? Годы, проведенные с Викой, сделали Виталия бонвиваном, сибаритом, он привык к дорогим вещам, загородному особняку, золотой кредитной карте. Лишиться в одночасье всего было очень больно. Ему показалось, что его приподняло ураганом, пронесло несколько километров и шмякнуло о грязную, загаженную проселочную дорогу.