Фэн-шуй без тормозов - Донцова Дарья

– Наоборот, мне очень интересно, – подбодрила я старушку. – Вы так говорите о прошлом, словно помните всех пациентов.

– Очень многих, – кивнула Эвелина Петровна. – Более того, с некоторыми я до сих пор поддерживаю дружеские отношения.

Стоявший на небольшом столике телефон начал издавать резкие гудки.

– Извините… – Эвелина Петровна протянула руку к трубке. – Добрый день, Иван Сергеевич, да-да, сейчас. Леня! Леня!

Дверь в комнату беззвучно открылась, и на пороге появился мальчик-подросток – невысокого роста, щуплый, с мелкими чертами лица и глубоко посаженными глазами.

– Да, бабушка, – сказал он.

– Ты готов? – поинтересовалась старуха. – Машина перед подъездом.

– Да, бабушка, – бесстрастно повторил мальчик.

– Леня, ты не поздоровался с нашей гостьей!

Подросток повернулся ко мне:

– Добрый день.

– Здравствуй, – ответила я.

– Ты сам спустишься на первый этаж или тебя проводить? – поинтересовалась Эвелина Петровна.

– Я могу доехать один, – вежливо ответил подросток.

Я удивилась. Пареньку на вид лет тринадцать, ну, может, четырнадцать. В таком возрасте дети, как правило, невыносимы, они активно борются за свою самостоятельность и моментально устраивают скандал, если кто-то ущемляет их права. «Я уже большой, не лезь с дурацкими советами» – вот фраза, которую родители чаще всего слышат от подростков. Желание настоять на своем доходит до абсурда. Кирюшка, например, один раз заработал сильный отит. На улице ударил мороз, и я утром сказала мальчику:

– Непременно надень шапку и опусти уши, завяжи их под подбородком.

– Мне жарко, – заявил Кирик и, демонстративно оставив головной убор дома, ушел.

Самое интересное, что мальчик хорошо понимал: на дворе и впрямь колотун, надо непременно утеплиться. Но тут я некстати влезла с добрыми советами, и в Кирюше взыграло чувство протеста. Типа: назло кондуктору пойду пешком. Самое унизительное для подростка – намек на его незрелость в присутствии постороннего человека, вот уж это мало кто из тринадцатилетних стерпит. Но Леня совершенно спокойно заверил Эвелину Петровну, что способен сам воспользоваться лифтом.

– Отлично, – кивнула старуха. – Как думаешь, до шести управишься?

– Не знаю, в зависимости от состояния инструмента, – глухо ответил мальчик и боком, слегка косолапя, вышел в коридор.

– Леня, а пропрощаться? – напомнила внуку о хорошем воспитании Эвелина Петровна.

Мальчик обернулся:

– До свидания.

– Всего хорошего, – отозвалась я, ощущая некое беспокойство.

– У Лени уникальный дар, – сказала Эвелина Петровна, когда из прихожей послышался звук захлопнувшейся двери, – он обладает редким музыкальным слухом.

– Учится играть на скрипке? – предположила я.

– Нет, – грустно вздохнула Эвелина Петровна. – Хотя не скрою, мы с Леонидом Аркадьевичем считаем… считали, что Леня очень талантлив и ему путь в консерваторию, именно по классу скрипки. Но Ленечка не хочет заниматься тем, что его не интересует. Решил стать врачом, кардиологом.

– Благородная профессия, – согласилась я.

– Леня очень заботлив, – похвалила внука старуха. – У меня сейчас материальные сложности, и мальчик взялся подрабатывать настройщиком. Леня учился музыке, у него потрясающий слух. Представляете, он сказал Асеньке Воробьевой, что у нее будет двойня!

– При чем тут слух? – удивилась я. – Скорей уж тогда глаз-рентген.

Эвелина Петровна тихонько засмеялась.

– Асенька заглянула к нам на огонек. Она в соседней квартире живет, мама далеко, в Новосибирске, муж целыми днями на работе, свекровь невестку недолюбливает, а девочке было страшно – роды на носу. Ну я с ней и беседовала. В общем, сидим, пьем чай, Леня что-то на полках ищет, и тут Ася говорит: «Очень мне тяжело, наверное, ребенок большой. Я „узи“ не делала, боюсь, что оно вредно для младенца. Интересно, кто там? Мальчик? Девочка?» И тут Леня говорит: «У вас двойня. Я слышу два тона. Разные сердца». Ясное дело, мы с Асенькой ему не поверили. Гинеколог молчал про двойню, об одном ребенке речь шла. А Леня на своем стоит: «Я умею сердце слышать. Даже страшно порой делается, когда с больными сталкиваюсь. У вас близнецы будут!» И ведь по его вышло! Родила Асенька мальчика и девочку. Леня мне потом объяснил: «Бабушка, поэтому я и хочу кардиологом стать, думаю, смогу людям помогать. Музыка прекрасна, но она меня не трогает, а вот сердечный ритм – настоящая симфония, в нем тысячи оттенков, и можно вылечить человека, надо лишь чуть подправить „мелодию“». Но давайте о вашем деле!

– Помните ли вы Олега Ветрова? – в лоб спросила я.

Лицо Эвелины Петровны внезапно вытянулось.

– Он лежал в одной палате с Григорием, сыном известной советской актрисы Зои Вариной, – напомнила я.

Старушка попыталась справиться с волнением.

– Ну… в принципе… да, – осторожно ответила она. – Сложный был случай! Патологическая агрессия. Но Леонид Аркадьевич, как всегда, оказался на высоте. Только это было очень давно.

– А Полина Яценко? Она тоже лечилась в клинике, равно, как и Катя Лузгина.

Эвелина Петровна прижала руки к щекам.

– Вы на что намекаете? – почти с ужасом спросила она.

– Знаете Полину Яценко? Телеведущую? Она под псевдонимом Ульяна шоу ведет, – не успокаивалась я.

– Вы кто? – только сейчас сообразила поинтересоваться старушка. – Почему задаете такие вопросы?

– Олег Ветров умер во время эфира, скончался на глазах у тысяч зрителей в программе Полины Яценко.

– Милиция! – ахнула Эвелина Петровна. – О нет! Я ничего не знаю!

– Я частный детектив, меня наняла Екатерина Ветрова, в девичестве Лузгина. К вам у меня всего пара вопросов. Каким образом алкоголик Олег Ветров сумел бросить пить?

– Ну, существуют разные методики, – приободрилась хозяйка, – нельзя рекомендовать всем одно. Леонид Аркадьевич был гений!

– Но тем не менее он не сумел помочь Григорию Варину.

– Поверьте, – приложила руки к груди Эвелина Петровна, – смерть каждого пациента – незаживающая рана на сердце врача. Но к чему ворошить прошлое?

Я посмотрела старухе прямо в глаза и сказала:

– Никогда не носила милицейскую форму, и в чем-то я похожа на вашего покойного мужа – пытаюсь помочь людям, когда официальные органы либо бессильны, либо не желают действовать. В процессе расследования я столкнулась с непонятными обстоятельствами. Вроде бы умершего Олега Ветрова, тяжело заболевшую Екатерину и телезвезду Полину Яценко ничто не связывает. Вернее, Олег и Катя семейная пара, но их ничто не объединяло с Яценко. Кроме одного – много лет назад все трое в одно и то же время лежали в больнице, лечились у вашего мужа. А ведь Олег умер на телепрограмме Яценко! Странно, да?

Эвелина Петровна машинально кивнула.

– Но это еще не все, – продолжила я. – Тогда случились настоящие чудеса. Григорий Варин умер, Олег Ветров бросил пить, откуда-то добыл деньги, развелся с Коротковой и женился на Лузгиной. По идее Катя, а в особенности ее мать, должны были ненавидеть Олега – сосед-пьяница испугал молодую женщину, из-за него Катюша заработала реактивный психоз. Какая уж тут любовь-морковь? Ан нет! Лузгина отправилась в загс с Олегом, и они жили потом вместе с мамой Кати. Галине Коротковой осталась однокомнатная квартира, и через некоторое время она открыла в Москве салон по пошиву одежды. Теперь ее называют Гала Коротич, и она по неизвестной причине выдавала себя за уроженку Урыльска, хотя является коренной москвичкой, а в том городе родился Олег Ветров. Более того, не так давно Гала рассказала одной журналистке, что квартиру в Москве она получила от… Зои Вариной – за то, что согласилась стать женой ее сына Гриши, умственно отсталого парня, с которым познакомилась в клинике, где вы с мужем работали. Но ведь парень там умер! Несостыковочка получается. И еще одно. Так, мелочовка, но цепляет…

– Что? – одними губами спросила Эвелина.

– Пьяница Олег Ветров обожал животных. Пожалуй, это было единственной привлекательной чертой опустившегося парня, – излагала я свои соображения. – Он имел собаку, наверняка грязную шавку. Это его соседям Лузгиным совсем не нравилось, в квартире из-за пса разгорались склоки. Кстати, Ветров даже в больничную палату ухитрился привести животное!

– Щенка, – тихо уточнила Эвелина Петровна. – Олег отправился в столовую, которая соединена с корпусом стеклянной галереей, а там есть выход во двор, ну парень и вышел на воздух. Вернулся с крохотным щенком – положил его в карман халата, вот медсестра и не заметила.

– А у Григория Варина была аллергия на собак, и он терпеть не мог четвероногих, – сказала я. – Ну и что мы имеем в сухом остатке? Необразованный, читающий по складам Ветров, алкоголик со стажем, попав в клинику, неожиданно реабилитируется. Бросает пить, женится на Лузгиной и за короткое время превращается в успешного бизнесмена. К тому же Олег внезапно стал аллергиком и… начал недолюбливать животных. Но ведь собачник – это состояние души! Пусть из-за проблем со здоровьем человек вынужден отказаться от мысли держать в квартире пуделя или мопса, однако пнуть ногой крохотного йорка он не может. Олег это сделал на глазах у сотрудницы телецентра! Право, странность, для меня совершенно необъяснимая. Вам, как психотерапевту, она не кажется интересной? Есть лишь одно объяснение, которое ставит все на место. Пазлы сойдутся, если мы поймем: Олег Ветров стал другим человеком в прямом смысле слова. Что-то случилось в клинике в ночь на двенадцатое число, когда, судя по документам, от приступа удушья умер Григорий Варин. А Полине Яценко и Кате Лузгиной наутро назначили ударные дозы успокаивающих – женщин что-то потрясло до глубины души! До такой степени, что Леониду Аркадьевичу, который, кстати, тогда дежурил, пришлось прибегнуть к столь нелюбимой им фармакологии. Понимаете?