Фэн-шуй без тормозов - Донцова Дарья

Психотерапевт растерялся.

– Вы пообещали, что он здоровый будет, и соврали! – разъярилась нежданная гостья. – Заставили родить урода. Пять месяцев ему вчера исполнилось, а он голову не держит. Идиот и дебил! Вот теперь и мучайтесь с ним сами, а я не собираюсь!

И, не дожидаясь ответа от врача, Яценко убежала.

Всю ночь Буравковы не сомкнули глаз. Наутро Леонид Аркадьевич вызвал лучшего педиатра, и тот, после детального осмотра мальчика, наговорил кучу слов о его болячках. Бедный малыш был буквально справочником по детским болезням. И, как выяснилось, мать за ним отвратительно ухаживала – редко меняла подгузники, купала только по выходным, недокармливала.

Леонид Аркадьевич и Эвелина Петровна оставили малыша у себя, а всем окружающим озвучили историю о непутевой родственнице. Психотерапевт испытывал чувство вины перед Полиной, понимая, что поступил непрофессионально, и решил исправить свою ошибку. Леонид Аркадьевич и Эвелина Петровна любили детей, очень хотели иметь собственного ребенка, и вот теперь Провидение послало им как бы внука.

Через полтора года Ленечка выправился, окреп физически и стал радовать Буравковых здоровым аппетитом. Хуже обстояло дело с умственным развитием. Нет, мальчик не был идиотом в медицинском понимании этого слова, просто рос немного странным, очень тихим, незаметным. И он категорически не желал общаться ни с кем из сверстников. «Несадовский ребенок», «мальчик, требующий индивидуального обучения» – вот характеристики, которые получал от воспитателей и учителей Ленечка. Его пришлось забрать из школы, педагоги ходили к нему приватно, и Леня быстро обогнал по количеству усвоенного материала своих ровесников. У Леонида Аркадьевича была огромная библиотека не только специальной, но и популярной литературы – годам к десяти ребенок прочитал все. И еще один нюанс: едва мальчику исполнилось восемь, он заявил, что хочет стать кардиологом, потому что слышит, как у людей работает сердце.

Слух у Лени и впрямь был невероятный. Эвелина Петровна наняла «внуку» учителя музыки, но никакого усердия к игре на скрипке, пианино или гитаре тот не проявил. Правда, он освоил программу начальной музыкальной школы, но стать великим исполнителем Ленечке не было суждено. Мальчик мечтал о кардиологии и упорно твердил Эвелине Петровне:

– У каждого человека в груди стучит по-разному! Ну неужели ты не слышишь?

Она гладила малыша по голове и отвечала:

– Конечно, милый! Вот закончишь школу и поступишь в медицинский.

Эвелине Петровне, отлично знавшей проблемы Лени, плохо верилось в столь радужную перспективу. Какой там диплом о высшем образовании, если и с получением школьного аттестата наверняка возникнут сложности? Но не могла же она сказать мальчику: «Ты психически не совсем обычен, не сумеешь беседовать с больными и никогда не сдашь вступительных экзаменов».

Полина навещала сына очень редко. Лене никто не рассказал правду, и он считал Леонида Аркадьевича с Эвелиной Петровной своими родными дедушкой и бабушкой.

– Мама много работает, ей некогда к нам приходить, – убеждала Леню Эвелина Петровна.

Пожилой даме не хотелось, чтобы у него возник еще и комплекс брошенного ребенка, хватало других проблем. Но вот уж удивление: Ленечка обожал свою равнодушную мать и готов был броситься за нее в огонь или отрубить себе руку, если это понадобится для ее счастья.

– Другие родители во всем себе отказывают, – плакала старушка, – вкладывают в деток и душу, и деньги, а в ответ получают плевки в лицо. А здесь! Если мы покупали пирожные, Ленечка всегда спрашивал: «А мамочке оставили?» Полина для сына была божеством. Даже когда она не приходила на Новый год или на его день рождения, мальчик восклицал: «Бедная мамочка! Она так устает на работе, не сумела выбраться на праздник!»

Яценко же появлялась у Буравковых отнюдь не с целью пообщаться с сыном. Нет, она прибегала, чтобы взять денег, которых телеведущей, несмотря на растущую популярность, вечно не хватало.

– Она просила в долг, – звенящим голосом рассказывала Эвелина Петровна, – а если Леонид Аркадьевич говорил, что мы сейчас не в состоянии ей помочь, моментально заявляла: «Хочу забрать Леонида, думаю отправить его учиться в интернат».

Ясное дело, психотерапевт пугался и находил деньги. Год назад Полина заявилась к Буравковым за очередной мздой. Ей не пришло в голову принести сыну хоть карамельку, но Ленечка весь светился от счастья. Леонида Аркадьевича не было дома. Эвелина Петровна, изображая радость, поила нежеланную гостью чаем. И тут в квартиру вползла соседка Буравковых, Антонина Сергеевна.

– Лина, – прошептала она, держась за грудь, – дай валокордину. Мне плохо, «Скорую» вызвала, а та никак не едет!

– Что случилось? – кинулась к ней хозяйка.

– Сердце… – прошептала соседка и рухнула на диван. – То бьется, то останавливается.

Эвелина Петровна понеслась к аптечке, которая хранилась в ванной, и стала судорожно рыться в шкафчике. Как назло, капли не попадались на глаза. Когда старушка вернулась в гостиную, Антонина Сергеевна, слегка порозовевшая, сидела в кресле.

– Тебе лучше? Слава богу! – перекрестилась пожилая дама. – Ох и страху ты нагнала!

– Сама испугалась, – выдавила из себя Антонина Сергеевна. – Спасибо Лене, он меня спас.

– Как это? – поразилась Эвелина Петровна.

– Не знаю, – призналась соседка. – Сел рядом, палочками постучал… и мотор ровно заработал.

– Я же говорил! У здорового сердце звучит красиво – тук-тук-тук, а у больного не так, – начал путано объяснять Леня. – Но если постучать, как африканцы делают, – бум-бум-бум… сердце слушается. Оно очень чуткое! Бабуля, я буду врачом! Всех вылечу!

– Уж и не знаю, что сказать, – растерялась Эвелина Петровна.

– Ты умеешь при помощи звука управлять ритмом сердца? – вдруг заинтересовалась Полина.

– Да, мамочка! – ответил Леня.

– И где ты этому научился? – продолжала расспросы Яценко.

Леня кинулся к книжным полкам и вытащил томик.

– Мама, смотри: «Народная медицина африканских племен». У дедушки много интересного!

Эвелина Петровна во все глаза смотрела на внука. Куда подевались его диковатость и неумение четко излагать мысли? Леня рассуждал, как взрослый человек. Потом пришла ревность. Вон как подросток обожает мать, это для Полины он старается, бабушке книгу не демонстрировал и о своем увлечении не говорил…

А Леня тем временем чирикал веселым воробушком. Он прочитал книгу и очень заинтересовался ею. Оказывается, у ряда коренных племен Африки в деревнях есть особый лекарь. Знахарь обладает чутким слухом, он улавливает звуковые колебания в человеческом организме. А потом берет деревянные или костяные палочки, начинает постукивать ими в определенном ритме, и болезнь отступает. Необъяснимым образом сердце, печень, почки, легкие начинают работать как часы.

– Я слышу только сердце, – признался Леня. – И правильно стучать уже умею. Но позанимаюсь еще немного и всему обучусь. Бабушка, можно мне поехать в Африку? Самому мне больше ничему не научиться. Но я не стану палачом, ты не бойся!

– Кем? – еще сильней изумилась Эвелина Петровна.

– Тот африканский врач, когда надо, казнит преступников, – забегал по комнате всегда тихий Леня. – Постучит в другом ритме – и здоровый умирает. Но я таким не буду заниматься.

– Спаси Господь! – перекрестилась Эвелина Петровна. – Но почему умирает только один человек, а не все рядом? Как такое получается? И… Чем же ты стучишь?

– А твоими спицами, они хорошо подходят, – сообщил Леня. – Я давно тренируюсь! Хожу гулять и людям помогаю, у метро много больных торгует. Я делаю это незаметно, они не понимают. У каждого сердце звучит по-своему, надо только уметь его слышать. Это трудно. Очень! А когда стучишь, сильно устаешь. Я даже видеть перестаю и спать хочется. Но у меня получается! Нет, бабушка, если правильно палочками работать, то только одно сердце услышит. Оно имеет уши, так в книге описано. Ее написал профессор, который в племени десять лет прожил, но он так и не стал врачом, потому что у него слух не открылся. А я понял! Мне иногда снится, что я в Африке живу. Там так красиво! Небо черное-черное, и ветер словно иголками колет.

– Матерь божья! – снова осенила себя крестом Эвелина Петровна. – Нет, солнышко, ты не имеешь никакого отношения к африканцам.

– Вот вырасту и поеду туда! – с невероятным возбуждением заявил внук. – В Африке хорошо!

– Его отец, – неожиданно заговорила Полина, – был очень смуглым. Я думала, что у Валерия цыган был в роду. Один раз мы с ним наткнулись у метро на гадалок, и я пошутила: «Иди, тебе, как своему, бесплатно судьбу предскажут». А Валера надулся и заявил: «Мой отец – великий врач, он из Танзании. Его в Россию пригласили лечить… не могу сказать кого… это государственная тайна. Отец женился на москвичке. Но семья не долго просуществовала. Очень уж люди у нас злые, дразнили мамулю, вот родители и развелись. Где сейчас папа, не знаю, он исчез, словно испарился. Мне от него, слава богу, черная кожа не досталась». Я решила, что Валера врет, придумал себе отца-знахаря, чтобы правды про алкоголика из деревни не рассказывать. Но сейчас думаю, может, он тогда не соврал, а?