Фэн-шуй без тормозов - Донцова Дарья

Суля зашмыгала носом.

– Я хотела платье купить… и туфли-балетки… папашка… деньги…

– Ох, проклятые монеты! – заскрипел Николай. – Какое дело ни копни, сразу до них дороешься. Где пропуск?

– У меня-я-я!

– Неси! – топнула я ногой.

– Он зде-е-есь… – протянула Суля.

– Где?

– В лифчике, – рыдала студентка.

– Самое безопасное место, – скривился Марков. – Вынимай!

Суля запустила руку в вырез декольте, засопела, потом внезапно возмутилась:

– Пусть мужики отвернутся! Че они уставились?

– Было б на что глядеть, – выпятил губу сержант.

– Хорош дурковать! – обозлился на девчонку Коля. – А то очутишься в таком месте, где тебя обыщут!

Суля вновь заревела белугой и в конце концов отдала пропуск, завернутый в носовой платок.

Я развернула его. С цветной фотографии серьезно смотрело знакомое лицо.

– Полина Яценко, ведущая, – прочитал вслух Николаша. – Опаньки, мы правильно вычислили! Ну-ка, красавица, лезь в машину!

– Меня арестовали? – затряслась Суля. – Вы ж обещали! Обманули! Козлы!

– Полегче на поворотах! – пригрозил сержант.

– Да садись же… – Николай затолкал отчаянно сопротивлявшуюся девчонку в автомобиль, не забыв по профессиональной привычке прикрыть ее макушку своей широкой ладонью.

Я влезла за ними и сказала:

– Прекрати истерику, нам нужна твоя помощь.

– Давай договоримся! – гаркнул Коля. – Бартер: мы тебя отмажем, но и тебе придется постараться.

Суля вытерла лицо ладонью и деловито спросила:

– Че делать надо?

На следующий день, около полудня, ярко накрашенная Суля заняла в кафе столик у окна. Прямо перед собой студентка положила книгу Смоляковой. О таком опознавательном знаке они договорились с убийцей.

Хотя на подготовку операции были считаные часы, Николай, приученный работать в форс-мажорных условиях, проявил себя с лучшей стороны. Небольшой зальчик был пуст, стихийно появлявшихся посетителей не пускали внутрь.

– Должна зайти только черноволосая баба с детьми, – проинструктировал владельца кафе мой приятель.

– А вдруг она заявится в, так сказать, естественном виде? – попыталась поспорить я.

– Нет, – уверенно отверг мои предположения Николаша, – идиоты тупо на одном зацикливаются. Если раз сошло, полагают, что и во второй прокатит. Не зря же говорят о почерке преступника, его характерной манере поведения. Полина всегда разыгрывает один и тот же спектакль.

– Мы не можем ее упустить! – кипятилась я.

– Мамо, не орите, – выпучил глаза напарник, – лучше валите вон, не то малину помнете.

Мне пришлось встать у газетного ларька и, надвинув на лоб бейсболку, изображать из себя любительницу гламурных изданий.

Ровно в полдень к кафе подошла темноволосая стройная женщина. На руках она несла хныкающую крошку лет пяти, по бокам семенили еще двое маленьких детей, чуть поодаль шла угловатая девочка с большими ступнями. Дешевое ситцевое платье, волосы, стянутые в хвост обычной махрушкой, и разношенные сандалии не украшали школьницу. На вид ей было лет тринадцать-четырнадцать. Очевидно, мать понимала, что ее дочери будет трудно завоевать титул «Мисс Вселенная», поэтому разрешила ей сделать макияж. Девочка щедро намазюкала ресницы черной тушью, веки синими тенями, нанесла на щеки румяна, а на губы слишком яркую помаду. Она шла подпрыгивающей походкой, выставив вперед правое плечо, в левой руке «модница» сжимала прозрачный пакет с вязаньем.

Живописная группа скрылась в кафе. Я уставилась на дверь. Минуты казались часами. Внезапно из-за угла дома, в котором находилось кафе, выскочила та самая девочка, очевидно выбравшаяся через кухню. Не оглядываясь, она кинулась к метро. Я, живо сообразив, что случилось нечто непредвиденное, бросилась за ней и крикнула:

– Немедленно остановись!

Девчонка ввинтилась в толпу, меня завертело людским потоком. Кое-как растолкав сограждан, я добежала до входа в подземку и в растерянности остановилась. На дворе стоит лето, большинство учащихся сдают экзамены, зачеты и ощущают себя почти свободными, поэтому сейчас вся площадь была заполнена молодыми людьми. Возле ларьков толпились покупатели, армия маршруток безостановочно подкатывала к тротуару, из них вытекали пассажиры. На остановке стоял троллейбус, орда полуразбитых «Жигулей» караулила тех, кому не хотелось ехать в переполненном общественном транспорте… Может быть, девочка, зашедшая с темноволосой мамой в кафе, и была нехороша собой, но умом и сообразительностью Господь ее явно не обидел – она знала, куда бежать, чтобы скрыться от преследователей…

Давать показания убийца начала еще в машине, а в комнате для допросов, куда привел ее Николай, телезвезда принялась плакать, безостановочно повторяя:

– Это он! Все он! Он… Меня заставили! Вынудили! Я ни при чем!

Николаша кивал, успокаивая и даже угощая задержанную. Он велел мне сбегать в ближайший супермаркет и притащить для преступницы пару пирожных вкупе с банкой растворимого кофе. Но Яценко не оценила угощения. Наверное, она не знала, что обычно людям, очутившимся на допросе в милиции, никто не предлагает эклеров. Мадам заявила:

– Я такое не ем!

– Да? – поразился милиционер. – А что вы хотите?

– Ничего, – прошептала Полина.

– Разговор предстоит долгий, – заметил Николай, – надо подкрепиться.

– Салат «Цезарь» без майонеза, – сделала заказ Полина. – И крупные сухари я не люблю. Еще чаю. Зеленого, без жасмина!

– Сейчас пошлем курьера в ресторан, – лихо пообещал хозяин кабинета.

– Меня сюда надолго привели? – спросила Полина, явно успокоенная его поведением.

– В принципе, мне все известно, – сказал Николай, – осталось уточнить детали. Маленькие и несущественные.

– А что вы знаете? – испугалась ведущая.

Я перенесла вес тела с одной ноги на другую. Однако неудобно стоять, прижавшись лицом к стене!

Во всех заграничных детективных фильмах непременно присутствует сцена допроса преступника. Следователь и подозреваемый сидят в комнате, одна из стен которой представляет собой зеркало. Всем известно, что с одной стороны оно прозрачное и из другого помещения за беседой наблюдают несколько человек. Кстати, в том здании, где работает Вовка Костин, есть такой кабинет. Но Марков-то сотрудник районного отделения, там лишь слышали о таких примочках, но, как говорится, голь на выдумку хитра. Местные умельцы проковыряли в перегородке между кабинетами небольшую дырку и повесили на нее картину. Оцените находчивость парней с «земли»: они водрузили на гвоздь «Черный квадрат» Казимира Малевича, и никто из задержанных не замечает, что часть полотна отсутствует. Простой российский способ, замена высоких технологий. Оборудование подсматривающего устройства обошлось дешево, и работает оно не хуже вышеупомянутого зеркала. Вот только, повторюсь, стоять неудобно.

– Да, я все знаю, – журчал Коля. – Про то, что случилось в больнице лет пятнадцать назад, про письмо, которое вы попросили подложить Ветровым, ну и прочее… Но лучше, если вы расскажете сами. Это будет расценено как помощь следствию и значительно облегчит вашу участь!

Полина схватила его за руку:

– Вы знаете, кто я?

– Конечно, – кивнул Коля, – я смотрю телевизор. Правда, редко удается отдохнуть перед экраном.

– Вы мне поможете?

– Постараюсь изо всех сил.

– Если я объясню, как было дело, отпустите меня домой?

Николай закивал:

– Я непременно сообщу начальству о вашем чистосердечном признании. Поверьте, это единственный способ избежать больших неприятностей. Знаете, чего я не понимаю? Почему Олега убили в прямом эфире во время вашего шоу?

Полина откинулась на спинку стула.

– Он был очень плохой человек. Двуличный! Но ему повезло родиться в хорошей семье. Олег на самом деле Григорий Варин, сын известной актрисы и академика. Конечно, убийство сошло ему с рук…

Николаша кивал в такт словам Яценко, а я превратилась в слух.

Став обладательницей московской квартиры и получив шанс попробовать себя в роли телеведущей, Полина решила, что судьба наконец-то смилостивилась над ней. Но довольно скоро Яценко поняла: за кулисами голубого экрана нужны деньги, знакомства и талант. Причем именно в такой последовательности. Когда первый опыт Полины окончился неудачей, она решила вновь обратиться к Зое Вариной.

Не следует думать, что честолюбивая женщина хотела грубо шантажировать актрису. Нет, она при-ехала к матери Гриши просто посоветоваться. Поплакалась на жизнь, сказала, что мучается совестью, до сих пор не понимает, правильно ли поступила, покрыв убийцу…

– Будь у меня интересная работа, – скулила Полина, – наверное, день мой проходил бы в заботах. Но поскольку я по непонятной причине не понравилась руководству канала, я имею кучу свободного времени, и в голову лезут всякие мысли. Иногда думаю: пойду в милицию и разом избавлюсь от терзаний. Я-то ничего плохого не совершила, просто оказалась свидетельницей. Находилась в больнице после попытки самоубийства. Мозги у меня съехали! А сейчас я выздоровела, и у меня проснулась совесть. Понимаете?